Месть полковника
Шрифт:
– Я — Джедай, — ответил я. — Моя очередь. Что это за место и как я сюда попал?
– Это тайная подземная тюрьма, которая сейчас принадлежит олигархам России.
– Японский городовой! Зачем? То есть, кажется, понятно, зачем… Но ведь её же не вчера построили, так?
– Изначально — это был подземный завод на случай атомной войны. Разместили под исправительной колонией, чтобы, в случае чего, здесь работали зеки. А потом, когда Холодная Война кончилась, завод стал частной тюрьмой. Для того, чтобы можно было упрятать кого-нибудь неугодного олигархам — и забыть про него.
–
– Сама камера была кабиной лифтом. Когда ты уснул — она сама опустилась на этот минус четырнадцатый этаж. После этого лифт был заблокирован. Тут на самом деле очень хитрая система лифтовых каналов…
– То есть, выбраться этим же путём я не смогу?
– Нет. Он перекрыт. Сразу же после спуска этой камеры, сверху был залит слой бетона. Эта тюрьма так и заполнялась — снизу-вверх, уровень за уровнем. Всё равно никого не планировали отсюда выпускать.
– Ясно. И из камер, как я понял, никого особо не планировали выпускать. Исключение было сделано только для меня, да?
– Как догадался?
– Ну, что-то мне подсказывает, что того, кто меня сюда упёк, интересовали некоторые мои возможности. И моё оружие. Вы ведь слышали про СОЗ?
– Ну, краем уха, — сказал сержант, с которым я разговаривал.
– Я создал СОЗ. Я — первый Джедай Земли. И заточили меня сюда незаконно. Виноват в этом один полкан, которому я здесь перешёл дорогу. Отсюда вообще выход какой-нибудь есть?
– Дай подумать… Через лифт центрального ствола тебя точно не пропустят. Даже несмотря на твои фокусы — только без обид. А так — надо смотреть схемы — они здесь ещё со времён завода должны были сохраниться.
– Ну, хорошо, давайте смотреть. Заодно… Эй ты, прости, имени не знаю, будь добр, верни мне мою вещь, которую я дал тебе на сохранение.
Полицейский медленно подошёл ко мне, запустил руку во внутренний карман своего кителя — и достал оттуда мой световой меч. Я повесил оружие на пояс.
– Вот, так-то оно намного лучше. Ну, пошли, будем думать, как отсюда выбраться…
– Но отсюда нет иного выхода — только через центральный ствол — или через каналы тех камер, что пока свободны.
– Ясно. Значит, надо посмотреть на эти ваши планы…
А пока полицейские думали над моими словами, я вышел на связь с Изабеллой.
– Итак, дорогая, я нахожусь где-то в Терновке, под какой-то колонией. Здесь самый настоящий подземный комплекс, который стал мега-тюрьмой. Я смог выбраться из камеры — теперь думаю, как покинуть стены этого заведения.
– Поняла, милый. Скайуокер уже в Пензе — мы поднимаем крейсер.
– Тогда возьми на борт десантников из роты охраны космодрома — думаю, они пригодятся. К тому же, если мне память не изменяет — там как раз должно дежурить то подразделение, где наши и американцы, которые полосу препятствий разгромили.
– Поняла. С ними ещё лучше будет, они же помнят, кто помог им сплотиться.
Я посмотрел на своих попутчиков. Их было тридцать человек. Я был один — и мне удалось
– Так, бойцы… Где находятся эти планы по эвакуации из этого вертепа?
– Здесь недалеко есть небольшая диспетчерская. В ней можно посмотреть планы всех здешних ходов и переходов, а, если повезёт — то и попытаться вызвать лифт наверх. Вы же сможете захватить его при помощи Вашего оружия? — спросил меня сержант.
– Захватить при помощи моего оружия… — повторил я. — Так-то да, смогу. Только хотелось бы выбраться отсюда, не убив никого. Значит, надо будет постараться, чтобы до этого дело не дошло. Ладно, веди, Сусанин, герой…
– А как Вы узнали мою фамилию? — потрясённо спросил парень.
– Ну, я ведь Джедай, — стараясь, чтобы удивление не попало в мой голос, ответил я.
Бегом мы бросились к диспетчерской. Было совершенно определённо, что следователь уже успел уйти с этажа — или на лифте, или каким-то только ему ведомым способом, но нам нельзя было терять ни капли времени — неизвестно, что тут у них за сюрпризы имеются, чтобы не дать никому сбежать отсюда. Фраза про залитие канала шахты лифта бетоном очень сильно меня беспокоила. Если они могли такое — то где гарантия, что они не могли залить весь уровень?
В диспетчерскую мы прибежали спустя несколько минут. Большая часть полицейских буквально повалилась на пол, чтобы восстановить дыхание. Я и сержант Сусанин оказались в норме. Дверь, хоть и запертая, без особых проблем поддалась моему мечу, и мы ввалились внутрь. Ну, здесь были компьютеры — и немало. Конечно, жаль, что с нами не было Уилфреда — он бы взломал здесь всё за несколько секунд, но, так как его здесь не было, приходилось всё делать самому. Я приготовился к тому, что компьютеры будут защищены и запаролены по самое «дальше некуда», но оказался приятно удивлён, когда Сусанин включил компьютеры. Никаких паролей не было. От слова «совсем».
– Это как? — спросил я.
– Это вот так, — ответил он. — От кого здесь паролиться-то? Да и пароли забывают постоянно.
– Ничего себе, — удивился я. — Ладно, сейчас будем разбираться, что да как.
На самом деле, в компьютерах было много всего. Планы тюрьмы я нашёл, после чего залип над изучением найденного. Так, разумеется, основным ходом наверх был центральный ствол. Он был достаточного объёма, чтобы по нему могли ходить очень большие кабины грузового лифта. Кабины эти были такого размера, что тот приснопамятный «Хаммер», купленный когда-то в Детройте (ох, как же давно это было!) мог в эту кабину въехать без особых проблем. И немалый вес этого вездехода кабина выдерживала. В конце концов, сюда именно на лифте спускали станки и прочее оборудование. Когда я узнал об источнике энергии для этой тюрьмы, мне чуть не поплохело — там, внизу, на самом последнем уровне, был установлен ядерный реактор одного из самых первых типов. Для его перезарядки топливом использовалась какая-то очень хитрая система. Я так и не понял, как она работает — были очень хитрые обозначения, типа «БР-1». Я посмотрел на Сусанина и попросил его разъяснить, что это может значить.