Мэвр
Шрифт:
«Если остановят», — думает Юдей, спускаясь по главной лестнице. Её больше не сторонятся. Теперь она ловит на себе заинтересованные взгляды.
«Кто я для вас?» — думает она.
Полигоны встречают Юдей хмурым пропускным пунктом. Реза приказал усилить контроль за фюрестерами, и теперь за охотниками не наблюдают разве что в личных комнатах и уборных, хотя и там паранойя иногда одолевает её, и она пристально осматривает стены на предмет потаённых смотровых окошек.
— Хэш сегодня приходил? — спрашивает она,
«Как будто у нас есть выбор».
— Да, — отвечает осматривающий её ибтахин и тут же ловит на себе неодобрительный взгляд от офицера. Но ему, похоже, всё равно.
«Разлад?»
Юдей пропускают и она бежит по коридорам к знакомой двери. Поворот за поворотом. Сердце бьётся всё чаще и она пытается убедить себя, что это из-за бега.
— Юдей, вас то мне и надо! — восклицает знакомый голос за спиной и женщина застывает, как вкопанная. Медленно оборачивается. Мадан Наки стоит прямо под лампой. Щеголеватый светло-бежевый костюм отливает серебром, и Юдей хмурится, пытаясь разгадать тайну этой оптической иллюзии.
«Откуда он взялся? Его же здесь не было».
— Да, Мадан.
— Вижу, вы заняты, но ничего не могу поделать. У нас тут наметилось экстренное… собрание. Ректор хочет видеть на нём и вас.
— Простите, это не может подождать? — Юдей оборачивается и смотрит в сторону тренировочных комнат. Дверь за поворотом, закрыта, судя по тому, что она не слышит шагов Хэша, но это не беда.
— Если вы хотите, чтобы ректор подождал…
— Нет, конечно нет. Простите. Где пройдёт собрание?
— О, я как раз туда направляюсь! Идёмте со мной.
Юдей выдыхает и улыбается директору.
>>>
Кабинет директора СЛИМа располагается между этажей. Юдей не особо следит за дорогой, но понимает, что что-то не так, когда оказывается в коридоре, который никогда не видела прежде. Высокий потолок расположен под уклоном и где-то впереди должен смыкаться с полом. Пахнет сыростью и плесенью, хотя их следов не видно.
— Куда мы идём?
— В мой кабинет.
Она смотрит на Мадана. За то недолгое время, что они знакомы, Юдей успела понять, что от директора можно ожидать всякого. При том, что он старательно играет неуклюжего добряка, в его взгляде нет-нет, да проскальзывает обманчивое безразличие хищных ящеров с южных болот Западной Великой империи.
— Никто не ожидал, что придётся так скоро вводить вас в курс дела, — неожиданно заговаривает Мадан. Юдей вздрагивает. — Мы, что-то вроде совета, который выносит решения по важным делам лаборатории. Знаете, нечто подобное было в Восточной империи…
— Восточной Великой империи, — автоматически поправляет охотница. Директор
— Пришли. Ну что, — глаза Мадана сверкают неприятным огнём, — вы готовы?
«Он знает!»
Юдей вскидывает голову, будто испуганное животное, выведенное из благостного транса резким звуком, выдающим хищника. До неё только-только начинает доходить, что место, в котором проходит собрание, указывает на статус мероприятия.
«Извиниться, уйти, сбежать», — проносится в голове, впрочем, без каких либо сцепок с реальностью. Это глупо и неуместно. Даже если ей плевать на Мадана, внутри ждёт ректор, а его Юдей обижать не собирается.
— Да.
Тихий ручеёк беседы доносится до чуткого слуха фюрестера, стоит директору распахнуть дверь. Говорят не в полную силу голосов, но удивляет не это. Внутри темнее, чем снаружи. Кажется даже, что внутренности кабинета Мадана поглощают то немногое, что выжимают из себя лампы в коридоре.
«Почему здесь так темно?» — думает она.
Размеры кабинета поражают, но куда любопытнее то, что ощущается он до крайности маленьким. Пространство завалено хламом, Юдей остро хочется выбросить отсюда всё, освободить комнату от плена вещей.
Полумрак нисколько не мешает охотнице, но она представляет, каково людям, впервые попадающим в этот кабинет. Тёмные фигуры, подчас, совсем странные, дико изогнутые, выглядывают одна из другой и превращаются в чудовищных макабров, спаянных темнотой и фантазией. Юдей вспоминает о лабиринтах для казни, которые любили строить короли древности, обитавшие там, где ныне цветёт Восточная Великая империя.
Островком свободы служит центр, где чья-то предприимчивость отвоевала у бардака немного места. Низкий журнальный столик, несколько сидений, пёстрая коллекция чашек. Собравшиеся встречаются охотницу и директора приветственными кивками. Реза Ипор по правую руку от ректора, Буньяр Мелоним в кресле напротив.
«Что они обсуждали? Кого?» — думает Юдей, мельком считывая тревогу на лицах Резы и Буна. Она выбирает место рядом с мандсэмом, и не успевает сесть, как ей уже протягивают блюдце.
— Мадан, мы думали, вы заблудились, — хохотнув, говорит Буньяр, белоснежно улыбаясь.
— Простите, — оправдывается директор, подняв руку. — Юдей не оповестили заранее, а найти охотника коли он этого не хочет… К тому же, пришлось отрывать её от дел.
Щёки фюрестера вспыхивают, но она не боится выдать себя. В таком полумраке вряд ли кто-то различает цвета.
«Он знает?» — вновь думает Юдей. Происшествие на полигоне — единичный случай, но Мадану может хватить и его. Но как? Рассказал кто-то другой? Охотнице хочется схватить наглеца за шею и хорошенько отколошматить, чтобы вытрясти из него всю информацию.