Мифология русских войн. Том I
Шрифт:
И после отступления французов все повторилось:
«крестьяне ближайших к городу деревень, толпами устремившиеся к Москве тотчас после ухода из нее французов, разграбили все то, что неприятель не успел унести» [633] .
16–17 октября 1941 года — это дни новой московской паники. При виде начальства, покидающего столицу, начался массовый грабеж магазинов и складов под лозунгом: «Не оставлять же немцам». Всю фабрику «Красный Октябрь» обокрали. В очередях драки, душат старух, бандитствует молодежь, а милиционеры по два-четыре слоняются по тротуарам и покуривают: «Нет инструкций»», — записал в своем дневник журналист Николай Вержбицкий [634] .
633
Из
634
Вержбицкий Н. К. Дневник // Москва военная. 1941–1945. Мемуары и архивные документы. М., 1995. http://docs.historyrussia.org/ru/nodes/177142-iz-dnevnikovyh-zapisey-zhurnalista-n-k-verzhbitskogo#mode/inspect/page/4/zoom/4
Но у нас любят говорить, что когда однажды в Нью-Йорке, то местные жители показали свое истинное лицо и бросились на разгром магазинов. С выводом о нашем нравственном превосходстве: у нас-то такого никогда быть не может…
Глава 21
Русская литература о вражеском «мирняке»
Отмстить неразумным хазарам.
Их села и нивы за буйный набег.
Обрёк он мечам и пожарам.
Помните ли вы рассказ про одного русского офицера, «молодой человек лет двадцати пяти. Он явился ко мне в полной форме и объявил, что ему велено остаться у меня в крепости. Он был такой тоненький, беленький, на нем мундир был такой новенький, что я тотчас догадался, что он на Кавказе у нас недавно». На свадьбе чеченского князя к нему подошла меньшая дочь хозяина, девушка лет шестнадцати. Офицер украл любимого коня одного из гостей той свадьбы, коня отдал 15-летнему сыну хозяина с тем, чтобы тот выкрал для него сестру.
Офицер держал девушку в крепости у себя в задней комнатке в крепости. «Он взял ее руку и стал ее уговаривать, чтоб она его целовала; она слабо защищалась и только повторяла: «Поджалуйста, поджалуйста, не нада, не нада». Он стал настаивать; она задрожала, заплакала. — Я твоя пленница, — говорила она, — твоя раба; конечно ты можешь меня принудить, — и опять слезы». Своему начальнику, старшему офицеру крепости, он пояснил: «— Дьявол, а не женщина! только я вам даю мое честное слово, что она будет моя… Хотите пари? Через неделю!».
Офицер выиграл пари. Его звали… Григорием Александровичем Печориным. Его командир, разрешивший держать украденную наложницу в своей крепости, это капитан Максим Максимыч. Автор рассказа (другой русский офицер, Михаил Лермонтов) итожит: «Сознайтесь, однако ж, что Максим Максимыч человек достойный уважения?.. Если вы сознаетесь в этом, то я вполне буду вознагражден за свой, может быть, слишком длинный рассказ.
Михаил Лермонтов — участник и очевидец покорения Кавказа. Картина, запечатленная его пером, говорит и о сопротивлении местных жителей их «русификации», и о насилии русских солдат над гражданским населением.
Герой «Мцыри» — мальчик, плененный русскими солдатами:
Однажды русский генерал Из гор к Тифлису проезжал; Ребенка пленного он вез. Тот занемог, не перенес Трудов далекого пути; Он был, казалось, лет шести…Этот мальчик не грузин: язык грузинского монастыря (а русских монастырей в Грузии не было) для него чужой. И он не сирота, у него было множество родственников:
И вспомнил я отцовский дом,И тут одно из двух: или русский генерал для каких-то своих интересов оторвал ребенка от семьи и сделал его пленником («Ребенка пленного он вез»). Или же «замирение села» было тотальным. И убиты были все его жители, включая стариков, отца, мать и сестер мальчика и соседние аулы — и потому единственно выжившего малыша нельзя было оставить в одиночестве, которое грозило ему верной смертью. Какой вариант ответа избрать? «Русские солдаты брали детей в плен» или «Русские солдаты вырезали целые деревни»?
Другие стихи Лермонтова склоняют ко второму варианту:
Какие степи, горы и моря Оружию славян сопротивлялись? И где веленью русского царя Измена и вражда не покорялись? Смирись, черкес! и запад и восток, Быть может, скоро твой разделят рок. Настанет час — и скажешь сам надменно: Пускай я раб, но раб царя вселенной! Настанет час — и новый грозный Рим Украсит Север Августом другим! Горят аулы; нет у них защиты, Врагом сыны отечества разбиты, И зарево, как вечный метеор, Играя в облаках, пугает взор. Как хищный зверь, в смиренную обитель Врывается штыками победитель, Он убивает старцев и детей, Невинных дев и юных матерей Ласкает он кровавою рукою, Но жены гор не с женскою душою! За поцелуем вслед звучит кинжал, Отпрянул русский — захрипел — и пал! «Отмсти, товарищ!» — и в одно мгновенье Простая сакля, веселя их взор, Горит — черкесской вольности костер!..Но все равно пропаганда и ее жертвы твердят «русский солдат ребенка не обидит!».
Не верите Лермонтову — поверьте Пушкину, восхваляющему покорителя Закавказья генерала П. С. Котляревского:
Тебя я воспою, герой, О Котляревский, бич Кавказа! Куда ни мчался ты грозой — Твой ход, как черная зараза, Губил, ничтожил племена…И если уж вспомнился Пушкин — то не забудем и то, как в «Сказке о мертвой царевне» он описывает благочестивый досуг русских богатырей:
Перед утренней зарею Братья дружной толпою Выезжают погулять, Серых уток пострелять, Руку правую потешить, Сорочина в поле спешить, Иль башку с широких плеч У татарина отсечь, Или вытравить из леса Пятигорского черкеса. …Братья в ту пору домой Возвращалися толпой С молодецкого разбоя.