Милицейская сага
Шрифт:
– Виталий!
– сестра Алена промокнула салфеткой пунцовые губы и, поднявшись навстречу брату, приложилась к его щеке. В то время как ее муж, Валентин Добряков, в миру - Добрыня, с обычной усмешкой разглядывал вошедшего.
– Ну, садись, Мороз, - он развернул к столу еще одно кресло.
– Где бы еще увидеть близкого родича.
– В самом деле, Виталик, ты свинья, - убежденно объявила Аленка.
– Даже на годовщину нашей свадьбы не явился. Ты что, может, стесняешься? Так нам, имей в виду, совершенно все
Мороз поморщился. Теперь он понял причину смущения, овладевшего им при виде сестры: глаза ее, прежде освещенные так красившим огоньком любопытства и беспокойства, сделались какими-то снисходительно-пресыщенными.
– Не стесняется - брезгует, - подправил жену более проницательный Добрыня.
Алена немедленно насупилась.
– Это с чего бы? Слава Богу, не хуже прочих. Вообще-то мы никому не навязываемся. Это другие за нами бегают. Верно, Валечка?
– Все как-то недосуг, - неловко пробормотал Мороз.
– А откуда у тебя досугу-то взяться?
– хмыкнул Добрыня, отодвигая чашку кофе, - ужин как раз подошел к концу. - Ты ж день и ночь на ногах. Не надоело еще? Пора бы и делом заняться.
– Дело - это, очевидно, у тебя, - сообразил Виталий.
– Именно. Давно пора и тебя бы пристроить.
– Да вроде как трудоустроен. А впрочем, раз уж встретились...Поговорить бы надо. Ты извини, Лена.
– Было б из-за чего расстраиваться?
– фыркнула сестра. Посмотрела на мужа.
– Я подожду в машине. Только чтоб недолго.
Остановилась возле брата:
– Не дури, Виталик. Валя тебе плохого не предложит. И деньги будут, - хоть оденешься поприличней. И видеться станем чаще. А то ведь и впрямь будто чужие.
Чмокнув его еще раз в щечку, она унесла себя через заднюю дверцу.
– Так что, может, в самом деле надумал ко мне подгрести?
– Добрыня поднялся, потянулся, отчего мощное тело хрустнуло.
– Как в былые времена. Отличная бы связка получилась. Весь город под себя положим.
– Да ты и без меня, наслышан, крушишь направо и налево. Нет, Валентин, у меня свое дело.
– Тоже мне дело- ментовка. Да открой глаза: твои сослуживцы сутками у моего крыльца пасутся, деньжат канючат.
– А ты их потчуешь из тех, что тебе самому отстегивает Панина, - отомстил Мороз.
Добрыня побагровел:
– Вот что! Имей в виду, я ни у кого не побираюсь. Ни у кого!
– Конечно, не побираешься. Ты отбираешь.
– Стало быть, разговора опять не получилось. Тогда что хотел?
– Хочу, чтоб мой старый друг Валентин Добряков отдал мне документы, которые когда-то были похищены у погибшего полковника Котовцева.
– Чего?! Да ты о чем вообще?
– Помнишь, ты мне когда-то рассказывал, что знаешь об этих документах.
– Рассказывал - не рассказывал. Да мало ли кому я чего рассказывал? Может, что и знаю. Только с
– Потому что хочу посадить Панину.
– Ты хочешь?..
– не поверил Добрыня.
– Виталий, у тебя неточная фамилия. Ты не Мороз, а отморозок. Люди живут, делают деньги. Дают жить другим. Это нормальный принцип - жить и давать жить другим. Что ж тебе-то неймется?
Оглядел отмалчивающегося Мороза:
– Твое счастье, что всю эту туфту, кроме меня, никто не слышал. И впредь на меня с этими твоими закидонами не рассчитывай. Будь!
Коротко кивнув, он вышел из кабинета.
...Прошло меньше часа. Марина глядела теперь во все глаза - было ей весело, но и чуть беспокойно. Весело - потому что любила редкие в ее жизни авантюры, а публичное признание в любви посреди переполненного кафе выглядело несомненным приключением. А беспокойно, потому что сидящий напротив ухажер - Виталий Мороз, - как-то очень сноровисто надрался, и страстный монолог, что обрушил он на нее поначалу, все больше сбивался на невнятные выкрики, тревожашие соседние столики.
– Нам пора, - не в первый раз повторила Марина, зябко оглядываясь.
– Нет вопросов. Только вот допьем коньячишко и -хоть до Ламанша.
– Тогда я пойду одна.
– Ты не можешь меня бросить.
– Вот новости. Почему же?
– Во-первых, я тебя люблю.
– Это уже все кафе знает.
– Да?
– Мороз подозрительно огляделся, вынуждая соседей суетливо отводить веселые глаза.
– Ну, и черт с ними. Я не скрываюсь. Хочешь, сейчас вот встану на стол и так вот?...Погоди, только обувь сниму. Не почистил с утра.
– Прекрати. Давай лучше, что у тебя во-вторых?
– Во-вторых? Каких?..А! Ты меня сюда заманила. Ты хитрая.
– А ты пьян. И я до сих пор не пойму, чего вообще с тобой валандаюсь.
– Пьян? Я?!..Да. Так это от любви.
– К коньяку.
– Коньяк - пустое. Я тобой пьян, Маришка. Вот веришь, двадцать пять лет прожил. А такого не было у меня.
– Да и у меня тоже, - Марина столкнулась с недовольным взглядом официантки и, искательно улыбнувшись, жестом попросила рассчитать.
– Похоже, накликала беду. В общем, так, есть предложение: давай вызовем такси и тебя отправим.
– Давай, - неожиданно легко согласился Мороз.
– Не-не-не, солнышко - это сюда, - он заметил счет, что держала официантка, и перехватил его. Насупился, пытаясь вчитаться. Но - остатков трезвости хватило единственно, чтоб осознать безнадежность этой затеи. А осознав, вытащил из кармана смятую пачку денег и протянул официантке, глаза которой зажглись предвкушением. Увы, краткие надежды сменяются глубокими разочарованиями, - Марина, не стесняясь, перехватила руку и забрала себе и деньги, и счет.