Министр любви [сборник рассказов]
Шрифт:
— Я никого не буду искать, — сказала Эстер, — я останусь с Абрамом.
Хиля осталась тоже, Бен Кохба пошел налево по кладбищу, старик Эйнштейн — направо.
Кладбище было действительно бескрайним, самым большим в мире — на нем «жило» в три раза больше людей, чем в Вене. Если это можно было назвать жизнью. Тут покоились люди всех национальностей и религий, всеми цветами сияла мечеть, поблескивала луковицами церквуха, печально стояла синагога.
Кохба выловил двух
— Можете отпустить бухгалтера Гросса, — сказал он.
Лицо его светилось гордостью — два выловленных им члена были в оранжевых буддийских халатах, с небольшими косичками сзади, третий носил белый бурнус.
Улов Кохбы был менее значительным — двое шотландцев из Шеффилда в клетчатых юбках.
Раввин потерял речь. Он долго пил какую-то гадость, предложенную ему нищим. Наконец, речь вернулась.
— Кого вы привели? — сипло спросил он.
— Мужчин, — ответил старик Эйнштейн, — все пятеро — мужчины, эти двое в юбочках — тоже.
— Причем здесь мужчины?! — раввин вознес руки.
Эстер сидела безучастно. Сын молчал. Слово брал все время старик Эйнштейн.
— Кто вам, наконец, нужен? — спросил он, — женщины не подходят! Мужчины — не подходят! Из кого состоит миньян, в конце концов?!
— Из евреев, — выдавил раввин, — миньян — не европейский парламент! И даже не Кнессет! В него могут входить только евреи, — он с интересом рассматривал выловленных. — Где вы их поймали?.. Почему вы пошли на чужие территории? Вам мало своей?..
— Театр абсурда, — произнес сын.
— Тут нету границ, — произнес Эйнштейн, — мы шли, куда хотели. Никто не спрашивал паспорта. Я спросил: «Вы пойдете на миньян?» — они согласились.
— Хотели заработать, — сказал нищий, — но, слава Богу, миньян — это только евреи! Иначе я б разорился, — он повернулся к детям разных народов: — Можете быть свободны…
Раввин посмотрел на часы.
— Боже, меня уже ждут там. — рука опять полетела на юго — запад, — прошу вас, хватайте такси, гоните в город, в это время там полно евреев –
у Оперы, на Грабен, на Юденплатц. Нам не хватает всего четверых! Фир менч! Без бурнусов и юбочек!
Старик Эйнштейн и Кохба взяли такси. Они ехали молча.
— Эйнштейн, — наконец сказал Кохба, — вам не кажется, что откуда-то доносится смех? Я слышу его все время, будто прибой…
— Я вам честно скажу, — ответил Эйнштейн, — я глуховат.
…На Юденплатц они встретили большую группу евреев. Сгрудившись вокруг памятника Лессингу евреи с аппетитом жевали фалафели. Великий философ незаметно глотал слюну…
— Что за вопрос, — сказали евреи, — мы
— В Лос — Анджелес, — выпалил Кохба, — он ехал в Лос — Анджелес!..
На Юденплатц стало тихо.
— Та — ак, — протянули евреи, — мы в Вене на один день. Мы еще не слушали оперы. Приехать из Тель — Авива в Вену и не услышать «Розен Кавалир»?!!..
Эйнштейн чувствовал себя виноватым.
— А клигер!! — повторял он, — не мог сказать, что ваш папа ехал в Израиль!
— Не кляните себя, — сказал Кохба, — он туда хотел. Он поехал в Штаты из-за меня. Если б я не поселился в Лос — Анджелесе — у нас бы уже был миньян. Но я люблю Лос — Анджелес, старик Эйнштейн, — ай лав Лос — Анджелес!
— Ду ю лав Лос — Анджелес?!! — на них двигалось несколько громких, с золотом в ушах загорелых мужчин с магендовидами на шеях и с золотом в ушах — мы, — тоже! Они начали обнимать Кохбу, хлопать его по спине, плечам.
— Эйнштейн, — сказал Бен, — возьмите их на себя. Я сегодня не в настроении видеть загорелые лица…
— Это миньян, — сказал Эйнштейн, — вы не понимаете, что это миньян!
Он обратился к американской группировке:
— Вы уже слушали оперу?
— Мы не ходим в оперу, — ответили американцы, — мы пьем пиво, ездим на лошадях и приглашаем вас покататься с нами.
— Май френдс, — сказал Эйнштейн, — сегодня не день прогулок. Мы не в поисках развлечений, мы в поисках миньяна…
Американцы рьяно кинулись помогать, они забросили кареты и согласились ехать на кладбище.
— Тем более, он ехал к вам, — добавил Эйнштейн, — в прекрасный
Лос — Анджелес.
Что-то вроде холодка пробежало по загорелым лицам.
— В Америку? — переспросили они.
— Йес, йес! — подтвердил Эйнштейн.
— Советские евреи должны ехать в Израиль, — сказали американские евреи и умчались в пролетках.
…Кохба сидел на венских камнях. На его лице появилась улыбка.
— Чему вы улыбаетесь, Кохба? — спросил Эйнштейн.
— Вы слышите смех? — спросил Кохба.
— Я вам говорил, что я туговат на ухо, — ответил тот, — но мне кажется, вы правы…Кто-то смеется…
Они опять начали поиски.
Время торопливо, беспрерывно били куранты, евреев не было.
Вдруг, в кафе, в «Музеум», где сиживал Фрейд и даже что-то написал Стефан Цвейг, они увидели двух евреев — таких они даже в России не встречали.
— Даже в Мариуполе таких не было, — сказал старик Эйнштейн, — но я бы все-таки уточнил.