Мэвр
Шрифт:
— Охотникам нужны тренировки, — говорит Реза тихо и мягко. — Вы быстро вошли в роль, гэвэрэт Морав.
— Спасибо, — благодарит Юдей. Мадан садится по левую руку от ректора, завершая картину. Совет начинается.
— Как вы себя чувствуете? — спрашивает Буньяр.
— Спасибо, хорошо. А вы?
— Д… да. Тоже.
— Простите, — перенимает инициативу старик в кресле, поднимая глаза, — прежде всего за то, что мы оторвали вас от дел. К сожалению, промедление может дорого нам обойтись.
— Я понимаю, мар Гон.
— Гэвэрэт Морав,
— Тогда вы зовите меня Юдей.
Несколько мгновений ректор пристально изучает охотницу из под полу-прикрытых век.
— Согласен. Итак, Юдей, вы знакомы со всеми присутствующими?
— Да, Йоним.
— Вы знаете, зачем мы собрались?
Сразу несколько взглядов устремляются к женщине: изучающий Мадана, встревоженный Буньяра, враждебный Резы Ипора. Филин тоже смотрит, но его прочитать сложнее. Конечно, порой он кажется добрым дедушкой, который ждёт не дождётся встречи с внуками, но на деле о старике ходит столько слухов, что в производимое ректором впечатление Юдей не верит. Она прикладывает усилие, чтобы спрятать волнение как можно глубже.
— Догадываюсь, Йоним, — отвечает охотница, закидывая ногу на ногу. — Но хочу услышать от вас.
Директор хохочет, но пресно, невпопад. Будто бы не шпильке, а старому анекдоту, который не к месту всплыл в памяти. Юдей ни на секунду не отводит взгляда от Филина.
Йоним Гон откидывается в кресле, смотрит чуть левее неё, как будто его заинтересовала одна из многочисленных безделушек в обстановке кабинета. Пауза затягивается, но все молчат. Охотница продолжает изучать морщинистое лицо и понимает, что под личиной старика прячется цепкий живой ум, который не боится тратить время на тщательное взвешивание всех «за» и «против».
«Или это только спектакль?» — неожиданно осеняет её, но ректор уже начинает говорить.
— Интересный вопрос, Юдей, — Филин поправляет очки. — Наше собрание зашло в тупик. Видите ли, как вы могли заметить, Хэш Оумер, ваш единственный, как это ни печально, напарник — не совсем человек. Точнее, он вовсе не человек, а обитатель другого, чуждого людям мира. Мэвра.
— Я знаю.
— Тогда вам не составит труда понять, что существо, пусть и воспитанное в Хаоламе, все же тянет на родину.
— Что вы имеете ввиду?
— Зов крови, моя дорогая. Зов крови, — говорит Йоним и даже его самообладания не хватает, чтобы полностью скрыть горечь. — Я бы хотел изложить вам историю того, как Хэш Оумер появился в нашем мире…
Юдей догадывается, что она единственная не посвящена в детали происхождения Хэша. Сама того не ведая, она попадает под чары ректора и слушает его не отвлекалась.
— Мы, конечно, пытались связаться с кем-то из его народа, — подводит итог Филин и разводит руками, — но, как вы понимаете, долго находиться в мэвре мы не могли, а наши послания… В какой-то момент родилась гипотеза, что ребёнок, оставленный в чаще, был изгнан, потому сородичи и не желали выходить с нами на связь. Тогда мы оставили
— Но он…
— Извините, можно я? — спрашивает Буньяр у ректора. Старик кивает и тут же тянется к своей кружке. Юдей замечает, что руки Йонима дрожат.
— Строение тела Хэша и генетический код не сильно отличаются от человеческого, — начинает мандсэм. — Я изучил его, насколько это возможно, и единственное кардинальное отличие — лимфа. Она отличается от той, что мы собираем из кизеримов, которой заразили вас, Юдей. Она… будто бы чище, не содержит примесей…
— Тем не менее, — вступает Реза, — Оумер ненадёжен.
— В каком смысле?
— У вас сложились хорошие отношения? — спрашивает ректор. Юдей каменеет.
— Можно так сказать, — отвечает она, неосознанно повышая интонацию.
— Он рассказывал вам о своих снах?
— Нет, — не задумываясь, отвечает Юдей. Он и вправду не рассказывал, ни разу.
Мужчины переглядываются. Похоже, к этому всё и шло. Она становится соучастницей заговора, и некоторые из присутствующих чувствуют себя неуютно. Тем более, учитывая то, чего от неё хотят.
— Бун…
— С недавнего времени… Хэшу… видятся разные вещи.
— Не тяните резину! — подаёт голос Реза. — Оумеру во снах являются существа, похожие на него, и пытаются выйти на связь. Мы не так хорошо знаем мэвр, чтобы утверждать что это невозможно. Контакт с той стороной исключать нельзя.
— Но зачем?
— Реза подозревает, что они готовят вторжение, — отвечает Йоним, — а значит им нужны глаза и уши на этой стороне. Может быть — сообщник.
— Но Хэш никогда…
— А вот этого мы не знаем, — перебивает глава ибтахинов. — Он верен, потому что мы были его единственной семьёй. Теперь придётся выбирать. А якоря, крепко привязывающего его к Хаоламу, больше нет.
— Якоря?
— Хак, — поясняет ректор, — заменила Хэшу матерь. Растила, заботилась. Он был привязан к ней, а значит и к СЛИМу.
По телу Юдей бегут мурашку.
— Это… эффективно, — выдавливает она, начиная догадываться. — А чего вы хотите от меня?
— Юдей, мы не вправе этого требовать, особенно, учитывая случайную природу вашей вербовки, — говорит Йоним, — но вы нужны нам. В качестве нового якоря. От того, сойдётесь ли вы с Хэшем, зависит, возможно, судьба нашей лаборатории и всего Хагвула. Может быть даже, всей человеческой расы.
— Сойдусь?
Она тянет время, хотя прекрасно понимает, что ей предлагают стать подложной женой. На душе гадко. Да как они смеют? Неужели она для них игрушка? И Хэш тоже?
— Подцепите его, — грубо добавляет директор.
— Мадан… — пытается вмешаться Буньяр, но ректор жестом прерывает его.
— Вам понятно, чего мы от вас хотим? — спрашивает Йоним. Теперь Юдей наблюдает ту часть Филина, которая пугает людей. От его слов веет страшным, бесчеловечным холодом.
— Да, — отвечает она. Её голос подчёркнуто спокоен, хотя внутри разгорается буря.