Мое побережье
Шрифт:
— Что это? — я поравнялась с Брюсом; по всей видимости, нам уготовлена роль молчаливых последователей за Капитаном на край света.
— Это счетчик Гейгера, — он с удовольствием пояснил, а я почти почувствовала, как Тони закатил глаза, ускоряя шаг. — Он, грубо говоря, измеряет и регистрирует обнаруженные ионизированные частицы. Когда в него попадают заряженные частицы, он трещит, подавая сигнал. С ним приходится долго ходить, но зато он здорово помогает.
— А еще можно просто послушать меня и заказать собственно уран с Амазона, — он не мог не вставить лепту.
Втроем мы спустились
— Кто-нибудь додумался захватить с собой фонарик? — голос Тони отразился легким эхом.
— Можно подсветить телефоном, — я предпочла говорить значительно тише, отчего-то опасаясь каждой тени, какая могла промелькнуть в подобном месте.
Фырканье Тони различалось больше, чем в привычной среде:
— Не можно, а это единственный возможный вариант в нашем положении.
Он хоть раз может ответить нормально?
Тони зажег фонарик на задней панели. Я подсвечивала себе и Брюсу заодно, идя плечом к плечу; его телефон был обращен к счетчику. Очень скоро свет, падающий из открытой двери, иссяк. Густая, липкая, словно давящая тьма приглушала то малое, на что были способны мобильные устройства, и пришлось пробираться практически вслепую.
Тони, оказавшийся за нашими спинами, двигался очень близко, и его размеренное дыхание приободряло. Как он мог оставаться таким спокойным? У меня тряслись поджилки, и если бы не сосредоточенное сопение Брюса, отвлекающее от ненужных мыслей, я бы уже давно впала в состояние нарастающей паники.
— Еще раз наступишь на меня, первая найденная руда окажется в твоем самом интересном месте, — явно не выдержал Брюс. Предупреждение прозвучало в темноте шепотом.
— А ты не мельтеши… тут и без твоего ни хрена не видно.
— Руда? — я обернулась к Тони и едва не споткнулась, однако лица его так и не разглядела.
— Уран выщелачивается из рудных пород кислородной продувкой.
— Стойте, — Брюс замер.
— Что? — Тони притормозил следом, касаясь грудной клеткой моего плеча.
— Слышали?
— Нет… — Тони упрямо потеснил нас и протиснулся вперед, отчего я уперлась лопатками в шершавую стену, чувствуя спиной насквозь пропитанный холодом и сыростью бетон.
Свет телефонного фонарика заметался по узкому проходу, натыкаясь на бесчисленные преграды в виде старой, прогнившей, полуразвалившейся мебели: какие-то стулья без ножек; настенные полки; ящики столов, забитые мусором, кусками штукатурки, истлевшими обрывками бумаги и мышиным пометом. Выхватил из тьмы напряженное, разом скривившееся от яркого света лицо Брюса, прижавшегося к противоположной стене в шаге позади. Скользнул по ржавым трубам под потолком, обтянутым местами лопнувшей изоляцией.
— Может, крысы? — охватила неприятная, липкая тревога. Тони обернулся ко мне, задумчиво нахмурился, и лишь затем слабо пожал плечами.
— Может. Что там с
Брюс снял с головы очки и с зажатым в руке телефоном неловко взгромоздил те себе на нос.
— Потрескивает, но слабо. Утешает то, что на улице он вообще молчал.
Тони двинулся в рассеянный светом полумрак.
— Дальше пойдем, — ультимативно. Я обреченно посмотрела на Брюса, однако тот был полностью погружен в свое дело. Откуда в парнях столько храбрости? Или это мнимая бравада?
— Думаете, здесь несколько ходов? Как в подземном лабиринте? И… где мы будем искать эти руды? — я честно подавляла странное желание прижаться к Брюсу плечом, а еще лучше — зацепиться за Старка и прилипнуть, подобно второй куртке.
Брюс пожал плечами:
— Здание слишком большое, — произнес он, — здесь может быть целая сеть коммуникаций. Котлы отопления, электрические щиты, канализационные шахты…
— Неплохо было бы изучить план, прежде чем соваться, — вставил Тони.
— Как только познакомлюсь с директором проектировочного бюро, так сразу.
Странно, но Старк на его реплику весело хмыкнул. Его что, забавляет это безумие?
Видимо, подвалами не пользовались уже лет десять.
— Здесь множество пятен вдоль стен, — нарушил тишину Брюс после установившегося ненадолго молчания. Я с опаской разглядывала чудовищные, расползшиеся трещины, вздувшуюся от сырости штукатурку и какие-то масляные пятна. В тусклом свете было не разобрать цветовую гамму, но по стенам будто размазали грязный жир. Осторожно кончиками пальцев прикоснулась к стене: холодная настолько, что не понять, сухая она или сырая. — Как будто… — он нахмурился, как если бы сравнение вертелось в голове, но уловить мысль отчего-то было трудно. — Как будто здесь люди ходят. Часто. И в темноте. Видишь? — он вскинул бровь, обращаясь к Тони. — Почти все следы на одном уровне. Обычно люди возят руками по стенам, чтобы не сбиться с пути.
— А руки в масле? — скептицизм в голосе Старка можно было потрогать руками.
— В воске, — нашелся Брюс, и я подумала, что он, наверное, в этом странном «лабораторном тандеме» более сведущ за химическую сторону процесса, нежели Тони, в душе которого жил физик-подрывник. — В парафине.
— И что? Заигравшиеся дети, сектанты?
— Наркоманы, — просто ответил Брюс, а у меня по коже пробежали мурашки.
Прибор в его руках затрещал сильнее. Мы преодолели проход, вылившийся в площадку с несколькими дверьми.
— Заперто, — буркнул Тони, уже успевший ринуться к тем. — Тут тоже.
Я на пробу последовала его примеру, осторожно повернула ручку двери, потом еще одну… с тихим щелчком замок поддался.
— Тут открыто, — отступила в сторону, давая понять, что первая ни за какие коврижки не двинусь. Впрочем, Тони оказался тут как тут без лишних объяснений.
Телефонный свет врезался в пыльную черноту. Еще один коридор.
Уши резанул неприятный, шаркающий шорох.
— Эй, — я не удержалась и потянула Тони за рукав куртки. — Мне показалось, что кто-то, — мальчики уставились на меня; под внимательными взглядами нахлынуло столь неуместное сейчас смущение, — точно кашлянул, не знаю. Так глухо, будто из-под земли или сквозь толстое стекло.