Мировой Ворон

Смит Э. Дж.

— Пойдем со мной, — приказала старуха, устремляясь вперед так быстро, будто согбенная спина и дряхлость совершенно ей не мешали. — До пещер отсюда неблизко.

* * *

Эти горы не всегда были горами. Они не выросли из земной толщи за миллионы лет, а образовались из осколков невообразимо огромного сооружения. Ута и старуха спустились в глубокие туннели, высеченные под монастырем из многих слоев черного камня Строителями Орон Каа. Мало кто отваживался вторгнуться в место, куда ступил сам Лесной Гигант, и лишь немногие из существ смогли бы сохранить разум, узрев проявление истинного божества.

Но мужчина отличался от них. Он чувствовал, как сила Гиганта взывает к нему, тянет его все дальше от материального мира навстречу судьбе. Только у матери–настоятельницы хватало сил спускаться вместе с ним и стоять рядом с омывающим их источником божественной силы.

— Он уже близко, — произнес мужчина, сбегая по грубо высеченным из скалы ступеням, которые подсвечивались только факелами. — Он зовет меня! Я чувствую, как его сила втекает в мир. Расскажи мне все, госпожа!

— Трусливые Гиганты потрудились на славу, — проворчала старуха. — Пока Рованоко сражался с повелителем, Один Бог дотронулся своим разумом до его щупальца, превратил его в камень и тем самым создал горы вокруг. Мы идем внутри окаменелых останков его щупальца. Строители долгими веками рыли эти норы, и еще несколько веков потребовалось им, чтобы возродить Орон Каа, — и все время им приходилось пресмыкаться перед Огненным Гигантом. Чванливый бог благосклонно принимал их молитвы, пока мы не проявили свою истинную веру и не забрали часть его силы. Вся энергия, которую Джаа отдавал миру, когда–то принадлежала Шаб–Ниллурату, поэтому Огненный Гигант был бессилен нас остановить.

У подножия лестницы на голом камне собрался рой Строителей. Они ползали друг по другу, сбившись в комок, — вибрирующая масса лапок и мохнатых тел. В пещере под ними, посылая волны зеленого света сквозь жужжащих насекомых, находился разрыв в реальности, дыра, ведущая к чертогам за пределами мира, бурлящая от жизненной силы Шаб–Ниллурата. Веками Строители расширяли разрыв, вгрызались в него, позволяя все большему потоку силы возвращаться в мир. Они стали первыми рабами Лесного Гиганта, созданными из его злобы, и состояли из материи лишь отчасти. Пока они оставались рядом с разрывом, они были невидимы, пока они сами не пожелают, чтобы их увидели, или не решат сплавиться с другим существом. Любой, кто покидал Орон Каа, за считаные минуты забывал о них, и потому им так легко удавалось ускользать от взора Джаа. Они беспрекословно подчинялись любому шевелению щупальца своего повелителя, служили ему так верно и преданно, будто он уже одержал победу и вернулся в мир смертных.

Существо глубоко вдохнуло — легкие его наполнились восхитительным гниющим ароматом — и подошло ближе к следу Лесного Гиганта.

— Если ты дашь мне место в своей Тирании, повелитель, то я буду служить тебе до последней капли крови. Я хочу стать твоим рабом. — И после этих слов рой Строителей взмыл в воздух и окутал мужчину, словно божественная мантия, от которой исходил смрад смерти и разрушения. Насекомые присоединились к нему, греясь в лучах силы своего бога, и существо самозабвенно рассмеялось.

Глава восьмая

Саара Госпожа Боли в городе Ро Вейр

Настала пора выбираться из добровольного заточения. Неделя тянулась ужасно медленно, Саара почти не могла спать, но она все еще была жива и сохраняла рассудок. Каждый день дверь в ее покои приоткрывалась, запуская

в темную комнату тонкий луч света, и ей подавали пищу и записки. Она съедала едва ли половину из принесенного, а отчеты и вовсе не читала. Госпожа Боли вздумала помериться силами с Горланской Матерью — и проиграла. Последние крохи силы она использовала, чтобы уберечь свое бессмертное молодое тело от превращения в дряхлую старуху. Но силы постепенно начинали возвращаться к ней.

«Может, все уже закончилось», — подумала Саара. Может, они уже победили? Может, Красный Принц уже мертв, враги повержены, их тела разорваны в клочья и разбросаны вдоль Большой Королевской дороги и по пастбищам Вейра? И глупый дикий Медведь уже взял под контроль Фьорлан и навел в нем порядок? Может, ее Темные Отпрыски уже пустили корни в каждом уголке владений Искривленного Древа?

Нет. Такие известия сразу бы дошли до нее. Кто–нибудь прибежал бы к двери, начал кричать и стучаться в тяжелое дерево, возможно, даже требовал бы от нее ответа. В случае подобных новостей это было бы оправданно.

Роскошные черные волосы Саары стали спутанными и засаленными. Темно–красное платье превратилось в запятнанные лохмотья. Воду в лохани для мытья меняли каждый день, но женщина обращалась к ней, только чтобы избавиться от мерзкого привкуса во рту. Неиспользованное мыло и бутылочки с маслом для волос она скидывала в кучу в углу комнаты. Единственное, чего она ждала, чего жаждала всем существом, было наркотическое забвение. Каждый день ей приносили свежую порцию радужного дыма, и каждый день по несколько часов она курила наркотик. Ей требовались все более сильные сорта, без них уже не удавалось сконцентрироваться в битве с собственным разумом.

У нее осталась только одна сестра. В запертой камере подземелья, прикованная цепями к полу, находилась Изабель Соблазнительница. Саара использовала ее разум, чтобы скинуть с себя часть груза, но сестра после этого совершенно обезумела, не сумев справиться с наплывом чужих воспоминаний и желаний рабов ее мертвых сестер и последствиями битвы с Горланской Матерью. Когда разум Изабель окончательно повредится, она освободит Саару от мучений, которые причиняли околдованные ею люди. А пока они мучились вместе.

Но было что–то еще. Еще одна причина, по которой именно сейчас ей требовалось встать с постели. Что–то происходило в Орон Каа. Саару беспокоила тень и жужжание. Древняя сила пыталась достучаться до нее через многие лиги пустынь, горных цепей, равнин и океанов. Для Красной Королевы не существовало ни расстояний, ни преград: она говорила с Госпожой Боли, и смысл ее слов достигал разума Саары. Возникла новая сила… или, возможно, случилось обновление старой.

Просыпайся, девочка.

— Мать–настоятельница. Я… пытаюсь сосредоточиться.

Ты сделаешь все, что тебе прикажут. Исполнишь любое повеление Искривленного Древа. И твоя концентрация ничего не значит. Твое удобство и комфорт тоже не имеют значения.

Саара откинула с лица засаленные пряди и закрыла глаза. Согбенная старуха находилась на другом краю света, но ее слова вонзались в Саару, словно нож–крис в самое сердце. Каждая мысль сопровождалась памятью о тысячах тысяч часов пыток, извращений и жестокости. Каждое слово Красной Королевы вызывало внутри разума Саары какофонию криков.