Мистики, розенкрейцеры, тамплиеры в Советской России
Шрифт:
мира, распространению света, торжеству добра и знания…
Чрезвычайно важным вкладом тамплиеров в эту общепризнанную концепцию,
лежащую в основе всех мировых религий, стало утверждение, что абсолютного зла, как
такового, существующего изначально, на самом деле нет: зло есть такое же отсутствие
добра, как невежество является отсутствием знания, а тьма - отсутствием света. Этот
несколько неожиданный, однако строго логичный постулат не только снимал извечный
дуализм
христианстве, но и впервые отводил человеку ведущее место в космосе, поднимая его в
качестве свободного, обладающего собственной волей “собеседника и соработника
Божия” в процессе длящегося сотворения мира.
Познавший свою божественность и свое значение, свою ответственность в борьбе со
злом и хаосом, которые выступают в облике воинствующего невежества, препятствуя
другим монадам осознать свою божественную сущность и предназначение, современный
человек уже не имеет права вести животную жизнь, потому что ему открылась свобода
выбора между светом и тьмой, добром и злом. Обретенное сознание обязывает человека
соответствующим образом строить и свою личную жизнь, отдавая себе отчет в своих
поступках и в их последствиях для окружающих. Поэтому - подчеркивалось на орденских
собеседованиях, - человек, вступивший на рыцарский путь служения людям и миру,
обязан стремиться к максимальной реализации своего таланта, знаний и сил на любом
избранном им поприще деятельности.
Насколько мне известно, так это и было. Аресты московских тамплиеров в 1930 г. и в
последующие годы, иногда прерывавшие их путь вместе с жизнью, иногда, если везло,
лишь на время вырывавшие из привычного быта, не влияли ни на их мироощущение, ни
на ту одухотворенность, с которой они шли по жизни. Последнее в одинаковой мере
относится и к творчеству Ю.А.Завадского, и к погибшему на Колыме П.А.Аренскому; к
А.С.Полю, проработавшему всю остальную жизнь в театральных вузах Москвы, и к
Л.А.Никитину, погибшему в октябре 1942 г. от цынги и пеллагры в лагерном лазарете
г.Канска. О последнем мне довелось слышать от двух людей, встретивших его в тюремной
камере: один видел его осенью 1930 г.<49>, другой в июне 1941 г.<50> Не зная друг
75
друга, оба они говорили об одном: о той мощной духовной и моральной поддержке,
которую получали от него сокамерники…
Показательно и другое. Встречаясь с большим количеством людей, прошедших через
лагеря, рассказывающих о своих впечатлениях и опыте, я не мог не отметить тот
парадоксальный факт, что в нечеловеческих условиях, где гибли во множестве
крепкие, но малообразованные люди, выживали физически слабые, однако крепкие духом
интеллигенты, те, которые знали почему они находятся в лагере, которые не считали себя
жертвой “политической ошибки”, рассматривавшие факт своего заключения как некое
“рыцарское испытание”, поскольку всей своей жизнью протестовали против рабства духа
и тьмы невежества, покрывшей своим пологом Россию. Об этом мне прямо говорила
Е.А.Поль, воспринявшая свою ссылку в Сибирь в начале 1931 г. как очередное рыцарское
посвящение, знак, что она была признана достойной пройти через него<51>.
Итак, история “Ордена Света”, центральной организации Ордена тамплиеров в России,
сейчас предстает в следующем виде.
“Орден Света” возник, скорее всего, на рубеже 1923/1924 гг. как одна из филиаций
Ордена тамплиеров<52>, объединяющая литераторов, актеров, музыкантов, художников
Москвы. На протяжении всего 1924 и начала 1925 гг. он испытал наибольший подъем и
приток членов, прерванный на некоторое время начавшимися репрессиями против
анархистов. Впоследствии Орден оправился и до начала 1930 г. работал в тесном
содружестве с Музеем П.А.Кропоткина, используя время от времени его помещения для
благотворительных и просветительных акций - лекций, концертов, памятных вечеров.
Основное направление работы Ордена шло по линиям преподавательской (и
просветительской) деятельности в институтах, студиях, научной работы в
соответствующих учреждениях, в рыцарских кружках и в распространении орденского
“самиздата”. Им были установлены контакты с научной и творческой интеллигенцией
Москвы, Ленинграда, с мистиками Свердловска, Нижнего Новгорода, Северного Кавказа,
Батума, Ташкента. Фактическое влияние Ордена, его литературы и его идей оказывалось
неизмеримо шире, поскольку орденская литература циркулировала среди толстовцев
(Москва, Северный Кавказ) среди теософов и антропософов, принимавших участие в
публичных мероприятиях Ордена, наконец, просто среди широкого круга родных и
знакомых его членов.
Конфликт, возникший весной 1927 г. в Музее Кропоткина<53>, будучи вызван
попыткой группы политических анархистов использовать музей в качестве легальной
трибуны для своей агитации, надо думать, не без помощи ОГПУ выплеснулся на
страницы парижского журнала “Дело труда”, где на протяжении последующих двух лет
печатались материалы, обличающие анархо-мистиков, газету ” Рассвет”, “Пробуждение”,