Мое побережье
Шрифт:
Он, очевидно, понял жест по-своему.
Из-за того, что я не разомкнула губ, поцелуй вышел смазанным.
В голове мелькнула мысль, вроде: «О, боже, я целуюсь с живым парнем, и это не плод воображения Тома Хиддлстона во сне», но смылась недопустимо быстро туда же, куда и исчезли остальные. Я ждала, что грохнусь в малодушный обморок от нервного истощения, но не происходило ничего.
Вообще ничего.
Словно четырнадцатилетняя я перенеслась во времени и оказалась в тождественной ситуации: с той лишь разницей, что тогда ко мне «прилип» далеко не самый популярный
И не вызывал он никаких эмоций.
Упрощало час позора то, что Олдрич вел. На секунду я запаниковала, когда он выдержал короткую паузу и полез с языком, упрямо прижала свой к небу и хотела было воспользоваться моментом, — лучше возможности отстраниться и не придумаешь, — однако Киллиан оказался гораздо умнее и опытней, в мягкой, но настойчивой манере показывая, что все понял и ограничится одними лишь губами.
Шея начала болеть, ушей достиг кошмарный влажный звук. Бинго! Его секундной заминки на передых хватило для прекращения безумия.
Определенно лишний жест. Лишний эпизод моей жизни.
Я поспешно отвернулась, наконец-то делая глубокий вдох и выдох. Осознание, что я все время задерживала дыхание, нахлынуло с примесью полного не нахождения объяснения своим действиям.
Сколько это длилось? Пять секунд, пятнадцать? Улыбку Олдрича я скорее чувствовала кожей, нежели видела, а затем он коротко чмокнул меня в щеку.
— Пока.
«По традиции», — недовольно пронеслось в голове.
— Пока, — посмотреть в ответ сил не нашлось, да и Киллиан, кажется, не настаивал.
Я не с первого раза попала в замочную скважину, слыша, как заводится мотор за спиной, и только после, едва дверь с грохотом захлопнулась, ключи без разбора полетели на тумбочку, а тело притянуло филейной частью к полу, все осознание произошедшего водопадом хлынуло в мозг.
Я позволила себя поцеловать.
Я закрыла горящее лицо ладонями, издавав вымученный полустон. Пружинистый мягкий рывок, шкрябание связки о тумбочку — Снежок уже запрыгнул и начал играть.
Боже.
Я раздевалась на ходу, оставляя сапоги у порога в разбросанном состоянии, игнорируя съехавшее с плеч пальто у лестницы, сдергивая с шеи шарф на подходе к ванной. Замерла напротив раковины, лицезря уставившееся на себя с безумной смесью эмоций на лице отражение.
Дура.
Открутив кран, второй раз за день схватилась за зубную щетку. Смыть. Смыть с себя эти призрачные ощущения и привкус спрайта, вырвать из памяти, будто не было в моей жизни никакого Олдрича Киллиана. Никогда.
Я солгу, если скажу, что это было противно. Это было никак. Прохладные губы, слишком гладкие, очень хорошо подходящие под определение «не те».
Хотя откуда мне знать, какие они — «те самые».
Раздражение вперемешку с непонятно откуда сформировавшейся обидой царапало внутренности. Скребло, подобно в скоростном режиме проезжающейся по зубам щетке. Вкупе
Лучше бы этого не было. Как обмолвился случайно Роуди, отнюдь не тонко намекая: «Иногда стоит попробовать полюбить того, кто тебе подходит». Я сплюнула пенистую пасту, словно в ней плавали пронесшиеся в голове слова. Черта с два. Стоит держаться особняком, нежели морально насиловать саму себя.
Кому от этого станет лучше? Мне, Киллиану? Я вообще сомневаюсь, что смогу когда-нибудь обратить внимание на другого парня по собственному желанию. Не из-за какой-нибудь перепалки со Старком, в попытке побесить или доказать, что я тоже могу быть кому-то интересна.
Выключила шумящую воду и в тишине прижала полотенце к губам, лбом опираясь о дверной косяк. Тони, Тони, Тони.
Только мазохистка может любить такого нарцисса.
Добравшись до кровати и с трудом сдерживая неуместные слезы, плашмя упала на покрывало. Выпинала оказавшиеся под ногами и оттого мешающие джинсы. Уткнувшись в подушку, без конца твердила мозгу отключиться, не возвращаясь воспоминаниями к последним событиям.
Невпопад прокручивая в голове чепуху о том, как Старку удается забывать с астрономической скоростью всех своих пассий, я не заметила, как задремала.
***
Поначалу звук брякающих сообщений казался далекой и нереальной частью сна, забывшегося тут же, стоило поднять веки. Потом — отрывистой симфонией, определение коей не обозначалось на задворках разума.
Очухавшись окончательно, до меня дошло, что вибрирует под подушкой телефон, разрываясь недовольной трелью. Моргая и обретая фокус, потянулась рукой к мобильному, морщась от яркого света экрана.
Сорок два входящих сообщения от Хэппи. Да он там совсем озверел.
Не имея никакого желания проматывать те на маленьком экране, титаническими усилиями воли заставила себя встать, накрениться корпусом, в два шага преодолевая разделяющее расстояние, да плюхнуться в крутанувшееся кресло у стола. Раскрыв ноутбук, с ленивым удовольствием отметила, что интернет-страничка с его диалогом уже открыта.
«Ты где?»
«Эй».
«Хватит меня игнорировать».
«Это уже не смешно».
«Мне нужна твоя помощь!»
«Пеппер!»
«Где ты?»
«Появись».
«Срочно!»
«Ответь мне».
Морщась и листая однотипные сообщения вверх, убеждаясь, что все их содержание сводится к одному, я набрала на клавиатуре ответное: «Что?», пропустив букву «h», но махнув на все рукой и не исправляя.
Ответ не заставил себя ждать:
«Где ты была? Я сто сообщений отправил».
Королева драмы; я закатила глаза, окончательно пробуждаясь и усаживаясь за столом поудобней.
«Сорок два. Я спала».
Оповещение, что пользователь набирает сообщение. Затишье. Снова печатает. Очередная пауза. Не выдержав, перебила его заторможенную тираду:
«Позвони мне».
Несколько секунд ожидания. Я успела дотянуться до телефона и пристроить его рядом с ноутбуком, готовая ответить в любой момент, однако неожиданный писк скайпа вынудил вздрогнуть.
Вот же лентяй.