Мир на грани
Шрифт:
«Час от часу!.. — подумал он. — Теперь только не хватало, чтобы она обернулась после этих слов».
Уже в фойе Натан нашёл место для курения — в углу, у распахнутого окна. Думая о том, как не пересекаться в театре с Алисией, спрятался за декоративным абрикосовым деревцем и закурил.
Через минуту в закутке заявился тот самый охранник, который пожелал удачи в погоне за «понравившейся девушкой». Он сел на лавку, тоже закурил и поинтересовался:
— Что, неудача?
Натан изобразил печальную улыбку и кивнул.
— Ну-у… — протянул охранник. — Бывает.
— Да я понимаю. Но обидно, блин!.. Хотя кому-то
— Парню рыжей?
— Угу.
Более они не произнесли ни слова.
Докурив, охранник направился обратно ко входу, а Натан искоса метнул ему в спину взгляд.
«Пришёл именно в тот момент, когда здесь я, — отметил он. — Следит».
Натан решил уйти из курилки, чтобы не привлекать лишнее внимание. Он хотел дождаться начала оперы в зале, в котором наверняка пока никого не было. Но вместо этого предпочёл найти место, откуда сначала сможет убедиться, что войдёт после Алисии и Ритерьи. Ему пришлось подняться на второй этаж по широкой мраморной лестнице, устланной красной ковровой дорожкой, и свернуть в сторону.
Походка Натана всё ещё была лёгкой и непринуждённой, и он сам в целом казался приветливым… Но выражение его лица стало напоминать маску из-за холодного острого взгляда.
***
За десять минут до начала оперы к театру подъехала пара автомобилей, вид которых прямо кричал о высоком классе и дороговизне. Первая машина была цвета морской волны, явно класса «люкс». На вытянутой передней части в лучах вечернего солнца поблёскивала хромированная фигурка льва, напоминающая герб Аримана. Вторая же — заметно проще, тёмно-серого цвета, но по сочетанию символов на номерном знаке становилось понятно, что и она принадлежит правительству.
Как только первый автомобиль остановился, водитель выскочил со своего места и открыл пассажирскую дверь. Из неё вышел высокий сухощавый мужчина с холодными глазами, короткими седыми волосами и впалыми щеками. Одет он был в строгий чёрный смокинг, в руках держал трость с вычурным узорчатым набалдашником.
Это был Антуан де Лашорф — один из сенаторов Аримана.
Из второй машины вышла пара его помощников, каждому из которых лет по тридцать. Ими оказались привлекательная смугловатая женщина с собранными в высокий хвост кудрявыми каштановыми волосами и рослый мужчина с квадратной челюстью, крючковатым носом и короткой причёской-ёжиком.
Помощник-женщина носила белую приталенную блузку и тёмную юбку-карандаш с разрезом на боку. Несколько пуговиц воротничка были расстёгнуты, образуя заманчивое для любого мужчины декольте. Второй помощник носил светло-коричневый костюм, пиджак которого из-за жары, судя по катящимся по лицу каплям пота, он наверняка хотел поскорее снять. Этого мужчину нельзя было назвать атлетом, но, судя по прессу, который при порывах ветра обтягивала рубашка, он не чурался спорта.
— Аннетт, — позвал де Лашорф, и к нему подошла помощница с портфелем для документов. — Ты знаешь, что делать.
Та коротко кивнула и поспешила ко входу в театр.
Де Лашорф внимательно посмотрел ей вслед. Любуясь ласкающими взгляд изгибами фигуры, он вновь вспомнил о дамочке из заведения на местной улице «Красных фонарей». Одного де Лашорф не признает никогда: из всех кандидаток в секретари и ближайшие помощники он выбрал именно ту, что порождала самые дикие фантазии, даже если и в
Но де Лашорф не знал: та, что представлялась как Аннетт Катье, в действительности была Фелицией Шеро — лейтенантом секретной службы, всего лишь исполняющей роль секретаря и советчика. Да и его второго помощника на самом деле звали не Венсан Наварр. Именно Венсан был ещё одним человеком Клода, внедрённым в окружение де Лашорфа — политика, вознамерившегося помочь урилийцам воссоединить полуостров с Республикой. И всё из-за того, что бизнес сенатора за последние полтора года прогорел и начали накапливаться долги.
Де Лашорфу пообещали вернуть остававшиеся в Республике предприятия, которыми он владел до независимости Аримана.
«Чего бы это ни стоило!» — в тот момент решил он.
Пока посетители театра, узнав сенатора, удивлённо перешёптывались, Фелиция просочилась к капельдинеру, вышедшему из-за толпы прибывающих гостей. Как только она объяснила, кто именно прибыл и для чего, служитель с округлившимися глазами поспешил исполнить требование де Лашорфа.
Менее минуты потребовалось, чтобы из здания к подъехавшим машинам вышли охранники. Оттеснив остальных посетителей, они организовали коридор, по которому сенатор и его помощники смогли беспрепятственно войти.
____________________
[1]«Банка» — (общий жаргон) навесное устройство для бесшумной беспламенной стрельбы из огнестрельного оружия.
Глава 4. Секретная служба
Следуя за капельдинером, де Лашорф, Венсан и Фелиция поднялись по большой мраморной лестнице на второй этаж театра. Отсюда через широкие двери можно было попасть в оперный зал. Но сенатора не интересовали обычные места, билеты на которые мог приобрести любой: ему нужна была ложа для высокопоставленных гостей.
Проходя мимо дверей в зал, де Лашорф бросил короткий брезгливый взгляд внутрь. В последнее время сенатор стал раздражительным, в его патриотических речах можно было расслышать фальшь.
Фелиция лишь мельком взглянула на де Лашорфа, как и прежде, не показывая, что презирает этого человека. Однако сегодня это получалось чуть хуже, а виной тому — найденное утром письмо в её почтовом ящике.
Аккуратно вскрыв конверт, на котором был указан верный адрес, но вместо настоящего имени — один из псевдонимов, Фелиция обнаружила только маленький стеклянный флакончик. Она знала, что делать с подобным «письмом», и потому немедля, с помощью горячего утюга, проявила написанное на внутренней стороне конверта, который затем сожгла.
Это было сообщение от Клода, причём исключительно для неё.
Фелиция откупорила флакончик и осторожно принюхалась. Это оказалось противоядие от большинства ядов, причём сильное, превентивного действия.
«Фламин», — поняла она и залпом осушила флакончик. — У нас завёлся крот».
Именно мысли о предателе до сих пор не давали Фелиции покоя, пусть даже она пыталась держать их в дальнем углу сознания.
— Сюда, пожалуйста, — произнёс капельдинер.
Сенатора с помощниками провели на другую лестницу, но совсем маленькую. Поднявшись ещё чуть выше и свернув, они оказались в длинном коридоре — одном из двух, огибающих оперный зал с каждой стороны. Именно здесь были расположены входы в ложи.