Между честью и истиной

Аусиньш Эгерт

А потом заговорил Макс, и мне стало совсем грустно. Получалось, что они все сговорились. И они оба обращались ко мне, явно надеясь на какую-то реакцию, а мне казалось, что они могли бы с таким же успехом обсудить все это и без моего присутствия. Я тут была не нужна. И хорошо, что Макс не убирал руку.

Начал он с краткого рассказа о том, как я появилась в Созвездии, как и с чем покинула его, какое отношение имела к его Дому и почему он и его сородичи сейчас здесь и как помогают краю. А потом сказал:

– Но гуманитарные цели нашей миссии - это одно, а Алиса и ее судьба - совсем другое. Гражданство Созвездия или то, что мы под ним понимаем, не гарантия защиты и помощи, для этого есть Дом и принадлежность к нему. К ее беде мои соотечественники отнесутся лишь с чуть большим вниманием, чем к несчастью, постигшему чужака. Если речь

пойдет о тяжелой болезни, Алисе даже не придется просить о помощи, но во всех остальных случаях они будут ждать, пока она сама не скажет, чего и от кого хочет. Но обратившись за помощью, Алисе или ее представителям придется огласить причины, по которым она покинула дом Утренней Звезды - и история станет известна всему сообществу. Действия Алисы с точки зрения моих сородичей ужасны, им нет и не может быть оправданий, только объяснения, которые не могут никак повлиять на то отвращение, которое они испытывают к любому насилию. Решение Дома выслать Алису на Землю, а не изолировать на острове Шайт в надежде, что она достаточно придет в себя, чтобы быть с другими и не представлять для них угрозы, означает лишь то, что дом Утренней Звезды имеет основания считать, что контакта Алисы с ее родиной и людьми, живущими здесь, будет достаточно, чтобы не нарушать гармонию Вселенной всеми теми действиями, что могут ей поставить в вину и по вашему закону. Кроме того, Созвездие никогда не встанет между принадлежащим к нему и исполнением правосудия, пусть в другом мире или сообществе. Общественное равновесие - составная часть гармонии Вселенной, а оно держится в том числе на неотвратимости воздаяния. Мы видим разницу между неправедными приговорами, такими, как в деле Полины Юрьевны, и судебным процессом, завершившимся в прошлом месяце. Так что если Алисе придется отвечать перед вашим законом, в лучшем случае кто-то из моих сородичей сможет ее поддержать, позаботившись, чтобы у нее было все необходимое для достойной жизни.

Макс довольно криво усмехнулся, и я догадалась, кто именно будет носить мне передачки в тюрьму от имени Созвездия.

– Ты ведь сама все это понимаешь, - вдруг обратился он ко мне, - и не хуже бы расписала.

– Ну да. То есть конечно, - пожала плечом я. Надо же было хоть что-то сказать.

А князь добавил к речи Макса то, что тоже могла бы сказать я сама. Что мои родные живут в Созвездии и что решение увезти их в безопасное место, а потом вернуться для продолжения борьбы, которая после объявления меня агентом князя с определенных точек зрения ничем не отличается от наемничества, может быть воспринято крайне неоднозначно. И что Созвездия Саэхен для землян просто не существует. Вообще.

– Документы, которые используют соотечественники Макса, постоянно живущие в крае, выданы и заверены империей Белого Ветра. И уговорить сайхов их взять было очень непросто, - закончил князь, и я услышала в его голосе отзвук улыбки, хотя тема вроде как не располагала.

И тут заговорила Марина Викторовна, подводя итог всей этой встречи. Она снова обозвала меня апатридом и повторила все то, что я уже слышала от нее в прошлый раз. Потом повисла пауза, и я поняла, что, наверное, все от меня что-то ждут, каких-то слов. Так что я вздохнула и ответила им всем.

– Да, Марина Викторовна. Вы правы, я действительно апатрид, и мы с вами об этом уже говорили в прошлый раз. Если у всех от этого столько проблем и неприятностей, можно решить это за один день. У меня где-то есть финский паспорт. Так что до пожизненного мне только границу пересечь, а там назвать имя и номер документа, дальше они уже сами все сделают. Удивятся, наверное, что я так хорошо сохранилась, но это гражданство, а не просто паспорт. Пожизненно в тюрьму я, конечно, не хочу, но уже по-любому все сделано, а что так оно и будет, мне Микка объяснил, еще когда вы "детей пепла" вытаскивали. Ну не пожизненно, так лет на двадцать, это не суть как важно... уже.

Макс плеснул в стакан воды из бутылки и подвинул ко мне. Я его выпила залпом и поймала внимательный взгляд Полины. Марина Викторовна вздохнула и начала снова.

– Положение апатрида тебя не защитит ни от тюрьмы, ни от пыток. Скорее, даже наоборот.

