Мистификация дю грабли
Шрифт:
– А скажи-ка, плут, зверюшки эти откуда? – спросил Прокопия Владимир строгим голосом.
– Из Царьграда, вестимо… – пожал плечами Прокопий. – Но в сам Константинополь их привозят из Египта.
– И че, там тоже их так кормят? – обернувшись на бассейн, поинтересовался Владимир.
– По-всякому бывает… Но на волю их там не выпускают. Они там в специальном бассейне. Он куда больше, чем этот, и там взрослые… Молодняк отдельно пасут, – разъяснил Прокопий, поглядывая с опаской в сторону чудовищ.
– Чё? – сощурился князь.
– Княже, мы тут молодняк привезли. Они ещё подрастут, и эта лохань маловата станет для
– А какие они бывают? – с интересом поглядывая на водную гладь, спросил Владимир и замер, увидев направленные в его сторону пары глаз из-под воды.
– О, княже, огромадные! Одному такому целой лошади не хватает. Так, на зуб только попробовать. Вот и суди, какими вырастут. И живут они очень долго…
– А как же вы их сюда притащили? – оторопел князь от своего предположения.
– Ну, по повелению базилевса… – со всей скромностью чужестранца, на которую он только и был способен, ответил Прокопий. – Тебе в подарок.
– Шуткуешь? Подарочек? – рассвирепел князь, захлопав рукой по ножнам и оглядываясь в поисках своих дружинников.
– Да нет, как можно? – заговорил Прокопий успокаивающим голосом. – Наш базилевс… Он от чистого сердца своего, да будут его лета благословенными, снарядил наш базилевс вот этих… живодеров. Они и протащили. За каждой ладьей была затопленная клетка с поплавками и присобачена канатами к ладье. На поверхности кто там что разглядит… Так и добрались до града стольного Киева. Помучились только на порогах… Так что не думай, князь, чего худого. От доброты базилевса страдаем… Страдаем пред твоими очами.
– Много у тебя этих… зверюшек? – придя в себя от минутной вспышки гнева, спросил Владимир.
– Всего шесть, – глядя себе под ноги, ответил Прокопий. – Как по вере нашей, как в Библии сказано – каждой твари по паре. Три крокодила и три крокодилихи.
– Как всё у вас разумно-то… – поиграл желваками Владимир. – Сразу как-то расхотелось тебя казнить.
– Княже, мы же хоть и иноземцы, но твою доброту знаем, не вольно нам противу добра злом переть.
– Оно и правда, зачем выю мечу подставлять? – усмехнулся Владимир. (Прости, читатель, случайно вырвалось).
– Княже, – скрыв улыбку поворотом головы в сторону выхода, ответил Прокопий, – тебе ведь власть нужна. Власть на всю жизнь. А ты разве хочешь идти против своих пожеланий? Нет ведь. Прими наши правила, как свою власть укрепить и как ею пользоваться в свое услаждение, не боясь врагов.
– И… как же? – повернулся князь всем своим светлым ликом к обормоту, предлагавшему ему – князю Киевскому какие-то условия.
– Укрепи свою власть, княже, не только войной и миром, но и загадками… – вздрогнул Прокопий от грозного взгляда Владимира.
– Как это – загадками? – оторопел Владимир от такого предложения под внимательным взглядом Прокопия.
– Запугай и врагов, и друзей своих своими… мыслями и делами… Или выдумай им новый страх, если к прежнему они привыкли, – Прокопий произнёс всё это и с опаской стал ждать ответа князя.
– Так… – всерьёз задумался Владимир. – Так, страхом, значит?
– Думай, княже, думай. Вот как наш базилевс такие земли свои в повиновении держит?
– Страхом? – повернулся к Прокопию Владимир, но тот равнодушно пожал плечами. – Да, страх великую силу власти даёт! Нету страха – нету власти! Вот шо… Одну пару – в Новгород! В Волхове пусть
– Как скажешь, княже… – склонился перед великим князем Прокопий.
– Выполняй! – громко вздохнул князь и пошел к выходу из уже не такого таинственного для него шатра.
Владимир, вернувшийся к месту суда без Прокопия, был очень немногословен:
– Ваше беспокойство мне, гости града Киева, очень даже понятно. Вот человек, – показал Владимир на Путяту, – он немедля займется розыском! Сейчас он, – Владимир успокаивающе подмигнул изумленному помощнику, – опросит всех вас. Вы расскажете ему приметы пропавших, – тут князь подождал немного, чтобы толмач успел докричать его последние слова и продолжил: – Даю слово, шо из-под земли сыщем! – при этих словах князь едва заметно ухмыльнулся в бороду. – Люди у нас не пропадают… зря. А если ишо есть у вас какие обиды и потери какие, вот вам человек – мой казначей. Звать Игоша. Как найти? Ну, это ваши старшие знают по податям, кои вы разумно платите. Счас из-за горя вашего и утраты снижаю размер оных на четверть… на цельный год! Так, кому ещё правеж мой нужен?
Из оставшейся небольшой кучки киевлян к восседающему на кобыле князю подошел старик с огромной седой бородой, но очень опрятно и чисто одетый. Он держался за дубовый резной посох, что добавляло ему уверенности и значимости не только в собственных глазах, но и у соплеменников.
– Знатная у тебя борода… – хмыкнул Владимир. – Ну, говори…
– Княже, да благословит тебя Перун на…
– Старче, у меня время дорогого стоит! – раздражённо оборвал Владимир старика. – Давай, дело говори.
– Княже, вот эти… – с этими словами старик махнул рукой в сторону молчаливых людей, и несколько из них вывели трёх связанных подростков. – От рук отбились. Никакого сладу с ними нет.
– Да чем же тебе мальцы эти не угодили? – удивился Владимир, рассматривая подростков.
– Долго перечислять. Вот сего дня с утречка переломали петуху ноги, шобы посмотреть, как он поскачет. Потом бабке слепой дорогу показать решили, так она чуть не утопла в пруду, а они реготали. Люди добрые спасли. Потом девчушку голой жопой на муравейник посадили. Потом, шобы грамоте не учиться, наставника обманом великим заперли в погребах за городом. Хорошо, хозяйки пришли за капустой и солёными грибочками. Так бы сгинул. Долго рассказывать… Иэх! – ударил посохом о землю старик. – Сделай, шо-нибудь, княже, всей слободе от них житья нет.
– А родители ихде? – приняв мудрый вид, поинтересовался Владимир.
– Один в бегах за долги, два других – углежогами в лесах промышляют. Матери с утра до ночи по домам ходют, языками, аки помелом, машут. Где дома у них – забыли, поди… – неторопливо, но доходчиво разъяснил старик и поклонился в пояс князю.
– А шо, по одному отроку у баб этих? – оглядывая малолетних преступников, спросил князь.
– Не, почему ж, княже, только мы сами их сосчитать не можем. Они по чужим дворам шастают, – огорчение старика передалось его спутникам. Они все тихо заохали, и были уже готовы хором запричитать, но старик как опытный пастух стукнул посохом о землю и, когда все затихли, продолжил: – Иногда с родительницами встречаются, и кто чей уже сами путаются меж собой…