Московское золото и нежная попа комсомолки. Часть Третья
Шрифт:
Проскочив аэродром, самолёт понёсся к следующей цели, оставляя за собой пылающий хаос. Лёха отдышался, расслабив хватку штурвала, и усмехнулся:
— Всё, теперь точно исполнили пожелание Кузьмича опорожниться Франко, как следует!
— Не Лёха! Это Алибабаевский «Хер Ишака» вниз улетел, вон как он по аэродрому подпрыгивал! Мое пожелание в штаб к ним едет! — видно Кузьмич тоже хапнул прилично адреналина и только начал приходить в себя.
— Кузьмич, собрались, рули в штаб на Саламанке, — Лёха вернул в рабочий режим расшалившийся экипаж.
Начало
Лёха Аккуратно выровнял бомбардировщик на трехстах метров и снова сосредоточился на управлении самолётом. В кабине стояла тишина, нарушаемая только ровным гулом двигателей. Позади них внизу пылали немецкие «Юнкерсы» на аэродроме Матакан.
Через буквально пять минут полёта Лёхин бомбардировщик уже заходил на центр Саламанки, целясь в штаб Франко.
Далеко впереди справа Лёха увидел несколько вьющихся высоко в небе точек.
— Лёша, вправо три, еще чуть-чуть, так, теперь ровно, в прицеле. Сейчас зарядим им подарочек! — командовал Кузьмич в рацию, приникнув к прицелу.
— На боевом, — отозвался Лёха, ведя самолёт как по ниточке, инстинктивно парируя его малейшие колебания. В уме Лёха уже прикидывал, как быстро нужно будет сматываться после сброса.
Генерал Франсиско Франко разместил свой штаб в здании, известном как Casa Lis, Дом Лис, расположенном на набережной с красивым видом на утопающие в зелени острова посреди реки. Это модернистское четырехэтажное здание с небольшим внутренним двориком было построено в начале двадцатого века, уже его удобства слегка устарели к началу войны, но тем не менее оно исправно в служило резиденцией Франко и его командования.
— Три, два, один. Сброс!! Пошла! Ловите подарочек! — Кузьмич кричал в рацию
Бомба с характерным свистом понеслась вниз, нацеленная прямо в крышу штаба. Но то ли ветер чуть сдул, то ли Кузьмич чуть недодержал прицел, и бомба угодила в угол здания со стороны несущегося, как ураган, бомбардировщика. На секунду всё вокруг вздрогнуло от взрыва, и вот тут начался настоящий ад.
Бомба угодила точно в пристроенный сбоку туалет штаба, испарив всех его посетителей. Взрыв, к сожалению ослабленный толстыми стенами здания, все равно с невероятной силой поднял содержимое выгребной ямы в воздух, смешал его с обломками строения и частями людей. Вышибив двери это содержимое, словно неуправляемый смерч, влетело прямиком в зал для совещаний.
* * *
Военные руководители франкистов, терпеливо дождавшиеся генералиссимуса, сидели в просторном зале, обсуждая планы дальнейших операций. Генералиссимус задерживался, и настроение в зале было напряжённым. Их общение и оживлённые жесты мгновенно были прерваны влетевшим в зал торнадо из дерьма, камней, грязи и обломков, валя на пол людей, переворачивая и раскидывая их, словно тяпочные куклы. Охрана, стоявшая у дверей замерла на полу изломанными
Вся комната наполнилась дикой руганью, криками боли, стонами и кашлем. Все, кто находился в зале, оказались раскиданы, покалечены и покрыты различным слоем дерьма с ног до головы. Разорванные мундиры, сбитые фуражки, растрёпанные волосы — люди со стонами, пытались подняться и прийти в себя.
И в этот момент с другой стороны зала дверь резко распахнулась, и на пороге появился сам слегка опоздавший генералиссимус Франко. Он, как обычно, был безупречно одет в свой белоснежный парадный мундир, сияющий чистотой.
Он замер на секунду, глядя на своих подчинённых, которые выглядели так, будто их только что долго полоскали в выгребной яме.
— Все в говне, а тут я, весь в белом! — зло проговорил ошарашенный генералиссимус.
— Это знак, команданте, — мрачно добавил кто то из военных, хватая со стола грязный лист бумаги и безуспешно пытаясь вытереться, чем только ухудшил ситуацию.
Франко, осознав весь масштаб катастрофы, попытался что-то сказать, но запах выгребной ямы и зрелище полностью парализовали его. Он резко развернулся и покинул не состоявшееся торжественное заседание, сорванное одним разгильдяем.
* * *
Тем временем Лёха, заложив крутой вираж, развернулся и с набором высоты прошёл над зданием штабом в обратном направлении. Кузьмич открыл бомболюк и не жалея плёнки снимал результаты налёта. Жалко камера не могла передать звуки и запах произошедшего.
Затем Лёха опустил нос и добавил оборотов моторам, что было скорости удирая с места событий. Самолёт снова летел на бреющем, почти касаясь крыш домов и верхушек деревьев.
Барражировавшие над городом итальянские «фиаты» только развернулись, пикируя в строну штаба и теперь безнадёжно опаздывали на встречу с Лёхиным бомбардировщиком.
— Лёша, ты видел? Мы куда то здорово попали! Правда, не совсем туда, но эффект… — Кузьмич буквально захлёбывался от восторга.
— Кузьмич, это что было? — Лёха наконец выдохнул, когда самолёт вырвался за пределы города.
— Ну, ты же сказал попасть по штабу. Вот по штабу и попали. Кто же виноват, что они сортиры строить не умеют! — ответил Кузьмич, даже не пытаясь сдержать смех.
Сзади голос Алибабаича прозвучал с явным восторгом:
— Камандир! Я люк смотрел! Фашиста из окна выскакивал, много! Как таракан, совсем оборванный и грязный бежал! Нет! Мой «Хрен Ишака» сюда прилетел! Кузьмича бомбы на аэродром были! — оспорил лавры попадания Алибабаевич.
— Заткнитесь вы оба, — не выдержал Лёха и весело заржал в рацию.
Сзади Алибабаич уже не мог удержаться и хохотал во всё горло:
Тем временем Лёха, выведя СБ из крутого манёвра, уходил от Саламанки всё дальше.