Молодость с нами
Шрифт:
— Иван Иванович, — проговорил он, еле ворочая языком, — скажи, скажи одно: признай, что разницы
между нами нет. Или если думаешь, что есть, то какая? Какая, скажи!
— Такая, — вдруг сказал Ведерников довольно тихо, но Липатову показалось, что прямо в лицо ему
выстрелили из ружья. — Такая, что я к вам в душу не лезу, а вы пришли сюда, засучив рукава, чтобы копаться в
моей душе. Кто вас сюда послал? — крикнул он, ударив кулаком по столу.
Новый выстрел, теперь уже
табурете и полетел затылком в пол.
Тотчас вошла хозяйка, будто ожидавшая за дверью этой минуты, и спросила:
— Что будем-то? Может, вынесем на улицу?
— Что вы, Мария Федоровна, разве можно это! Холодно на улице. Надо бы в город отправить. Домой.
Хозяйка пошла к соседу, который работал в ломовой извозчичьей артели, подняла его с постели. Сосед
заложил огромного першерона в огромную телегу.
За четверть века семейной жизни терпеливая жена Липатова, Надежда Дмитриевна, сотни раз, в самых
разнообразных видах, встречала своего мужа по ночам возле ворот. Кто только его не приводил и не приносил,
каким только транспортом Олег Николаевич не возвращался в лоно семьи, но еще ни разу не доставляли его на
телеге, на которой возят дрова, навоз и утильсырье.
3
Наступило тринадцатое сентября.
Оля долго думала, кого же ей позвать себе в помощь, она одна не могла управиться с таким трудным
делом, потому что гостей было приглашено двадцать три человека: подруги и друзья по институту, по
комсомольской работе, даже еще по школе. Она звонила то одной, то другой, то третьей, — у всех были дела,
все не могли днем, все отвечали: если вечером, то пожалуйста, сколько угодно, а днем, извини, времени нету.
Лучшей из всех возможных помощниц была бы, конечно, Варя, и возьмись за дело она, Оля из хозяйки
неизбежно превратилась бы в ее помощницу, но и Варя до положенного часа не могла покинуть завод.
Совершенно случайно, в полной безнадежности перебирая списки телефонов, Оля натолкнулась на
номер телефона Люси. Она давно не видалась с Люсей, ей было известно, что месяца полтора назад Люся
родила, в институте Оле сказали — мальчишку. Оля все время собиралась навестить Люсю, но где же ей было в
такую пору отказаться хоть один раз от встречи с Виктором во имя чьих-то мальчишек.
Оле пришло в голову: а не позвонить ли Люсе и не пригласить ли ее на день рождения. Хотя Люсе,
наверно, надо сидеть дома с ребеночком. Вот Оля ее и спросит обо всем. Интересно узнать, как Георгий отнесся
к появлению ребеночка.
Оля позвонила. Ответил Георгий. Оля довольно сухо поздоровалась с ним, попросила позвать Люсю.
Георгий
— Ольга, — говорил он, и Оля не без удивления слышала в его голосе нотки радости, — до чего это
забавно, Ольга! Неужели мы все таким вот способом питались, а?
— Мне кажется, что да, Георгий, — ответила Оля. — Ты извини, пожалуйста, но я побоялась поздравить
тебя. Неизвестно ведь, как ты смотришь на рост своей семьи. Может быть, это еще одна обуза, может быть, она
тоже сковывает твою индивидуальность…
— Брось, Ольга! — перебил Георгий. — Не надо нотаций. Лучше поздравь.
— Поздравляю от всей души!
— Ну, спасибо, спасибо. Вот передаю трубку, Люська рвет из рук.
— Оленька! — заговорила Люся. — Я тебе звонила сто сорок раз, тебя никогда…
— Люсенька, я тебе все потом объясню! — закричала Оля, перебивая. — А сейчас прими сто сорок тысяч
поздравлений! Я за тебя очень-очень рада. Хочу тебя очень видеть и ребеночка твоего хочу видеть. Как странно:
у тебя — ребеночек! Значит, какие же мы стали взрослые, Люсенька… Время идет, и я прошу тебя учесть,
пожалуйста, что тринадцатого сентября мой день рождения.
— Мы с Георгием непременно придем.
— Правда?
— Конечно, правда.
После того как была положена трубка, Оля подумала, что с Люсиным сыном, наверно, возится Люсина
мама, и у Люси, наверно, есть свободное время, и, может быть, попросить Люсю хоть немножечко помочь ей в
такой трудный день.
Она снова позвонила Люсе. Люся сказала — хорошо, она поможет, но дело в том, что сына полагается
кормить по часам и поэтому она придет к Оле вместе с ним; там, у вас, ведь есть где его положить, чтобы не
упал.
И вот они пришли все втроем: Люся, которая стала снова стройной, веселой, без всяких пятен на лице,
Георгий и их сын. Сына нес Георгий, нес довольно ловко.
— Привык, — ответил он на Олин вопрос. — Каждый день вожусь с Митькой. Еще маленько, и дело
руководства младенцами я изучу так, что смогу писать популярные брошюры: “В помощь молодым отцам”.
Однажды… было это в воскресенье… Люська мне его подбросила и сбежала в кино. Я-то, лопух, не знал, что в
кино, я думал, на минутку. Стою, стою во дворе вроде дурака. Ни Люськи, ни тещи. Три часа так промыкался.
Уж надо мной и смеялись, и потешались, и сочувствовали мне. Жуткое было дело. Парень-то ревет, а я что
могу? Ничего я не могу. Одна женщина предложила: разрешите, говорит, молодой человек, я дам ему свою
грудь, я кормящая мать, жалко смотреть, как вы оба изводитесь. Тоже, видишь, нашлась! Дам я ей кормить