Я криво улыбнулась и вроде даже рассмеялась.

– Да какая разница-то. Ведь умереть от самой пытки нельзя, если не знаешь, что это уже она, ну разве что пытать будет полный придурок, - рядом как-то очень громко вздохнул Макс, а я продолжила, глядя ей в лицо.
– А

так-то от пыток вообще ничего не защищает. Ни Дом, ни закон. Ничего. Попался - ну, увы. Не повезло. Кроме смерти, ничего не защищает, да и она, похоже, не всегда. А обратившись за восстановлением гражданства к этой власти в моих обстоятельствах, я признаю присутствие империи Белого Ветра на территории Озерного края законным. И тем самым откажусь от всего, что я делала и за что боролась до своего ареста. Хватит с меня и того, что мое оружие направлено на фауну, а не куда-то в другую сторону, да и условие договоренности, а именно выполнение приказов в обмен на кров и защиту, я соблюдаю.

У Димитри по скулам катались желваки, и он явно собирался что-то сказать. Полине было понятно, что пора прекращать разговор. Ничего, что заставит барышню изменить решение, в этой комнате не прозвучит. Появление Макса не стало сюрпризом ни для нее, ни для Марины. Еще утром наместник предупредил их обеих, что пригласил представителя третьей стороны, имеющей право вмешаться в ситуацию с Алисой, только не сказал, кого именно. Оказалось - того самого Макса, приятеля Алисы. Он то ли маскировался под местного, то ли дистанцировался от своих соотечественников, но на встречу пришел в видавших виды джинсах, такой же не новой кожаной куртке и черной футболке под ней. Полина не могла сказать уверенно, обрадовалась ли Алиса его появлению, но он ее точно успокоил. И именно благодаря присутствию этого странного парня она не попыталась протестовать или вообще сорвать встречу.

Что легко не будет, Полина понимала с самого начала. У юридического положения, в каком барышня оказалась сейчас, виделись целых три мотива. И это в любом случае слишком много для кого угодно. Один она назвала сама, оставшиеся вряд ли даже осознавала. Пока она может делать вид, что все это не всерьез, что паспорта и гражданства - это такая веселая игра для смертных, зачем-то им нужная и важная, она может не вспоминать и не думать, что Лелика больше нет. Пока она не потеряла надежду стать такой, какой была в день встречи с ним и все пятнадцать лет после, есть и он - тот, кому она нужна и ценна со всеми ее странностями, от которых любой другой убежал бы с воем. Пока есть эта надежда, есть и он, потому что она, какой он ее знал и помнил, существует хотя бы в ее собственном воображении. Если она скажет "помогите мне восстановить гражданство", иллюзия рассеется и останется смертная женщина Алиса Медуница, неживые немертвые в куполе и недоступные возможности. Но кроме этого всего, было и еще нечто, более важное и острое.

Полина вздохнула, собралась с силами и сказала:

– Мне кажется, сказано достаточно, и все позиции уже понятны. Думаю, нам пора подвести итоги беседы.

Все взгляды обратились к ней после этих слов, но она не повернула головы ни к кому и продолжала говорить, глядя куда-то мимо Алисы.

– Мне кажется, что тот опыт, на основании которого сделаны выводы, предъявленные нам тобой, Алиса, был насилием. И скорее всего, этот вид насилия называется пытки. Я не знаю, как и когда с тобой это проделали, и пока не очень понимаю зачем, хотя по крайней мере по части причин у меня есть версии. У меня есть серьезные сомнения в том, что ты вообще помнишь эти эпизоды, так бывает, и нередко. Но ты реагируешь и говоришь как человек, которого пытали, вынуждая раскрыть тайны в обмен за прекращение пыток, а потом использовали твои тайны тебе во вред. Сейчас продолжать обсуждать варианты смысла нет, ведь что бы мы все ни сказали, ты будешь считать все наши доводы только еще одним событием в известном тебе печальном ряду. До тех пор пока ты не вспомнишь, что это было, не расскажешь мне, и мы с тобой не определим, чем те обстоятельства отличаются от этих, обсуждать это мы не будем. А вспомнить надо прежде всего тебе самой. Этот опыт, пока ты с ним не разберешься, так и будет перекрывать тебе лучшие выборы из возможных и заставлять выбирать плохие перспективы, когда вполне доступны и хорошие.

– Ага, - без выражения сказала Алиса.
– В смысле есть. Разрешите идти?

– Иди, - Димитри был расстроен, но старался не показать этого совсем уж явно.

Барышня поднялась, прошла по комнате, открыла дверь, вышла и прикрыла ее за собой. Полина сидела все так же молча, и только когда в приемной послышался шум и топот, кивнула как-то апатично и вместе с тем раздраженно.

– Что там?
– спросила Марина.

– Предполагаю, обморок, - холодно ответила Полина.