Миледи и притворщик
Шрифт:
– В Жатжае ты сам просил меня не расспрашивать тебя о том, что я не в силах понять. Вот я и не спрашивала. Зато Иризи помогла отличить злого оборотня от доброго.
– Правда? – улыбнулся он. – И в чём разница?
– Злой вселяется в дикого зверя и напитывает свою душу дикостью и злобой. А добрый вселяется в зверя, что по своей природе призван любить людей, и его душа ещё больше наполняется любовью к людям. Я всё верно поняла?
Ответом мне был тёплый взгляд и улыбка, которая так много обещала… Если бы мы были наедине, Шанти бы точно меня поцеловал, это отчётливо читалось в его глазах. Да я бы сама впилась в него губами, но приличия не позволяют. Пока Леон рядом, я не посмею на его глазах упиваться
Я уже всё продумала. Когда корабль будет проплывать мимо Фарияза, мы с Шанти и Иризи высадимся на берег, а Леон поплывёт домой. Для Иризи в Старом Сарпале мы с Шанти найдём дом в ткацком квартале, поможем прикупить станок и шерсть, а дальше она сможет начать жизнь, о которой мечтала – зарабатывать собственным трудом и ни от кого не зависеть.
Ну а потом я снова встречусь с дядюшкой Биджу, Шанти познакомит меня с другими своими родственниками. Я увижу малышку Санджану, наверняка выздоровевшую и весёлую. Наверняка Шанти представит меня своей матери. Может, мы даже поселимся в городе неподалёку от неё, или на окраине деревни, подальше от любопытных глаз. Не знаю, сколько я продержусь пусть и в объятиях любимого, но в дали от цивилизации. В любом случае я попытаюсь уговорить Шанти перебраться в Тромделагскую империю. А что, его сестра уже живёт там, чем он хуже? Империя принимает мигрантов, сам Шанти прекрасно знает язык, не боится любой работы – он освоится на исторической родине. Может, даже сумеет встретиться с отцом… Ну а я тоже попытаюсь прижиться у восточных соседей. Думаю, отрыть фотоателье во Флесмере не составит труда. Сложнее будет помочь Шанти адаптироваться к северному образу жизни. Да, кое-что он усвоил в детстве, но вот взрослому человеку будет трудно побороть свои привычки и изменить взгляды на жизнь. Но я буду всеми силами стараться помочь ему в этом. Ах да, ещё ведь остались храмы Азмигиль, которые Шанти так и не посетил… Но ведь и из тромских портов можно добраться до любой точки на побережье Сарпаля, а оттуда начать путешествие к очередному храму. Я бы, и сама была не прочь составить Шанти компанию и снять материал для следующего альбома...
Кажется, я уже всё распланировала на годы вперёд, но жизнь очень быстро внесла свои коррективы. Как только мы выбрались из пустыни и попали в утопающий зеленью Бильбардан, первым делом мы оказались в странной деревне, где не встретили на улицах ни одного мужчину. Кругом сновали женщины, дети, старухи. А вот мужчин не было.
– Так все в Бехисе на заработках, – сказала мне на рынке торговка фруктами. – Приезжают, конечно, иногда с семьями повидаться, но нечасто. Да мы и сами тут со всем научились управляться. Зато на один рот меньше кормить каждый день, – хохотнула она, подытожив.
– Никаких мужчин? – словно не веря, переспросила Иризи.
– Ну есть тут два древних деда. Уже еле ходят, костьми скрипят. Какие из них работники? Вот и сидят по домам. А тебе что?
– А дом? Есть тут какой-нибудь пустой дом?
– Ну есть. Померла в том году ткачиха. Так она вдовой была бездетной, дом тот теперь ничейный. А тебе зачем?
И тут Иризи с навернувшимися слезами счастья пролепетала:
– Хочу стать у вас новой ткачихой.
Да, кажется, она нашла то, что искала. Тот заколоченный дом стоял на окраине, а рядом росло одинокое персиковое дерево. Всё, как и нагадала себе Иризи когда-то.
Бойкая староста оказалась не против, чтобы сахирдинская ковроплётчица осела в их деревне. Она разрешила Шанти и Леону снять все запоры с дома, а когда Иризи вошла внутрь и увидела ткацкий станок, то со слезами кинулась к нему и обняла.
