Московский университет в общественной и культурной жизни России начала XIX века
Шрифт:
Профессором астрономии на отдельной кафедре, первым в истории университета (со званием астронома-наблюдателя) с 1804 г. был Ф. Гольдбах. С его именем связана неудачная попытка основания университетской обсерватории. Несмотря на неудачу, Гольдбах делал регулярные, зафиксированные в его журнале наблюдения из окон своей квартиры, определял широту, долготу и магнитное склонение Москвы и пр. С помощью Муравьева ему удалось собрать в университете все необходимые астрономические приборы. Руководством к преподаванию астрономии и математической географии для Гольдбаха служили Вейдлер и Боде, причем последняя книга была действительно лучшим сочинением этого рода в то время. На 50-летнем юбилее университета Гольдбах произнес речь «Об истории математических наук в России», в которой, к сожалению, за пышными французскими фразами оставил этот предмет без исследования, не дав содержательной оценки или критики приводимых им авторов.
По протекции попечителя П. И. Голенищева-Кутузова в 1810 г. в университете на кафедру чистой математики попадает П. И. Суворов. Хотя Суворов и окончил Оксфордский университет [266] , знал несколько языков и даже издавал в Лондоне математический журнал, к тому времени уже престарелый ученый (ему было за 60 лет) явно не мог преподавать свой предмет на приемлемом уровне и рассматривал свою должность как синекуру, которую Кутузов выделил своему другу, находящемуся в стеснительных материальных обстоятельствах. Вследствие интриг, Загорский, на которого
266
О пребывании П. И. Суворова в Англии см, Кросс Э. Г. У Темзских берегов: Россияне в Британии в XVIII веке. СПб., 1996.
267
Лихолетов И. Я. Преподавание математики в Московском университете в 1804–1860 гг. // Историко-математические исследования. Вып. 8. 1955. С.159.
268
После Отечественной войны Общество послужило ядром для основания знаменитой Московской школы колонновожатых: см. Историко-математические исследования. Вып. 1. С. 80; Рудаков В. Е. Студенческие научные общества// Исторический вестник. 1899. Кз 12. С. 1148.
Профессор химии Московского университета с 1804 г., отпрыск средневекового дворянского рода из Тюбингена, доктор медицины Геттингенского университета Ф. Ф. Рейсс заслужил вполне несправедливый упрек Герцена в «Былом и думах», что он якобы случайно «попал в профессора химии, потому что не он, а его дядя занимался когда-то ею. В конце царствования Екатерины старика пригласили в Россию; ему ехать не хотелось, — он отправил вместо себя племянника». На самом деле, еще до приезда в Россию работы Рейсса, известные Муравьеву и определившие его выбор (например, по исследованию химического состава лимфы лошади), получили признание ученых. В Московском университете Рейсс проработал более 35 лет. По мнению исследователя, в его лице «Московский университет получил химика несколько отсталого в теории, но с хорошею практической подготовкой, с разносторонним образованием и превосходного лингвиста» [269] (Рейсс свободно и с изяществом говорил по-латыни). В курсе лекций, который Рейсс читал по своему неопубликованному учебнику, изложение предмета было полным, подробным, с акцентом на практическое применение химии в медицине и фармакологии. Управляя с 1804 г. одной из старейших в Москве аптек (Покровской), Рейсс имел возможность пользоваться ее богатой химической лабораторией, так что первым из профессоров химии вел систематическую научно-исследовательскую работу. Главная область его интересов — электрохимия, где Рейсс в 1807 г. сделал замечательное открытие: обнаружил явление передвижения жидкостей через пористые перегородки в замкнутой цепи, а также движение по цепи взвешенных частиц, под действием электрического тока (электрохимический осмос). Это открытие было опубликовано в трудах МОИП. Всего же в результате своей научной работы в Московских обществах испытателей природы и соревнователей медицинских и физических наук, секретарем, а затем президентом последнего из которых он был, Рейсс опубликовал более 50 работ по физике, химии и медицине [270] . Особой заслугой Рейсса перед Московским университетом был его труд по формированию, упорядочиванию и систематизации университетской библиотеки (с 1822 г.) Как и в уже рассмотренных нами математике и физике, в химии Рейсс столкнулся с необходимостью приспосабливаться к ее быстрым успехам, когда открытия следовали оно за другим, что, например, препятствовало изданию его курса лекций, заставляя совершенно переменять целые главы сочиняемого им пособия.
