Миражи таёжного озера
Шрифт:
Они на кухне у старой Галины, которая снова заваривает травяной горький чай и выглядит, как и прежде: спутанные седые волосы, длинный острый нос, осунувшееся лицо в паутине глубоких морщин.
Ева отпрянула от стола, ножки старого табурета заскользили по полу.
— Меня не бойся, — ухмыльнулась та. — Я не из этих.
Ева сглотнула вязкие слюни, что колючей проволокой царапнули по пересохшему горлу. Спросила, чуть заикаясь:
— Как это мы тут оказались?
— Как-то оказались. — Соседка придвинула к ней чай. — Выпей. И забудь, это не самое важное.
Ева
— Пойдешь на праздник и веди себя как обычно. Ты же помнишь что сегодня день единения общины? Во дворце и в церкви уже все собрались. Да и на площади народу много. И в твоём интернате день открытых дверей. Сегодня все двери открыты. Лучшего дня и не сыщешь. Но смотри по сторонам, потому как стороны эти сами будут в тебя смотреть. Слух уже пробежал по общине, что ты всё знаешь. А значит, постараются тебе помешать. Да и Никитка уж очень долго молчит. А значит, будет поблизости. Ты же помнишь да, что он сильный. И в его случае уж точно — всё не так, как кажется.
— Как помешают? Схватят? Запрут? Убьют?
Знать варианты не хотелось, но выбора нет.
— Да как угодно! — отмахнулась Галина. — Но их меньше, чем нас. Мертвые должны быть мертвыми. Иди с Богом. Мы поможем.
Ева, как кукла, зачарованная речами, встала и послушно пошла на выход. В себя пришла, только когда вышла за ограду дома и остановилась посреди улицы.
Ветер нежно трогал её за щеки, пожимал плечи, толкал в спину — назад дороги нет.
***
В общине все делали вид, что занимаются своими делами, а Ева же чувствовала — следят за ней. Разговаривали друг с другом, а их глаза были устремлены на нее. И сейчас, пожалуй, она в полной мере осознала, насколько странными были здесь люди. Нет, она их совсем не знала. Среди обычного с виду люду притаилось немало нечисти в облике человека.
На площади проходило ежегодное собрание, пришли все, даже те, кому удалось покинуть общину и перебраться в город.
Ева встала у раскидистого дуба и, внимая наставления главных, скользила по присутствующим взглядом.
В нескольких метрах от нее стояли мертвые ведьмы, сейчас розовощекие и улыбающиеся. Она же, пребывая во вчерашнем мороке, видела их истинные лица. Директор садоводства кивнул ей, улыбнувшись и поправляя фиолетовый галстук, заспешил на сцену. Его костюм цвета стали отливал на солнце благородным серебром. Она же видела вместо начищенных до блеска ботинок — копыта и коричневую лоснящуюся шерсть, только что рогов и хвоста не хватало. Директриса интерната Алина Кузьминична передала ему микрофон и радостно понюхала букет лилий, что держала в руках — обгоревшие волосы, свалявшиеся в комок, длинные острые ногти, а из-под ее пудрового пиджака шевелятся черви, поедая разложившуюся плоть. Почти такими же красотками предстали ее учительницы по интернату, ее знакомые и соседи.
А их здесь больше, чем она думала…Сплошная нелюдь.
— Псс! — раздалось на самое ухо, и Ева осторожно обернулась. Незнакомая девица в бежевом льняном платье призывала ее рукой.
Ева огляделась по сторонам и осторожно нырнула в ветви деревьев.
—
— Пора идти! Пока все здесь, надо найти проход. — Прошелестела она листвой вместо голоса и неестественно двинулась вдоль дома культуры. Ева поспешила следом.
Девчонка скакала как не в себе.
Подпрыгивала выше нужного на кочках и ухабах, шелестела ветром, оглядываясь, а когда на горизонте появился дом старейшины, и вовсе показала из-за платья беличий хвост. Метнулась с дороги в кусты, запнулась о корягу, и всё стало ясно.
Ева усмехнулась, уперев руки в бока.
Девица пошатнулась и с писком рассыпалась на фрагменты. Льняное платье упало к Евиным ногам, а во все стороны побежали зайцы и белки. Осталась только мавка, что сидела на пыльной дороге, сложившись вдвое. В нос ударил запах болотной тины, и Ева качнула головой:
— Не перестаю тебе удивляться!
— Ага! Я при жизни умной была! — фыркнула та, поднимаясь и отряхиваясь. — Что только не придумаешь, лишь бы помочь. Странно бы было, если болотная тварь пришла в общину.
— И ты решила устроить этот цирк?
— Пришлось! Лесные сюда не суются, а уж болотные и подавно! Ладно бы просто мимо пробегала, а то на праздник! У всех на виду! Скажешь тоже! Тиной не пахну? — она неуклюже нюхнула себя. — Вроде бы нет, не пойму. Мы голову чуть не сломали, придумывая, чем перебить этот запах!
— Смешные вы!
— Смешного мало, Ева! Община разделилась напополам — есть те, что на чеку и в любой момент помогут, и те, что нервничают в ожидании твоих действий. Но они не верят, что ты сможешь им помешать, потому и расслаблены, не ожидают, что мы сильней! — Мавка обнажила беззубый рот и вдруг ойкнула, прячась в кусты.
Ева обернулась.
У дороги стоял Валерий Игнатьевич, Никиткин отец. В дорогом костюме цвета синего моря.
— Ева? — он поправил очки в золотой оправе. — Рад тебя видеть. Хорошо, что ты тоже приехала.
Он улыбнулся, сощурившись, а у нее по спине побежал холод.
— Подойди ко мне, — он протянул руку. — Ты чего там? Потеряла что-то?
Ева облизнула вмиг пересохшие губы. Натянула на лицо свою самую милую улыбку из всех возможных. Деваться некуда.
— Конечно, приехала! Как я могла пропустить такой праздник?
— И то верно! Наши традиции и устои нужно почитать. Чайку?
Он указал рукой на свой дом. По-отечески взял ее под локоток, когда она подошла, и властно потянул в сторону особняка. Как и прежде пришлось подчиниться.
— До моей речи на площади еще час, — он гортанно засмеялся. — Я выступаю в заключительной части. У нас как раз гости, буду рад тебя представить как девушку своего сына. Как у вас с Никитой? Все хорошо? Жаль, что он не смог приехать. Новые дела — они такие. Совсем народ с ума посходил — то теряются средь бела дня, то байки какие-то придумывают. В Озерцово пикантный случай — одна сельчанка утверждает что видела огромного волка, который по ночам приходит к ней в виде ее соседа.
— Да ладно?