Милицейская сага
Шрифт:
– Мне он тоже не чужой, - Тальвинский покрутил карандаш.
– Но - меж собой говорим - доходит Ханя. По краю балансирует. Сегодня вытащим; завтра - на чем-нибудь все равно сломается.
Он уловил нетерпеливое движение Чекина.
– Попробуем побороться за него, конечно... И еще! Только без обид. Ты б к себе пригляделся, Александрыч. Вижу, опять с перепоя.
– Разрешите идти?
– Чекин поднялся.
– Идите.
Все тесней и тесней становилось им с Чекиным. Воистину трудней всего руководить теми, с кем прежде был на равных. Тем более - тем, кто был выше тебя. Может, подспудно Чекин не может простить ему своего тогдашнего отказа от должности?
Должность!
Он часто спрашивал себя, во имя чего было все это в восемьдесят девятом? Ведь и тогда, упорствуя, предвидел, что Панину им не сдадут, и выйдет она по обыкновению из всей этой истории незапятнанно чистой и девственно невинной. Так и произошло. И отношения с ним всемогущая теперь градоправительница прервала тогда же, не поверив, конечно, в придуманную им командировку. Скорее всего, это и была та очередная жизненная развилка, которую он проскочил, повернув не туда. И кто теперь рядом? Тихо спивающийся Чекин? "Пофигист" Ханя? Безвольный Чугунов? Лишь одного человека, на которого безусловно можно положиться, видел он рядом с собой.
Виталик Мороз! Как всегда, вспомнив о нем, Андрей чуть расслабился. Их отношения за эти годы, несмотря на разницу в возрасте, перешли в настоящую дружбу. И Мороз - взрывной, нетерпимый, не знающий удержу ни в работе, ни в "расслабухе", непредсказуемого нрава которого опасались даже те, кто ему симпатизировал, - по-прежнему смотрел на Тальвинского влюбленными глазами. Как закалившийся в боях, истаскавшийся по чужим постелям поручик продолжает смотреть на своего полковника, водившего его в первый бой. Он до сих пор видел в Андрее то, чего и не было. И тем заставлял того словно приподниматься на носки. "Впрочем насчет полковника - это вы хватили. Пока максимум - комэска".
– Разрешите? - в уверенной вежливости новой секретарши легко угадывалась привычка к общению с руководителями. И, судя по проблескивающей меж фраз снисходительности, - куда более высокого ранга.
– Вновь поступившая почта. И, позвольте напомнить, вы на четыре планировали совещание по исполнительской дисциплине.
– Я помню, - скрашивая невольную резкость тона, Тальвинский улыбнулся примирительно.
– Помню, Альбиночка. Очевидно, улыбка не утратила своего обаяния, потому что в ответ в больших, тщательно нарисованных ее глазах проскользнуло что-то личное: - Может, кофе?
– Если только за компанию с вами. Но - позже, - Тальвинский припомнил о сегодняшнем наезде.
– Я к следователям.
Он упруго поднялся, распахнул дверь. Пропуская перед собой Альбину, ощутил аромат резких духов, исходящий от покрытой завитушками волос шейки. Неожиданно для себя легонько обхватил девушку за плечи, отчего она вздрогнула и выжидательно замерла. Боясь не сдержаться, шутливо повернул ее в сторону приемной, будто бы освобождая себе в спешке дорогу, и отправился к следственным кабинетам. "Как там в "Тысяче и одной ночи"? "И тут меж ними случилось". Именно - случилось. Теперь он не сомневался: свеженького служебного романа ему не избежать. Да и к лучшему! Хоть лучик в той рутине, в какую вогнал он себя. Возле одного из следственных кабинетов, куда он собственно и направлялся, Тальвинский в недоумении
– Дуло пистолета заглянуло в окно к лейтенанту Препанову. Лейтенант Препанов сунул руку в карман, но вместо привычной оружейной стали нащупал что-то мягкое и квелое. Это конец, - подумал лейтенант Препанов.
И вслед за тем - обиженный голос самого Препанова:
– Вадим Викторович, прекратите издевательство! Или мы с вами поссоримся! Прошу как товарищ товарища!
Необычное шоу: Ханя - Препанов, - началось с того дня, как выпускник юридического факультета МГУ добровольно приехал в провинцию и сам попросился на работу следователем МВД. Что побудило сына член-корра Академии наук, закончившего музыкальную школу, обученного английскому языку, связать свою карьеру с милицией, да еще начать с зачуханного райотдела, никто понять не смог. По снисходительному мнению Тальвинского, мальчик просто "обкушался" детективами. Едва появившись в отделе, он добросовестно обошёл все службы, дабы, как пояснил позже, познакомиться с личным составом. При этом в каждом кабинете дружески говорил, поражая всех оказавшихся поблизости:
– Здравствуйте, товарищи! Можете не вставать. Я лейтенант Препанов. Назначен вашим новым товарищем. Будем вместе бороться с преступностью.
На свою беду, помещён Препанов был в один кабинет с Ханей. Окончив обход, он вернулся на рабочее место и посетовал, волнуясь:
– Безобразие какое. В Ленинской комнате даже пианино нет. Это же элементарно. А как вы полагаете, Вадим Викторович, если я организую факультативные занятия по живописи поздних фламандцев, - это заинтересует товарищей? Все это страшно потрясло впечатлительного Ханю. И с тех пор жизнь в отделе превратилась для наивного Препанова в суровое испытание. Едва часы пробивали девять утра, мчался Вадим по отделу, полный свежих баек о высказываниях чудаковатого лейтенанта, нещадно по своей привычке перевирая.
Теперь, завидев приветливого Препанова, встречные спешили спрятать улыбку.
Впрочем длился фестиваль Ханиного остроумия недолго: работником Препанов оказался в общем-то старательным, хоть и поверхностным. К тому же и товарищем надежным, - безотказно давал в долг до зарплаты. Так что на однообразные Ханины "приколы" просто перестали реагировать. И теперь уязвленный, лишившийся аудитории Вадим изливал скапливающуюся желчь прямо на рафинированно вежливого, а потому беззащитного лейтенанта.
Препанов первым заметил входящего начальника райотдела, вскочил и моментально придал лицу приятное выражение. Но прежде, чем успел он произнести одну из удивительных своих приветственных фраз, Ханя радостно взметнул руки:
– Андрюха! Ты послушай только, чего этот ерундит опять отмочил!
– Твои истории я у себя в кабинете выслушаю. Былинник ты наш!
– под свинцовым взглядом Тальвинского понятливый Ханя смущенно осел.
Восстановив чинопочитание, Андрей обратился к выжидательно стоящему Препанову:
– Вы почему по наезду не работаете?
– Так только получил дело, товарищ подполковник!
– Да, насчет наезда! Слушай, но это, я скажу, что-то!
– Ханя вновь взвился. - Трехлетнюю пацанку перемололи, сволочи, как цыпленка табака. Веришь? Вроде ко всему привык. А тут даже плакал.
– Не лезь, - оборвал его Тальвинский, возвращаясь к Препанову.
– Пожалуйста, лейтенант, данному делу приоритетное внимание! Мне уже звонили из нескольких мест. Люди взволнованы. Требуют сурово покарать преступника. Поэтому все остальное - в сторону!