Москва еврейская
Шрифт:
Первый период — это период случайного и неоседлого пребывания евреев вне черты оседлости. Начало этого периода, во всяком случае, относится к далекому прошлому, чуть ли не к первым временам существования Московского княжества. Заканчивается этот период лишь в двадцатых годах текущего столетия, т. е. ко времени установления для евреев рекрутской повинности, когда в качестве солдат или отставных солдат евреи начинают появляться во многих городах внутренней России.
Второй период — это период оседлого пребывания вне черты оседлости еврейских солдат рядом с временным пребыванием «вольных» евреев. Период этот тянется до второй половины 60-х годов текущего столетия, т. е. до времени допущения во внутренние губернии ремесленников и некоторых других категорий евреев.
Наконец, третий период — последние несколько десятилетий, когда еврейское население в Москве значительно разрослось и составило довольно значительную общину.
Новою гранью служит затем 1891 год, когда принят был ряд мер для уменьшения численности еврейского населения в Москве, но это не входит уже в рамки исторического исследования.
ПЕРВЫЙ ПЕРИОД
Глава I. Евреи посещают Москву и Московское государство как иностранцы
В русской истории Киевского и Московского периодов факты более или менее случайного пребывания евреев в России
Имея в виду главным образом события, связанные с пребыванием евреев в Москве, нам придется, конечно, оставить без внимания все сказания о евреях в Киеве в X–XII вв., об изгнании их оттуда, об участии одного еврея в избиении Андрея Боголюбского, о народе Брутасах, про которых Плано Карпини [280] говорит, что их почитают за евреев, и о некоторых других мелких фактах, хотя эти факты несомненно свидетельствуют, что евреи издревле посещали русские земли, даже внутренние области нынешних великороссийских губерний.
280
Плано Карпини (1182 — после 1250 г.) — известный путешественник, монах-францисканец, архиепископ. Глава миссии, отправленной в 1245 г. папой Иннокентием IV к монгольскому императору с целью собрать информацию о положении христианских народов в Азии. В своем отчете о путешествии («Libellus historicus») он сообщает ценные сведения о южной России (в т. ч. Киеве), Поволжье и Центральной Азии. — Ред.
Мы начнем наше повествование с того момента, когда Москва начинает выделяться на политическом горизонте среди остальных русских городов и на счет их. С XV столетия роль Москвы для России уже ясно обозначилась. Киев потерял свое прежнее значение; Новгород стал тоже постепенно падать; центром становится Москва, и к ней стали тянуться города и пригороды, служилые люди и «гости». Среди этих-то гостей встречаем мы и евреев.
Если судить о стремлении евреев в Москву по тем препятствиям, которые Московское государство ставило им на этом пути, то приходится думать, что это стремление возникло среди евреев еще до Иоанна Грозного. По крайней мере при этом царе мы встречаемся с суровыми мерами, направленными против евреев. Какие же неприятные столкновения с евреями вызвали к жизни уже при Иоанне Грозном эти специальные меры?
Чтобы ответить на этот вопрос, обратимся прежде всего к фактам пребывания единичных личностей из евреев в Московской Руси до XVI века и посмотрим, насколько эти факты могли действительно повлиять на возникновение той неприязни к евреям, которая сказалась, например, при Иоанне IV. Но какие это факты?