269
Морковников В. В. Исторический очерк химии в Московском университете // Ломоносовский сборник. М., 1904. С. 44.
270
Григорьев Ю. В. Ф. Ф. Рейсс. М., 1963. С. 14.
Кафедру минералогии и сельского хозяйства, а прежде класс энциклопедии и натуральной истории с 1791 г. вел А. А. Прокопович-Антонский. Его воспитанники с иронией относились к ученым способностям Антонского, называя его «профессором энциклопедии» за умение ездить верхом и разговаривать со светскими дамами. Лекции по минералогии Антонский вел по руководству Бомара, но показывал на них все «одни и те же камешки» [271] . С 1807 г. целиком занявшись делами благородного пансиона, он отошел от преподавания.
271
Жихарев С. П. Записки современника. Л., 1989. Т. 2. С. 205.
На смену ему выступил недавно вернувшийся из заграничной поездки И. А. Двигубский — молодой, талантливый и разносторонний ученый. Прибыв в Москву в 1806 г., он был распределен Муравьевым на кафедру технологии и наук, относящихся к торговле и фабрикам, т. к. кафедра натуральной истории, к которой Двигубский готовил себя, разделенная на три части, оказалась занята Антонским, Гофманом и Фишером. В течение 1806 г. им был разработан и подготовлен к печати учебник по технологии — новому предмету, введенному в устав в ответ на растущую роль техники и изобретений в Европе. Тогда же профессор, по просьбам студентов, приступил к чтению русской минералогии. Интерес Двигубского к физике и обширные познания в ней показывает выпущенное им в 1808 г. учебное пособие для благородного пансиона, служившее долгое время руководством не только в Московском университете, но и в других высших учебных заведениях. Неудивительно, что Двигубский после смерти Страхова принял кафедру физики и физический кабинет, где много сделал для восстановления потерь, нанесенных Отечественной войной. Руководства по зоологии и ботанике, написанные Двигубским в 1806–1811 г., показывают его если не оригинальным автором, то примерно трудолюбивым и ученым собирателем [272] .
272
Биографический словарь профессоров и преподавателей… Т. 1. С. 293.
273
Избранные произведения русских естествоиспытателей первой половины XIX в. М., 1959. С. 586.
Профессор ботаники и директор университетского ботанического сада Г. Ф. Гофман и профессор естественной истории, директор музея Московского университета, основатель и первый директор Московского Общества испытателей природы Г. И. Фишер фон Вальдгейм относились к тем иностранным ученым, которые принесли огромную пользу развитию российской науки, открывая в ней до сих пор не разработанные направления, по которым далее шли их последователи из числа русских ученых. Деятельность обоих этих профессоров неотделима от работы МОИП — общества, которое даже за короткий период 1805–1812 гг. сумело значительно продвинуть изучение природы в России.
Г. И. Фишер получил образование в знаменитой Фрейбургской школе, которая в конце XVIII в. была центром геологической науки и воспитала множество ученых — исследователей природы. Вскоре по окончании занятий, вместе со своим другом, в будущем знаменитым путешественником и натуралистом А. Гумбольдтом Фишер планировал отправиться в поездку по Европе и в 1798 г. попал в Париж. «К концу столетия во Франции работы энциклопедистов подготовили перелом в политическом мышлении, труды натуралистов — глубокие изменения во взглядах на строение материи и на пути развития органического мира. Судьбе угодно было сделать Фишера учеником и участником знаменитой школы французских биологов революционного времени» [274] . Личное знакомство с Кювье — основателем сравнительной анатомии и палеонтологии, Ламарком и другими учеными принесло Фишеру громадную пользу и помогло расширить круг его знаний. «С запасом этих сведений и горячей любовью к науке Фишер прибыл в Россию в 1804 г., будучи 33 лет. Это был самый решительный шаг в его жизни. Оставаясь в Германии, он, по всей вероятности, последовал бы своей природной склонности и сделался бы исключительно зоологом, либо исключительно минералогом или геологом, между тем как в России он должен был с самого же начала быть всем, и зоологом, и минералогом, и геологом. Это общая участь ученых, которым суждено действовать в такой стране, где по недостатку людей, занимающихся наукой, еще не существует разделения умственного труда — таково было состояние России в начале XIX в. и долго после» [275] .