– Не уйду. Больше никуда отсюда
Я и сама чуть не расплакалась – так я была рада за Иризи. Своя жизнь, свой дом, свой станок, и никаких докучающих мужчин поблизости – всё, как она и мечтала.
На прощание я отдала ей из своей доли десяток монет, чтобы ей было на что жить первое время. Шанти уговорил нас с Леоном оставить Иризи вместе с верховым верблюдом ещё и одного грузового, чтобы было с кого вычёсывать шерсть и плести нитку, или на худой конец забить их на мясо и продать. И правда, пусть забирает. Наш сундук с вещами до порта довезёт и один вьючный верблюд, а там уж мы его и трёх верховых сами продадим.
Прощаясь навсегда, Иризи долго гладила разомлевшего от её нежностей Гро, а потом сказала нам с Шанти:
– Во всем мире нет столько золота, чтобы я могла отплатить вам за вашу доброту. Пусть лучше боги оберегают вас. Они уже связали ваши руки и судьбы, а вы не рушьте эту связь. Она дана не просто так, богам лучше знать, для чего они свели вас вместе.
– Знаю, Иризи, – кивнула я, – не волнуйся, я точно знаю, что хотели сказать нам боги.
Покинув деревню, за пару дней мы добрались до заветного порта, а там далеко на рейде позади деревянных лодчонок стоял металлический гигант.
– "Северная Илария", – глядя в бинокль, прочитал Леон, – кажется, это наше судно. Аконийское. И что оно там делает?
Задаваться вопросами было некогда. Мы тут же кинулись искать лодку. Продав одному рыбаку наших верблюдов, мы погрузили на два судёнышка только самые необходимые вещи. Шанти снова решил забрать с собой мешок риса, тот самый, что провёз через весь Сахирдин и Мола-Мати, и который мы так и не успели опустошить. Кажется, он никогда с ним не расстаётся. Надо будет потом спросить, почему. Наверняка, с этим связана какая-то история, полная приключений и опасностей.
Лодка, в которой сидели мы с Леоном подплыла к борту судна первой, вслед за нами подтянулся и Шанти с Гро. На палубе нас давно приметили, и тут же крикнули:
– Эй, вы кто такие? Тромцы? Аконийцы?
И Леон торжественно прокричал:
– Маркиза Мартельская прибыла! Встречайте!
О, что тут началось… Нам тут же спустили шлюпку. По суете наверху я сразу поняла, что про наше с Леоном исчезновение в королевстве слышал каждый. Кажется, будет много расспросов. Но что мне сказать экипажу, когда мы будем проплывать мимо Фарияза, и я попрошу высадить там нас с Шанти? В глаза, наверное, мне ничего не скажут, а вот по королевству поползут всякие слухи, сплетни и неприличные истории. Ну и плевать. Маркиза Мартельская сама в праве решать, где, как и с кем ей жить. И пусть жёлтая пресса захлебнётся желчью – я не стану оглядываться на приличия и мнимые условности.
Как только мы выбрались на палубу, в меня впились десятки удивлённых взглядов. Ах да, мой сахирдинский костюм – наверное, он очень экзотично смотрится, что в нём меня и не признать, а ещё этот загар и пожелтевшие полосы синяков на руках после удара псевдомолнии. Да, я сегодня та ещё красотка. Зато Леон хорош собой – всё такой же могучий и важный в одеянии сахирдинского вельможи.
Но вот стоило Гро спрыгнуть на борт, а вслед за ним вылезти и Шанти, как один из встречающих будто отмер и твёрдо заявил:
– Нет-нет, туземцев на борт не берём. Нам проблемы не нужны.
Ох, да что же это такое? Почему опять какие-то сложности?
– Нет, прошу, – вступилась я за Шанти, – не прогоняйте его.
– Маркиза… э… – замялся бородатый шатен, – миледи, мы рыболовецкое судно, мы беженцев в королевство не возим.
– Не надо в королевство. Только доставьте нас до Фарияза, и он сойдёт.
– Пусть сам плывёт в свой Фарияз. У туземцев есть свои лодки, они прекрасно вдоль берега на сотни километром перемещаются. А нам проблемы не нужны.