То какой-нибудь откупщик татарской дани приезжает в Московию для взимания наложенных на подвластное хану княжество платежей, то какой-нибудь врач-еврей практикует при Московском дворе и сохраняет свой пост до тех пор, пока не распространится молва, что он опоил одного из своих высокопоставленных пациентов «зельем». Вот все, что говорят нам факты, заимствованные из исторических сказаний времен, предшествовавших Иоанну Грозному. Но ведь еврей-откупщик дани и еврей-врач составляли лишь редкое явление в ту эпоху, и их деятельность ничем не отличалась от деятельности их товарищей по профессии из неевреев. Трудно предполагать, чтобы мировоззрение тогдашнего общества зависело от 2–3 мелких, ничего специально во вред евреям не говорящих фактов. Конечно, летописи отмечали лишь те случаи пребывания евреев в Московском государстве, которые по своей важности стояли в связи с русской общественной или придворной жизнью. Поэтому приходится во всяком случае предполагать, что фактов посещения евреями Москвы, не занесенных в летописные сказания, было больше, чем занесенных, а потому известных нам. Но напрасно стали бы мы доискиваться причины возникновения в Московском государстве еврейского вопроса в миниатюре, взяв за исходный пункт известные и предполагаемые нами случаи пребывания евреев в Москве. Эти случаи не дают никакой возможности строить ходячие гипотезы о еврейской эксплуатации или о другом материальном вреде коренному населению от иноверных пришельцев, как это обыкновенно делают для объяснения тех или иных крутых мер, направленных против евреев. В XVI веке, как увидим ниже, Иоанн IV пытался мотивировать свою ненависть к евреям, но из его слов можно сделать лишь тот вывод, что евреи еще до него посещали Московское государство и что не материальные, а чисто религиозные соображения вызвали при нем к жизни чрезвычайные меры против евреев. Приходится, значит, предположить, что евреи, посещавшие Москву, влияли разлагающим образом на религиозные верования православного населения. Но и эта гипотеза не находит себе подтверждения: среди фактов пребывания евреев в Москве нет ни одного, который бы явно свидетельствовал о прозелитической деятельности случайных пришельцев. А между тем, следя за ходом сношений Московского государства с чужестранцами, замечаем несомненно следующее явление. До XVI века отношения русского народа к иностранцам и иноверцам характеризуются одинаковой антипатией ко всем «поганым» вообще, а с XVI столетия эта антипатия начинает, так сказать, дифференцироваться по степеням, причем одни народы становятся менее терпимыми, чем другие, а евреи переходят в разряд наименее терпимых. Чем же объяснить это усиление нетерпимости преимущественно к евреям? Так как это явление не находит себе объяснения в событиях, связанных с дошедшими до нас известиями об отдельных случаях пребывания евреев в Московском государстве до XVI в., то приходится искать объяснения в событиях, имевших место в других областях, не окончательно еще связанных с Москвою и переживавших уже агонию своей самостоятельности.
В конце XV столетия в Новгороде возникла ересь, которая по месту своего зарождения названа была Новгородской, а по предполагаемым виновникам ее — жидовской. Напомним в основных чертах историю этой ереси. В 1470 г. прибыл из Киева в Новгород присланный польским королем Сигизмундом, по просьбе новгородцев, князь Михаил Олелькович. В свите последнего находился еврей Схария, который, по выражению митрополита Макария, был научен «всякому изобретению злодейства, чернокнижию и астрологии». В Новгороде Схария познакомился с попами Дионисием и Алексием, которым он сообщил новый духовный толчок, названный по понятиям того времени «жидовством» [281] . В 1480 г. великий князь Иоанн III, познакомившись в Новгороде с Дионисием и Алексием, перевел обоих в Москву. Здесь они совратили в «жидовство» некоторых выдающихся представителей духовенства и служилого сословия [282] . Сам Иоанн III смотрел на все это сквозь пальцы, а защитники православия (Геннадий Новгородский [283] и Иосиф Волоколамский [284] ) долгое время безуспешно ратовали против еретиков.
281
Макарий, митр. История Русской Церкви. В 12 т. СПб., 1870. Т. VI. С. 80.
282
Там же. С. 115.
283
Геннадий (Гонозов или Гонзов) (ум. в 1504 г.) — новгородский архиепископ (1484–1504), активный противник ереси жидовствующих. — Ред.
284
Иосиф Волоцкий (Иван Санин) (1439/40–1515) — основатель и игумен Иосифо-Волоколамского монастыря. Возглавлял борьбу с новгородско-московской ересью жидовствующих. Автор книги «Просветитель» и многочисленных посланий. — Ред.
285
Там же. С. 152, 156, 157. Слово «жидовин» еще не доказывает, что Исаак был еврей. Еще позже, в начале XVIII в., Дмитрий Ростовский называет этим именем одного монаха: «Аврамко-жидовин чернец лживый…». См.: Димитрий Ростовский Розыск о раскольничьей Брынской вере. М., 1847. Часть Г. Гл. И. С. ТКЕ.