274
Житков Б. М. Г. И. Фишер. М., 1940. С. 27.
275
Щуровский Г. Е. Фишер фон Вальдгейм. М., 1871. С. 7.
Среди прочих иностранных профессоров, быть может не уступавших Фишеру по способностям, он выделялся соединением научного опыта и уже воспитанной работоспособности со знанием новейших методов науки. «Привлеченный богатством окружавшего его, вовсе еще не затронутого разработкой научного материала и понимая, что в обстановке тогдашнего естествознания Московского университета еще не было настоящей почвы для разработки задач сравнительной анатомии (которой Фишер увлекся в Париже), он обратился к исследованию фауны России, особенно Московской губернии, которое проводил с большой настойчивостью и последовательностью» [276] . Его труды по энтомографии и ориктографии Московской губернии, подготовленные и задуманные МОИП в рамках образцового статистико-географического описания Московской губернии, были в основном выполнены к 1812 г., но погибли и поэтому закончены лишь к 1830-м гг. Как университетский профессор Фишер издал в 1808–1810 гг. учебники зоологии и минералогии. На своих лекциях Фишер был в числе лучших преподавателей, пользовался европейский методикой; его преподавание шло с параллельными демонстрациями. Большое значение для Москвы имело выполненное Фишером описание московских музеев — университетского, музея при Медикохирургической академии и коллекций П. Г. Демидова (издано в 1807–1808 гг.)
276
Там же. С. 12.
Профессор Г. Ф. Гофман учился в Эрлагенском университете, у Шребера, известного ученого, одного из учеников Линнея, и начал свою научную карьеру именно с прояснения частных вопросов в различных областях Линнеевой системы растительного мира. К моменту отъезда в Россию у него уже имелось несколько десятков работ по ботанике, в т. ч. превосходный трехтомный труд о видах лишайников, с собственными иллюстрациями, показывающими, что Гофман обладал незаурядным дарованием художника-натуралиста. Получив в 1792 г. кафедру и должность директора ботанического сада в Геттингене, он выпустил там высоко оцененный современниками труд «Германская флора». Европейская известность Гофмана привлекла к нему внимание Муравьева. Как пишет исследователь, его приглашение совпало с «золотым веком» русской ботаники, когда «слава Линнея и его пропаганда огромного ее значения для культуры и жизни народов нашли отклик и в тогдашней России» [277] .
277
Липшиц С. Ю. Г. Ф. Гофман и его ученик Л. Ф. Гольдбах. М., 1940. С. 17.
В Москве Гофман читал курс ботаники, о содержании которого мы отчасти можем узнать из его речи «О ботанических врачебных садах» в торжественном собрании 1807 г. Профессор реформировал или, вернее, организовал вновь из бывшего Аптекарского сада, купленного у Медико-хирургической академии в 1805 г., университетский ботанический сад. В 1808 г. он издал замечательное описание «Hortus Mosquensis» с прекрасными, нарисованными до мельчайших деталей иллюстрациями и цветным планом сада. Гофман также опубликовал несколько систематических работ из области русской флоры. (Любопытно, что один из открытых Гофманом родов зонтичных растений был назван Tourgema, в честь А. И. Тургенева, действительного члена МОИП.) С момента основания Общества испытателей природы Гофман, подписавшийся вторым, вслед за Фишером, в списке учредителей, являлся одним из самых деятельных его сотрудников. По просьбе Разумовского он также работал в Горенском ботаническом саду и участвовал в организации т. н. Горенского фитографического общества, которое, возникнув в 1809 г. под покровительством вельможи-попечителя, после его отъезда в Петербург слилось с МОИП, чтобы не создавать ненужной конкуренции. Интересно, что кроме Гофмана приглашение вступить в Горенское общество приняли европейские ученые — Шребер, Гумбольдт и др.