Министр любви [сборник рассказов]
Шрифт:
Как вы попали в Швейцарию?
К июню в приморском итальянском городке евреев, наконец, стало больше, чем итальянцев, и Санта-Маринелла превратилась во второе на земле место, где иудеи составляли большинство.
Сразу после Израиля.
Более того – оно могло стать первым. Арабское население на Святой земле росло значительно быстрее, чем итальянское – в Санта-Маринелле.
Городку грозило превращение в новый Иерусалим.
Еще несколько месяцев тому назад
И все евреи их искали – чтобы продать баночку икры, матрешку, фотоаппарат “Зенит” – не могли же они продавать привезенное друг другу?..
Вскоре все итальянцы ели икру, фотографируясь на фоне матрешек.
Нельзя сказать, что итальянское нацменьшинство страстно любило пришельцев – евреи ничего не покупали, кроме утиных крыльев, платили за кофе “стоя”, а пили “сидя”, ели в шикарных ресторанах домашние бутерброды, говорили громче итальянцев, жарче их махали руками, бесплатно сидели на платном пляже и ждали визы в Америку. Сидели у моря и ждали визы.
Иудейское нашествие осажденные пытались остановить чрезвычайными мерами.
Невероятно подняли цену на “каппуччино”. Итальянцы перешли на пиво – евреи продолжали тянуть горячий напиток.
– Посыпьте немного чиколлато, – просили они.
Взвинтили цены на платный пляж – снять шезлонг было равносильно снятию студии.
Мера ударила по итальянцам – евреи бесплатно сидели под зонтами. Как раньше – так и теперь.
Итальянцы пошли на крайнюю меру – цены на квартиры достигли невиданного уровня. Ни один итальянец не мог снять. Иудеи снимали.
– Только с видом на море! – предупреждали они.
Горожане начинали догадываться, что перед ними непобедимая армада.
Конечно, если б жители Санта-Маринеллы были бы немножко антисемитами, как это еще иногда случается в отдельных частях нашей голубой планеты, они б безусловно придумали что-нибудь сами или взяли из истории. Но море уберегло их от ненависти, они любили жизнь, людей, в том числе евреев, – пусть это останется загадкой, но любили – и древний город был сдан без единого выстрела...
Нет, выстрел, правда, был, один выстрел. Но не по евреям – карабинеры стреляли по ворам – ограбили “Супермеркато”, отдел готового платья. Воры удрали, побросав мешки с награбленным на городской свалке...
Вскоре евреи ходили разодетые во все итальянское, из того самого “Супермеркато”... Карабинеры подозрительно поглядывали на них, но те чихать хотели и ежедневно меняли наряды.
– В Америке, – объясняли они, – каждый день надо менять рубашку. Мы тренируемся...
Некоторое время они продолжали коллективные прогулки по свалке, но потом, видимо, разочаровавшись в местных ворах, вернулись к морю и ждали визы...
А благословенная Америка отказывала, почти всем. Даже избитым отказывала, даже дважды уволенным, даже изнасилованным.
Еще недавно двери заморской мечты были открыты перед любым изнасилованным евреем, поэтому все евреи в течение двух месяцев в своих заявлениях были так или иначе изнасилованы, а потом радостные, на крыльях улетали через океан.
– Ай лав май хат ин Сан-Франциско, – пели они.
И вдруг – никого, даже после группового.
Волнение охватило евреев, временами оно достигало восьми баллов...
Встревоженные, каждый вечер они собирались на площади, и пьяцца Маре превращалась в форум.
Представьте себе форум, заполненный евреями – это уже синагога.
И каждый вечер перед ними выступал народный трибун Ниссим Баренбойм. Ниссим помогал советским евреям стать американскими.
– Евреи! – призывал Баренбойм, – перестаньте писать об изнасиловании по дороге в синагогу! Вы же видите – изнасилованных по дороге в храм Америка не берет вторую неделю!
– А что писать, господин Баренбойм, – кричал форум, – что?!!
– Что? – отвечал трибун, – у вас что, в жизни, кроме изнасилования, ничего не было?! Садизм, издевательства, убийство, наконец!
– Какое убийство? – возмущался форум, – после убийства – куда уже ехать! На кладбище? Что писать, что, если не пускают по изнасилованию?!!
– Я не могу больше слышать этого слова, – трибун зажимал уши, – в Америке тоже насилуют! Но никто ж не просится в Россию!
– Вы забываете о религиозной подкладке, – напоминали евреи, – у нас по дороге в синагогу! У нас это не сексуальный акт, а чисто антисемитский. У вас насилуют, как женщину, у нас, простите, как еврея! Вы считаете, что Адель Семеновну изнасиловали, как женщину?
Трибун ответить не успел. Адель уже шла с кулаками.
– Как женщину, мой дорогой, как женщину, – гордо повторяла она, – это вас, как еврея!
– Тогда почему вас должны впустить в Америку? Молчите! Вы позорите нас всех!
Начиналась дискуссия с маханием рук.
– Говорите, говорите, – махал рукой трибун Баренбойм, – чтоб я вам не сказал – все впустую! Когда Цвигер пишет, что его изнасиловали – не
только Америка закроет двери, но и Китай! Посмотрите на его пуным – в консулате уверены, что это он изнасиловал древний Киев.
Цвигер самодовольно улыбался.
– И тем не менее, – сказал он, – хочу в Америку.
Пьяцца гудела, и трибун чувствовал, что все кончится изнасилованием его. Тем более, синагога была недалеко...
Он почти желал этого – тогда он напишет своему шефу, чтобы его на законном основании отпустили отсюда, в родной Бостон.
Он кончил Беркли, бедный Баренбойм, он был специалистом по сравнительной филологии, английской литературе – Шекспир, Бен Джонсон, Марлоу. А тут Цвигер, Адель Семеновна...