Морально нечестивый
Шрифт:
— Почему ты думаешь, что я не с ними? — Его глаза внимательно изучают меня, но мое лицо ничего не выдает. Может, отец и был чудовищем, но он хорошо меня обучил.
— Это не так. — Я протягиваю ему еще один документ. Он берет его и хмурится, глядя на содержимое.
— Это… — Его голос полон недоверия.
— Теперь твой сын волен делать все, что ему заблагорассудится, — объясняю я. Николо и его сообщники давно пытались заполучить материалы для шантажа Франческо. Он думал, что наконец-то преуспел, когда сын-подросток Франческо был пойман полицией
— Но как?
— Я юрист. Я также работал с окружным прокурором, дело твоего сына было сфабриковано. Необходимо было просто распутать паутину улик.
Я уже вижу, что он у меня в руках. Я встаю, чтобы уйти, но не раньше, чем слышу, как Франческо говорит.
— Gracia2, дон.
Я киваю и ухожу.
Первый союзник.
Это только начало.
Подготовка к встрече с семьей уже началась. Я решил устроить пышный банкет, который должен был ознаменовать начало моего лидерства. Мне никогда не хотелось оказываться на этой должности, потому что я знаю, что должен делать, чтобы держать всех в узде.
Уважение в семье необходимо заслужить. Но на это потребуется время. Так что пока я буду довольствоваться страхом.
Последние десять лет будут полностью стерты. Все будет так, как будто я никогда по-настоящему не уезжал. Может быть, это моя судьба — делать то, что я ненавижу всем своим существом, но продолжать это делать.
Рассмотрев шедевр, расположенный передо мной, все прежние заботы стираются из моей головы. Я слышу, как Амелия ахает, когда входит в бальный зал, прижимая руку ко рту.
— Сейчас, Амелия. — Я поднял руку. — Пожалуйста, примите всех наших гостей в гостиной. И когда список присутствующих будет заполнен, ты сможешь проводить их сюда.
Ее лицо побледнело, но она медленно кивает мне.
Почти час спустя двери в бальный зал открываются. Я стою, прислонившись к стене напротив дверей, с бокалом шампанского в руке и наблюдаю за происходящим.
Мужчины просачиваются внутрь, все в смокингах. Входит первая партия и останавливается при виде этого зрелища. Я вижу, как несколько мужчин нервно сглатывают, прежде чем двинуться вперед. Так продолжается до тех пор, пока последний человек не войдет внутрь.
— Добрый вечер, джентльмены! — я наклоняю голову и поднимаю свой бокал.
— Что все это значит? — Мой дядя, Николо, выходит вперед.
— Ну, это, как вы можете видеть. Мой подарок семье.
Все мужчины смотрят на стену, выходящую на север, и изображенную на ней резню. Я горжусь этой работой, может быть, потому, что на этот раз она личная.
К стене прибиты два ряда отрубленных человеческих голов. Два ряда сходятся на стыке, образуя букву T. Я уверен, что все в зале знают, что означает это «Т». Traditore. Предатель.
Здесь шесть голов, только так я смог найти убедительные доказательства,
Жаль.
Моя работа будет намного сложнее. Но, по крайней мере, теперь остальные члены семьи знают, что я не играю в игры.
— Пожалуйста, все, присаживайтесь. — В зале три ряда столов, и все они тщательно подготовлены заранее. У них также есть таблички с именами. Это не только демонстрация силы, но и исследование. Рассадив их стратегически правильно, я могу наблюдать за взаимодействием между разными членами группы. Это должно быть весело.
Мужчины немного перемешиваются, ища свои имена на стульях, но вскоре все рассаживаются.
— Перед вами доказательства преступлений, совершенных предателями. Это мой подарок всем вам. Как новый дон, я могу обещать, что паршивых овец здесь больше не будет. На самом деле, шестеро счастливчиков — лишь первые в длинном списке людей, которые эксплуатировали ресурсы семьи в своих корыстных целях.
— Так где же тогда остальные? Ты не знаешь, кто они, не так ли? — Толстый мужчина смеется в конце стола. Я бросаю на него острый взгляд, за которым следует улыбка.
— О, я знаю… Правда, знаю. — И когда я говорю это, то позволяю своему взгляду блуждать по комнате, останавливаясь на каждом человеке. — Но я просто жду.
— Чего? — кричит мой дядя.
— Чтобы они споткнулись.
Мужчины уже встревожены. Помогает то, что комната заполнена скрытыми камерами. Язык тела будет красноречивым.
— Но хватит этих болезненных разговоров, — продолжаю я, — давайте насладимся мирным ужином, прежде чем говорить о делах.
По моему сигналу персонал входит в бальный зал с первым блюдом и начинают сервировать столы.
Завязываются светские беседы. Со своего места во главе стола я наблюдаю за происходящим.
Некоторые мужчины продолжают поглядывать на отрубленные головы. Другие очень стараются этого не делать. Но есть и те, кого совершенно не беспокоит кровавое месиво на стене, и я знаю, что именно за ними мне нужно присматривать. Начиная с моего дяди Николо. Из-за его должности консильери, которую, к сожалению, он все еще занимает, — он сидит рядом со мной.
— Я должен признаться, это было неожиданно, что ты взял на себя руководство, — начинает Николо. Я наклоняю голову и, выглядя совершенно невозмутимым, отвечаю.
— Я бы предположил, что ты ожидал, что эта роль достанется тебе. — На моем лице появляется улыбка. Он вторит мне. Оба наших рта напрягаются, чтобы изобразить противоположность тому, что мы чувствуем.
— Это было естественное предположение… с твоим уходом из семьи. Ты действительно думаешь, что они примут тебя? Ты и раньше показывал себя ненадежным. Может быть, ты не совсем предал семью, но ты покинул ее.