Мистификация дю грабли
Шрифт:
– Убери подальше тряпки, тут ещё одна… болтается… – жалобно попросил князя закашлявшийся домовой.
– Вот то-то же… – хмыкнул Владимир, отряхивая руку от сажи на рукаве. Потом, пошарив в дымоходе, извлек ещё один свёрток тряпья. Только после этого из кирпичного дымохода выползло облако, слегка громыхнуло, поискрило и отряхнулось от сажи. Немного покружившись по горнице, это самое оно прилегло на лавку.
– Ты это, прими свой облик, неча тут… Детишек с бабами тут нетути, и пугать тебе некого. Вот, медовуху
Домовой мгновенно материализовался и, спустившись с лавки, припал бадье. Князь снял со стены рушник и, обметя им сажу с лавки, присел на неё рядом с домовым и, похлопав в ладоши, произнёс:
– Ну, будя, будя! А то опять буйствовать не по времени начнешь. День на дворе – светло ещё для твоих проказ. Ух, ты… – осекся Владимир, вглядываясь в домового.
– Ик-ик, – оторвавшись от медовухи, домовой взглянул на князя и жалобно повторил: – Княже, не надо терем жечь…
– Да… это… – замахал руками князь. – Ты на кого похож?
– А чем тебе моя личина не нравится? – обиделся домовой.
– Пужать годи… – князь сел на лавку и стал со всех сторон разглядывать домового. – Похож на не знамо что…
Домовой внешне напоминал человекоподобное существо с длинной нечесаной гривой волос. Казалось, он весь закрывается ими с головы до пят, оставляя прорехи в своей внешности для глаз и большого грушевидного носа. Роста маленького, очень юркое существо со времени его изгнания с Лысой Горы со всеми сородичами в жилища людские, приобрело все навыки скалолаза-прохиндея, способного появиться и исчезнуть сквозь самую маленькую щель или дырочку. Но что же так удивило Владимира? Впрочем, дадим ему самому слово:
– Игилушка, а че эт ты в таком виде?
– В каком-таком? – встрепенулся домовой.
– Раньше был о-го-го, а счас? На космы свои посмотри… Кто ж тебя так разодрал? Ты раньше даже с дружиной моей спорил, кто сноровистей и кто сильней, да кто летучей в драке… А счас? Весь обдёрганный, весь…
– Раньше я только со славянами бузил, теперь вот… языки осваиваю. Вот вышиванку, – поскреб себя по груди домовой, мотая головой, – пришлось украсть, за своего чтоб сойти…
– Да весь какой-то ты обдолбанный, убогий… – продолжал сокрушаться князь.
– Эх, Володюшка, куды мир катится? Кого только в Киеве теперь нет. Заглянешь к кому попугать-повеселить и не знаешь, на каком языке обматерить хозяев. Вот сего дня под утро схлопотал такое от веника, что и не сказать, не передать. А до этого че только ещё выслушать не пришлось. Ты память мою знаешь, передам дословно:
«– Питаю, як вихована людина, кто сало анулював?
– Запитай чого легшее.
– Дружина, востаннє тебе культурно питаю», – подражая голосам собеседников, заверещал, загундосил домовой.
После этих слов князь насторожился и, пристав с лавки, стал очень внимательно прислушиваться к каждому слову домового.
«– Тю, забув чи що де живемо? Кацапи ж кругом. У них і питай…
– А це що ще за чоловік у тебе за спиною?
– Та сусід зайшов ось і ніяк піти не хоче Каже, що домовик.
– Та який домовик? Кобель це кацапський!
– Ех, був би хоч і справді кобель. А то цілий день одна самотня…
– Дура, заклопотана, ось хто сало вкрав?
– Стривай, я сама…
– Ні вже, я сам – в дупу його, в дупу. Щоб сало там у нього застрягло».
– Ну, что-нибудь понял, княже? Ох, и прилетело же мне, – огорченно вздохнул домовой. – А тут ещё твой Теодор повадился к моим бабам шастать. Интриган заморский…
– Ну, чего ж тут не понять? – нахмурился князь. – Дружина… Восстание готовят! Вовремя я с тобой встретился. И кацапы ещё какие-то у них тут. Бунт, значит, затевают! Ну, бывай, Игилушка…
– Погоди, княже, а звал-то зачем? – уныло спросил домовой, не услышав от князя даже сочувствия.
– Ах, да… – вспомнив, зачем ему понадобился домовой, остановился князь. – Ну, это теперь не главное… Хотя, Игилушка, по-быстрому только, а то вон какие дела в городе происходят. Игилушка, вопрос: а может такое быть, что бабушка моя временами воскресает?
– Ох-хо-хо, с твоей бабушкой и не такое станется! Молчу-молчу… – затрясся от страха при одном упоминании княгини Ольги домовой.
– Ты её видел, видишь ли где? – продолжал допытываться Владимир. – Когда видишь?
– Да она мне после того, что вытворяла, до скончания веков будет видеться! Она ж у меня вот где сидит, – ткнул себя пальцем под горлом, домовой, обиженный странными вопросами.
– Без обмана? – уперев руки в бока и нагнувшись к домовому, спросил Владимир.
– А то ж, обманешь тебя… – ответил домовой и на глазах князя надулся от недоверия к себе.
– Ну, бывай! – махнул рукой Владимир и заторопился к выходу.
– Бывай, княже, бывай, а с Теодором-то что делать? – взмолился домовой, трясясь от обиды.
– Потом, всё потом… Хотя, подожди-ка… подожди. Где, говоришь, семья эта обитает? – остановился Владимир у выхода и пощёлкал пальцами.
– Какая такая семья? – в который раз удивился домовой.
– Ну, этих хазаров… – нетерпеливо подгонял Владимир с ответом флегматичное существо, обиженное на весь белый свет.
– В предградье, княже. Будто ты не знаешь… – взмахнул домовой своей накидкой из паутины.
– Ну, не знаю, не знаю… где? – рассердился Владимир на домового.
– Ну как где… Там болотце было, так твой Добрыня за мзду невеликую им место для поселения отвел.
– На Добрыню не наговаривай – честнее него у меня помощника пока нет… – строго посмотрел на домового князь и поинтересовался: – А откуда они пришли?