Между жизнью и смертью
Шрифт:
- Как там люди живут? – гадал Григорий, никогда в жизни не забиравшийся так глубоко в холодные земли.
– Боюсь ли я смерти в лагерях? Нет, ведь не раз был к ней близок, какая разница где умирать... То же любопытство, как в тюрьме, было у меня к войне, теперь к каторге. Будет ли страх от заключения, непривычных условий или нет? Сумею ли вести себя достойно, если он будет? Неужели я убил собственный страх? После войны моё отсутствие страха перед смертью, стало примерно, как у животных, у собак или кошек…
Такие мысли метались в голове Григория, подчиняясь однообразному
- Гонют и гонют людишек, - возмущались старожилы, вынужденные потеснится под напором вновь прибывших. – Конца и края видно не будет…
Григорий забрался на самый верх голых нар и лёг с края. Ему казалось, будто нары шатаются, куда-то монотонно едут. Тело настолько привыкло к многодневной поездке, что никак не могло остановиться. Видимо задремав, он не сразу понял, что его трясёт за плечо невзрачный парнишка. Шелехов непонимающим взглядом обвёл приземистое помещение. Начинало светать и он, наконец, поняв, где находится, спросил:
- Чего надо?
- Сенечка предлагает меняться. – Вертлявый паренёк протянул рваную, с клочьями торчащей ваты телогрейку.
– Давай сюда своё полупальто и будешь жить сытым при Сенечке. Останешься на пересылке, зуб даю!
- Ищо чего? – зевая, ответил Григорий.
– Шёл бы ты к своему Сенечке!
- Слушай ты, олень безрогий! – зашёлся дёрганный порученец.
– Да мы тебя на ремни порежем…
Больше не говоря ни слова, Григорий, упёрся ему в грудь двумя ногами и изо всей силы выпрямил их. Паренёк вылетел чуть ли не на середину барака, неловко упал там мешком. Молодой уркаган вскочил и кособоко пошёл в угол барака, где на самом верху нар, среди грязных подушек и многочисленной свиты возлежал вор Сенечка.
- Вот сука! – выругался он на ходу.
Криминальный авторитет нехотя приподнялся на локте слабой руки, внимательно посмотрел в сторону Григория и что-то сказал подскочившему амбалу. Тот кивнул и тоже посмотрел на ослушника. Начался подъём, соседи по нарам сумрачно зашевелились. Сосед справа, седой испуганный очкарик, не из их этапа, участливо зашептал:
- Вас теперь точно зарежут!
- Ищо поглядим…
- Третьего дня один блатарь присмотрел добротные ботинки пожилого этапного, тот тоже отказался…Сняли с трупа…
- Хай попробуют!
- Как знаете…
Конвойные стали выкрикивать фамилии отправляемых по этапу. Григорий упруго спрыгнул на утрамбованную землю барака и вышел на улицу. Он прошёл мимо замолкших «хозяев» пересылки и даже спиной почувствовал, как в неё упёрлось несколько злобных взглядов. Через час, после переклички их вывели на этап, на этот раз пеший.
- Хрен вам, а не пальто! – радовался удачному исходу ссоры Шелехов.
Лагпункт «Волошка», расположенный на одноимённой речке, стоял от Няндомы километрах в сорока. Арестанты шли по широкой, укатанной дороге, по четыре человека в ряд, не особо стараясь сохранять строй. По бокам, спереди и сзади
- Скорее бы прибыть на место.
- Верно, говоришь товарищ…
- Дорога надоела ужасно, хочется стабильности, простой работы на свежем воздухе.
- Подожди, - усмехнулся Григорий.
– Будет тебе стабильность, дадут норму, взвоешь.
- Ну что Вы городите? Как Ваша фамилия и профессия, извиняюсь, конечно?
- Шелехов, донбасский шахтёр.
- Куликов, врач, очень приятно.
- Лучше бы мы с Вами в другом месте встретились…
- Согласен полностью! – Куликов засеменил рядом с Григорием.
- Я думаю, что самое страшное осталось в тюрьме, посмотрите какая природа вокруг!
- Разговорчики в строю! – выкрикнул ближайший охранник.
- Тихо, а то шмальну…
На середине пути стоял одинокий бревенчатый дом, квадратный, довольно большой. Осуждённые дошли туда к позднему вечеру и остались ночевать. Места хватало только сесть на корточки, прислонившись спинами, друг к другу.
- Главное не ложится на землю. – Предостерёг доктора опытный вояка.
Снизу, от земляного пола сильно тянуло холодом, температура опустилась до тридцати градусов. Утром этап подняли рано, и измученные люди поплелись дальше. Уже первый день пеший этап, после долгих месяцев в тюрьме, был испытанием, а что же после этой ночи, проведенной в полусне?
- У меня болит всё тело! – жаловался избалованный Куликов.
Через пару часов монотонной ходьбы несколько человек отстали.
- Подтянуться!
– Конвойные кричали и подгоняли их прикладами, ослабевшие реагировали вяло.
– Не отставать!
Пара стрелков охраны осталась с отставшими. Когда колонна повернула вместе с дорогой за лесок, раздались прицельные сухие выстрелы…
- Они им помогут? – донельзя уставший Куликов ещё оставался в душе врачом.
– Им в больницу нужно.
- Помогли уже. – Буркнул недовольно Шелехов.
– Им теперь никуда не нужно…
Куликов испуганно оглянулся назад и невольно прибавил шагу. Больше он не жаловался на усталость и старался держаться в середине колонны.
- Быстро учатся интеллигенты! – усмехнулся про себя Григорий.
К вечеру они миновали центральный лагпункт отделения «Волошка», где осталось около половины этапа. Через километров десять, ближе к ночи подошли к третьему лагпункту этого отделения.
- Стой! – прозвучала зычная команда.
Днём значительно потеплело, погода стояла не очень холодная, всего градусов пять мороза. В отсыревшем помещении, куда их завели, печки не топилась, поэтому наученные первыми днями на Севере, даже самые неприспособленные легли спать полностью одетыми, не сняв мокрых валенок.
- Украдут. – Остановил Григорий Куликова, захотевшего снять одежду. – Не нужно раздеваться.
- Как можно воровать у товарищей по несчастью?
- Поверьте, смогут, - усмехнулся Шелехов.
– Здесь товарищей нет.