Мэвр

Филдпайк Марк

Она не даёт ему прийти в себя, бросается вперёд и обрушивает на плечи охотника град ударов. Хэш едва ли сильно замедляется от тычков и пинков кружащей вокруг Юдей. Хануал вьётся, силясь оплести сознание женщины. Хэш сдерживает его чудовищным усилием воли. Каждый удар ослабляет контроль, и внутри гиганта смятение, боль и гнев, которые он сдерживал последние дни, воют и ломают цепи, всплывая на поверхность.

«Сдайся. Сдайся!» — кричит что-то изнутри и Хэш отпускает вожжи. Усталость наваливается на него с небывалой силой, а затем подавленные чувства сливаются в чудовищное фрагментарное существо из рук, ног,

пастей и длинных языков, с которых капает кровь. Хэш кричит, и крик превращается в рёв. Чудовище пробудилось. Оставайся Юдей сама собой, она бы отступила и попыталась сбежать, но и в ней человеческое уступает животному. Если бы кто-нибудь наблюдал за ними, то заметил бы, что даже черты их лиц изменились. Она шипит и отпрыгивает назад. Новые синяки наливаются синевой по всему телу.

Удары сыплются один за другим, женщина и мужчина пляшут странный танец, в котором желание навредить парадоксально соединяется с противоположным импульсом. Хэш пытается сграбастать Юдей, но она всё время ускользает и оставляет глубокие царапины на руках гиганта. Он рычит, она порыкивает в ответ. На несколько секунд, или, быть может, минут, Хэш и Юдей исчезают. Остаются тела под управлением жидкостей, которые выделяет мозг в ответ на внешние реакции. То, что происходит между ними тяжело хоть как-то назвать, потому что в ход идут и кулаки, и ногти, и языки, и те скользкие части тела, которые доставляют удовольствие и одновременно готовят почву для жгучего стыда.

Юдей издаёт хриплый полу-стон, полу-вскрик и всё заканчивается.

Комната обретает очертания, а запах, исходящий от поблескивающей в свете лампочек кожи Хэша, ударяет в нос знакомой пряной волной. Она встаёт, разгорячённой плоти касается не пойми откуда взявшийся ветерок и покрывает её мурашками. Юдей ещё только осознаёт свою наготу, а охотник уже встаёт и протягивает ей блузку. Они меняются ролями: теперь Юдей прячет взгляд, чтобы не встретиться с двумя океанами жёлтого света, в которых может быть всё: от ненависти до нежности. Её пугают оба варианта.

— Спасибо, — шепчет она, вырывая блузку, быстро и неловко облачаясь в неё, запутываясь в рукавах. Хэш стоит голый, рассматривает женщину, которая оставила на его шее и плечах несколько кровоточащих укусов.

«Что с тобой, дура?» — спрашивает Юдей, но сама думает о том, как бы половчее добраться до штанов, которые оказываются на удивление далеко. Она смотрит в пол, но двигается плавно, даже томно, против собственной воли. Где-то рядом возится Хэш. В поле зрения Юдей попадает его рука, поднимающая порванную майку.

«Это я? — думает она, и тут же следующий вопрос выбивает из неё остатки решимости. — Что дальше?»

Какая-то часть Юдей сладко потягивается, устраивается поудобнее и ускользает в подобие сна. Эта часть не испытывает никакого стыда, более того, улыбается, вспоминая отдельные моменты, которые внутренний взор превращает в размытые картинки, намёки и очертания. Но второй части женщины не по себе. Она физически ощущает, что Хэш смотрит на неё, пока она надевает трусики и штаны. Торопливо, но всё так же грациозно.

«Прекрати!» — ругает себя Юдей, но тело слушается той, другой, уже почти уснувшей. Наконец, она добирается до ботинок, втискивает ступни в кожаные объятия и чуть ли не бегом идёт к двери. Взгляд Хэша на лопатках она чувствует до самой комнаты.

>>>

«Происшествие на полигоне», — так, про себя, называет Юдей эпизод, из-за которого она больше не может смотреть

на Хэша без румянца на щеках. Проходит немногим больше дня и кое-как собранная воедино личность трещит по швам: одна часть требует ещё, другая стыдит её всё сильнее, загоняя в такую пучину, что Юдей проще спрыгнуть в реку, чем как-то смириться с произошедшим. Впрочем, разделение возымело странный эффект.

Смутные картины ближайшего будущего, одолевающие женщину время от времени, неожиданно подчиняются своей хозяйке. Более того, Юдей научилась быстро между ними выбирать, мгновенно принимая решение. Заводь, образованная стыдом, приводит к прорыву в другом месте. Теперь она быстро постигает боевое искусство охотников.

— Бей в ответ, чертовка! — кричит на неё Хак, но Юдей продолжает уходить и блокировать самые яростные атаки наставницы. Почему-то нет ни одного варианта, в котором атака ученицы достигла бы старой охотницы, потому Юдей буксует в глухой обороне. Несколько ощутимых тычков всё-таки достают юную охотницу, но они ни в какое сравнение не идут с травмами первых дней.

— Хорошо, — признаёт, наконец, Хак. — Даже отлично. Но если хочешь вернуться с охоты живой, научись выбирать время для удара.

Тренировка заканчивается и Юдей, как обычно, собирает кханиты, скрывая улыбку за опущенной головой.

— Учись быстрее, девочка. Времени у тебя не много.

Наставница ничего не объясняет и, собираясь на обед, Юдей терзается подозрениями.

«Что она имел ввиду? — спрашивает она себя. — Самое очевидное — скоро охота. Но не могут же меня взять…»

Несмотря на то, что с ней уже произошло, Юдей не хочет верить в такую жестокость. Да, Мадан Наки не самый приятный человек, но зачем ему так глупо рисковать новым сотрудником?

«Разве что, он хочет что-то доказать…»

Тревога на несколько минут вытесняет воспоминания о Хэше, но они быстро возвращаются.

«Хватит, хватит, хватит!»

Кое-как собравшись, Юдей отправляется в кафетерий, надеясь, что румянец на её щеках не такой уж и яркий.

Несмотря на субботу, она сталкивается с небольшим затором на пропускном пункте. Юдей не замечает, чтобы людей в белых халатах становилось меньше в выходные. Пятничными и субботними вечерами улицы Хагвула шумят молодёжью, а взрослые, провожая поросль завистливыми взглядами, наливают себе ещё бокальчик или подзывают официанта, чтобы заказать сигару. Несмотря на то, что большую часть времени город напоминает трухлявый муравейник, выходные преображают его. Он будто достаёт из старого сундука парадное платье и незаметно облачается, пока горожане заканчивают рабочую неделю.

В СЛИМе, похоже, о выходных не знают. Людей не становится меньше и Юдей знает, что завтра утром кафетерий вновь будет полон и тцоланимы будут обсуждать чью-нибудь диковинную гипотезу, а мандсэмы спорить о материалах или чертежах прототипа. Её же будет ждать Хак. Точно так же, как старая охотница ждёт ученицу сейчас за столом. Вместе с Хэшем.

Тепло разливается внутри, противоположный импульс пытается его погасить и в таком раздрае, совсем забыв о странных словах Хак, Юдей на автомате делает заказ, подходит к столику фюрестеров, садится напротив старой охотница. Хэш выглядит задумчивым. Он держит в руках книгу и отзывается вежливым: «Привет» на её появление. Покашливание слева становится для нового фюрестера сюрпризом, но вида она не подаёт. Сохраняя каменное выражение лица, Юдей поворачивает голову и сталкивается с водянистыми глазами Мадана Наки.