Вот вкратце все, что говорит нам история о Новгородской ереси. Если предположить, что занесенная из Новгорода ересь была действительно еврейского происхождения, то это обстоятельство могло бы служить если не достаточным основанием, то по крайней мере некоторым поводом для обвинения евреев в религиозных смутах того времени. Но историческая критика за последнее время стала иначе смотреть на роль евреев в Новгородской ереси. Уже около полустолетия тому назад один из историков этой ереси высказал следующее суждение: «Исторические обстоятельства ереси Новгородской таковы, что невольно приводят к мысли о ереси не жидовской, а христианской. Общество евреев, старающихся распространять учение иудейской религии, есть явление необычайное в истории позднейших евреев… Они всюду о том только заботились, как бы защитить себя от гонений христиан, как бы самим исповедовать безопасно свою религию» [286] . Со своей стороны, мы можем прибавить, что не одна лишь необходимость заботиться о безопасном исповедовании своей религии удерживала и удерживает евреев от прозелитизма: само еврейское учение по своему характеру таково, что обращает внимание исключительно на укрепление веры своих наличных последователей, а не на увеличение их количества. Далее, если принять во внимание, что Новгородская ересь возникла в то самое время, когда и на западе накипевшая против злоупотреблений духовенства злоба стала постепенно пробиваться наружу; если заметить еще, что именно Новгород был в то время главным пунктом, где русские сталкивались с иностранцами, то станет понятным, что ересь могла зародиться там и помимо евреев и роль их была слишком незначительна для того, чтобы считать их виновниками этой ереси. Но то было время, когда, под влиянием недавнего освобождения от татарского ига и постепенного роста территории, стало крепнуть народное самосознание, оттесняя на всяком шагу различие между своим и чужим. Старые проповеди, вроде Илларионовской, о превосходстве православия над латинством и жидовством после долгого перерыва опять проникают в государственную и общественную жизнь. Да и понятия о латинстве и жидовстве были в то время крайне своеобразны: первым именем называлось порою всякое мелкое отступление от религиозно-обрядовой рутины; всякое же более резкое и менее терпимое отступление подводилось под жидовство. Неточность терминологии играла не последнюю роль и в истории Новгородской ереси. Не нашедши для этой ереси более страшного имени, духовенство назвало ее жидовской и приписало ее происхождение исключительно еврейской пропаганде. Продолжительное существование ереси с ее нехристианским названием и борьба с нею со стороны русской церкви и светской власти, конечно, были вполне достаточны, чтобы вселить ненависть к предполагаемым виновникам религиозных неурядиц.
286
Руднев Н. Рассуждение о ересях и расколах, бывших в русской церкви со времени Владимира Великого до Иоанна Грозного. М., 1838. С. 119.
Последствия не замедлили обнаружиться на практике. Евреи официально переходят в разряд наименее терпимых иностранцев, и Москва на некоторое время окончательно преграждает им к себе доступ.
Как видно, евреи хотели добиться разрешения приезжать в Россию и для этого прибегли к посредничеству литовского князя. Но Иоанн Грозный отклонил ходатайство (1549 г.), выставив следующий мотив: «Сии люди (т. е. евреи) отравные зелья привозили и Россиян от христианства отводили» [287] . Против евреев, следовательно, выставлены были два обвинительных пункта. Что касается привоза евреями «отравных зелий», то это обвинение, конечно, основано на предрассудках того доброго старого времени, когда суеверие преобладало еще не в одних только низших слоях общества; возможно и то, что, взводя на евреев подобное обвинение, Иоанн Грозный имел в виду некоторые предметы ввоза, употребление которых было принято на западе, но в России еще считалось предосудительным. Второе обвинение — что евреи «Россиян от христианства отводили», — конечно, намекает на Новгородскую ересь и на роль, которую играли в ней евреи.
287
Карамзин Н. М. История Государства Российского. Т. VIII. СПб., 1821. С. 116.
Вплоть до второй половины XVII века мы не встречаем после этого ни единого случая посещения евреями Москвы. С легкой руки Иоанна Грозного редкий поход на Литву и Польшу не сопровождался насилиями над личностью и религиозным чувством еврея. Мало того, нередко при занятии русским войском значительных польско-литовских городов [288] местные христианские купцы эксплуатировали в свою пользу ненависть победителей к евреям и добивались изгнания последних с целью избавиться от конкурентов [289] .
288
См.: Археографический сборник документов, относящихся к истории Северо-Западной Руси. Вильна, 1867 г. Т. II: «Записки игумена Ореста». С. XIII–XV; Оршанский И. Русское законодательство о евреях: Очерки и исследования. СПб., 1877. С. 158.
289
Фин, Шмуэль Йосеф («Кирия Неемана», «Верный город»), Вильно, 1860. С. 15 (история евреев г. Вильно. — Ред.).