Мое побережье
Шрифт:
Все надежды отвернуться к окну и наслаждаться относительным спокойствием, как часто бывало с Тони, который просто-напросто принимался подпевать, игнорируя всех и вся вокруг, рассеялись, подобно облачку выхлопных газов за нами, стоило Олдричу заговорить:
— Ну, рассказывай, что нового за неделю произошло?
***
Проезд по трассе напоминал удручающую однотонность, достойную фильмов ужасов — по одну сторону тянулась лесная зона с облетевшими деревьями: грязно-коричневая, оттенков охры, кишащая паутиной голых острых веток; по другую неприветливые кривые стволы накренялись вниз, к полосе маленького обрыва, что уходил в
Справедливости ради стоит заметить: вскоре мы въехали в лесную черту, и виды приняли облик многим привлекательней. Под шинами «Ниссана» умиротворенно шелестели лужи — ночью крапал дождь. За окнами простиралось море зелени: листва; чередовавшиеся с толстыми, черными от прошедшей стихии, мшистые стволы елей; на земле — толстый ковер из папоротника. Только у самой дороги полная влаги почва мелькала красно-коричневой полосой с желтыми бликами опавших листьев, а верхушки деревьев столь высоко тянулись к небу, что не представали взору из-за густого молочного тумана, одеялом накрывшего территорию. Солнце на данном участке трассы спряталось, точно по волшебству.
Казалось, время здесь не властвовало, и все давно застыло в недвижимом изумрудном мраке.
— До моего дома нужно еще проехать прямо, — заговорил Олдрич после затянувшейся паузы, нарушаемой в пути звучащей из автомагнитоллы музыкой, — но мы свернем к обрыву, — машина, в самом деле, изменила траекторию движения на развилке. — Я же обещал.
Он источал вполне дружелюбный настрой, однако я все равно бы не отказалась от третьего пассажира в салоне. Глупое, ничем не обоснованное беспокойство.
Через несколько минут в зоне видимости замаячил тот самый скалистый утес, который мы миновали по дороге на «вечеринку на природе».
— Эй, это же та скала, что у косы пляжа?
Мой энтузиазм веселил Киллиана.
— Она самая, только намного ближе и с иного ракурса, — Олдрич вывернул с дорожного полотна и притормозил на свободной для импровизированной парковки зоне. Заглушил мотор; музыка стихла. — А дальше пойдем пешком, — все та же «хищная» улыбка половиной рта.
Возникла необходимость миновать малую часть леса. Киллиан протянул руку.
Господи, зачем я на это подписалась.
Ладонь чем-то напоминала Тони, только с более длинными пальцами и холоднее. Интересно, кому нужно помолиться, чтобы он… держал себя в узде? Готова почитать Аллаха, Ра и поклоняться языческим тотемам. Только соблюдай дистанцию, ради всего святого.
Под подошвой сапог мягко пружинил мох, сменившийся твердостью. Грубый серый камень на разных ярусах покрывала желтоватая и зеленоватая растительность. Мы вышли к обрыву.
Перед глазами бушевало море, с шипением ударялось волнами об одинокие скалистые островки, невеликие по размеру, разбросанные, подобно игральным кубикам на покерном столе, а серое небо растворялось в тумане. Олдрич больше не держал моей руки; я осторожно наклонилась вперед, оставаясь, однако, в паре добрых шагов от края земли.
Темная вода и пенистые блики. Наверняка немыслимо холодная. Волны тревожно плескались, набегая на острые выступы.
— Это невероятно, — осознание, что я с чистым восторгом улыбалась, настигло, когда скулы начали болеть. Хотелось достать телефон и начать фотографировать все вокруг, но риск предстать в глазах Киллиана легкомысленной, глупой «типичной девушкой» сковывал руки. В моменты, сродни этому, я особенно жалела о неимении профессионального фотоаппарата.
— Туман немного все портит, а так здесь и правда недурно, — он стоял чуть поодаль, спрятав руки в карманах.
— Как в кино, — я осматривала кривую ель, росшую прямо на краю утеса.
— Почти, — с ироничным смешком.
Вдалеке проглядывалась цепь гор с мерцающими белыми шапками снега. Скоро и в городе пахнет первыми ветрами зимы.
Оторваться от развернувшегося пейзажа было тяжело, однако вынуждать Олдрича ждать, пока я вдоволь проникнусь каждой ветвью, в планы не входило. К дороге мы направлялись подчеркнуто медлительно, и, если для него это значило нечто иное, то мне попросту не хотелось покидать скалу.
Теперь все мои мысли будут об этом месте. Надо бы однажды вытащить сюда Хэппи, зная ныне дорогу — он всегда разделял мое восхищение красотой окружающего мира, окажись то поход на крышу многоэтажного жилого комплекса в центре или выезд за черту города.
Ближе к его участку туман начал рассеиваться, и на подъездной территории уже вовсю светило, подобно утреннему на Восток-Кинкейд-стрит 12, солнце.
Это и впрямь оказался охотничий домик: деревянный, выкрашенный кирпичного цвета краской, одноэтажный, с маленькими белыми окошками и усыпанной опавшими листьями крышей. Рядом в беспорядке громоздилась гора поленьев, пристройка, смахивавшая на сарай, и даже старая, пробитая лодка.
Киллиан завел разговор о байках, предложил зайти в гараж. Я была не против; выбирать так или иначе не приходилось, а продвигаться к дому и, боже упаси, его комнате желание грело слабо.
Помещение напомнило любительскую мастерскую: великое множество инструментов, убитый автомобиль с завешанным пыльным одеялом стеклом, пирамидка колес в углу, дубовый столик да магнитофон.
— Гоняет до сих пор, хотя собран в годах пятидесятых, — Олдрич рассказывал об огромном черном мотоцикле, стоящем по центру и притягивавшем взор своей массивностью и величием времени. Я медленно обходила этого монстра, отполированного до блеска, не решаясь прикоснуться к грубым ручкам. Взглянула в круглое блестящее зеркальце; фантазия мгновенно пририсовала на моем месте девушку в пышной юбке и с красной помадой на губах, а за ее спиной — огни деревянных столбов фонарей, придорожная закусочная, обитая черно-белой плиткой внутри, парень с зачесанными волосами, зажатой меж пальцев тлеющей сигаретой… — Хочешь прокатиться? — голос ворвался в сознание внезапно, вытеснив успевшие заиграть мотивы Элвиса Пресли.
— Что? — он шутит или в могилу свести хочет?
Готова спорить, в моих глазах отразилось дикое изумление. Киллиан поспешил заверить:
— Не бойся, я объезжаю его лет с четырнадцати, — чужие руки на собственной талии.
Вдох, выдох.
— Я, — тормози. Стой там, где стоишь. От волнения язык размяк и превратился в бесхребетного ската, упрямо прилипшего к ротовой полости. Хотелось выскользнуть и попросить не переходить черту, но разум ехидно выкрикивал: «Ты сама пришла в его логово; сама и выбирайся из этих хищных лап», — верю, просто я, — Киллиан сократил дистанцию… лавина паники уперлась в плотину обстоятельства. Выдох. Он оставил почтительные сантиметры личного пространства без вторжения. Я чувствовала запах его парфюма и исходящее от тела тепло, но не более, — машин боюсь.