Мое побережье
Шрифт:
— Поболтать? — от внимания короткая пауза не ускользнула; я скептически приподняла бровь.
Старк с выдохом сдался:
— Курить хочу, одному скучно.
Без лишних слов я отложила недоеденный кусок на тарелку, думая о том, что обязательно вернусь к нему позже.
Не в том ли счастье, чтобы следовать за своим другом хоть на край света, даже если вам не очень-то и по пути?
Широкая деревянная лестница с крутыми ступенями тихо поскрипывала под нашими шагами. Тонкий капрон легко скользил по гладкому паркету.
Тони
— О, — удивление — первая реакция, выразившаяся в коротком и «многозначительном» звуке, стоило переступить порог. — Вы сделали ремонт?
Тони за моей спиной лишь хмыкнул:
— Ремонт? Нет, ты просто давно здесь не была. Парочка новых вещей, конечно, есть, но это незначительно — Джарвис к твоему приезду обставил. Сама знаешь, он был бы куда более счастлив, если б у Говарда родилась девчонка, — он между делом дернул кружевной подол у расположившейся на полке красивой фарфоровой куклы и задумчиво повел пальцами вдоль резного платяного шкафа.
Если в комнате Тони стены были обвешаны какими-то чертежами, горизонтальные поверхности — обложены мелкими инструментами, листами, наградами за спортивные соревнования, а под потолком висело несколько фигурок самолетов, то здесь каждая деталь располагалась на своем месте. Комната цвета слоновой кости, где всегда спокойно и чисто.
Здесь была пара красивых картин, изображающих сельскую местность наподобие английских деревушек — недаром Эдвин служил летчиком Британских воздушных сил. Было резное трюмо с аккуратным пуфиком на загнутых ножках, и большая двуспальная кровать.
За дверным проемом располагалась «рабочая зона» с компьютерным столом, диванчиком, парой кресел и торшером, испещренным мелким орнаментом цветочков, но там, по правде говоря, я появлялась значительно реже, предпочитая валяться на просторном ложе с ноутбуком. Саму «переходную арку» огораживали два небольших книжных шкафа, полных классической («чисто девчачьей», — как выразился бы Старк) литературы.
Я присела на край постели и, пользуясь моментом, пока Тони скрылся во второй части спальни, наверняка направляясь к окну, спешно стянула колготки.
— Ты идешь? — проговорил он, едва я собралась открыть рот и сообщить, что хочу переодеться.
— Иду, — какой там «переодеться» — оставалось закатить глаза и покорно прошествовать следом. — Обязательно курить именно в этой комнате? — недовольно вопросила, наблюдая, как он открывает окно.
— В моей окно — возле кровати, да и взрывоопасных веществ хоть отбавляй, — как всегда сразил своей железной аргументацией.
Черт с тобой. Я погасила по пути торшер, лишив отсек основного источника освещения, и забралась с ногами в кресло. Немного подумав, начала медленно вытаскивать шпильки из прически.
Он прислонился поясницей к подоконнику.
— Будешь?
Я с сомнением
— Чем больше с тобой общаюсь, тем ниже падаю.
— Запоздалый вывод, — он щелкнул зажигалкой и небрежно бросил пачку на подоконник, делая первую затяжку, — для восемнадцати лет.
Я вспомнила его первую громкую попойку в четырнадцать и против воли улыбнулась. Сигареты оказались довольно… приятными на вкус. Если по отношению к ним в принципе уместно сие определение.
По стеклу хлестала метель, и мелкий снег, отдаленно похожий на дождь, припорашивал подоконник.
— Ты так и не ответила на мой вопрос, — произнес он после недолгой паузы.
Я поспешно выпустила дым.
— Какой именно?
— Откуда такое платье.
— Тебя интересует дизайнер и магазин? — я не сдержала смешка, откровенно не понимая, зачем ему спрашивать меня о таких вещах. Не припомню, чтобы Энтони Старк за свои семнадцать лет жизни хоть раз проявлял любопытство в области женской одеждой. Только если не снимал ее с пресловутых девушек.
— Скорее, факт, что ты решилась его надеть.
Я закурила с таким раздражением, что забылась и кашлянула.
Злого смешка даже не постаралась скрыть:
— То есть, по-твоему, мой максимум — это бабушкин сарафан с пуговицами под горло?
— Нет, я не это имел в виду, я, — он вздохнул, явно собираясь разразиться длинной тирадой на одном духе, однако резко словно бы растерял все мысли, да так и замер с приоткрытым ртом. — Не важно, — нервно облизнул губы и отвернулся к окну. — Я выпил лишнее.
Несмотря на то, что отмазка вышла так себе, я почему-то смягчилась. Продолжать эту тему, в любом случае, не было желания.
Давно между нами не возникало таких моментов — когда хочется поговорить, а о чем — не знаешь.
Некстати в голове, словно нарезка из фильма, замелькали вспышками эпизоды с последнего «диалога» после вальса.
Да уж. Кто-то определенно выпил лишнего.
То-то ты так бодро волочишь языком и крепко стоишь на ногах.
А кто-то опьянен отнюдь не алкоголем.
— Мы могли бы посмотреть «Леона» или «Малышку на миллион», — предложил после воцарившегося молчания он, когда сигареты были потушены, а окно — закрыто, отчего-то потирая собственное запястье и бесцельно озираясь по сторонам.
Я обернулась, не понимая тона, сквозящего в его голосе. Что-то не так. Но…
Я смотрела в глаза, которые давно научилась «читать» без слов, и не брала за ум, что они хотят «сказать» сейчас. Так много намешанных эмоций. В чем дело?
— Тони?
Взгляд, кричащий и молчащий одновременно. Это не он. Не мой лучший друг Тони, с которым я познакомилась на детской площадке.