Москва - Вашингтон: Дипломатические отношения, 1933 - 1936
Шрифт:
Наблюдая за дипломатией Токио, Д.И. Абрикосов писал в эти дни (24 апреля) Маклакову в Париж: "Япония делает все, чтобы предупредить возможность опасного для нее сближения между Америкой и Советской Россией..."77 Между министром иностранных дел К. Хирота и госсекретарем К. Хэллом состоялся обмен письмами с заявлением дружбы между Японией и США. Новому японскому послу в Вашингтоне Хироси Сайто поручено попытаться выяснить возможность подписания пакта о ненападении. Японская дипломатия распространяет версии о миролюбии в отношении Советской России78. 22 апреля посол Буллит посетил Литвинова и характеризовал выступление Амо как недвусмысленное объявление протектората над всем Китаем. Согласившись с такой оценкой, нарком заметил, что этого следовало ожидать: "Поскольку Япония не встречала препятствий на своем агрессивном пути до сих пор, мы, зная ее, были уверены, что она пойдет по этому пути и дальше"79. Необходимо объединение государств против действий Токио. От Буллита никаких конструктивных предложений не последовало. Его визит имел цель постараться узнать мнение советского правительства.
28 апреля военно-морской атташе капитан Дэвид Ниммер в беседе с комкором Р.П. Эйдеманом сказал, что Япония интенсивно готовится к войне и намерена напасть в первую очередь на СССР. В этом случае США окажут ему материально-техническую помощь, ибо не заинтересованы в захвате Японией Дальнего Востока. На вопрос о возможном нападении Японии на Филиппины капитан ответил, что США выступят в их защиту. Военные производственные возможности Америки огромны, она может производить вооружения больше, чем СССР, Франция, Англия и Италия вместе взятые80. По-видимому, это было некоторое преувеличение. 16 и 18 апреля 1934 г. генерал В.С. Гревз посетил советское полпредство и интересовался положением на Дальнем Востоке. Он содействовал становлению деятельности советского полпредства, налаживанию американо-советских отношений, сомневаясь в нападении Японии на Советский Союз.
3 мая посол Грю беседовал с полпредом Юреневым. Речь шла о советско-японских отношениях. Полпред был серьезно обеспокоен и пессимистически оценивал ход переговоров о КВЖД. Если они провалятся, тогда неминуемо дальнейшее ухудшение советско-японских отношений. Встречи Юренева с министром иностранных дел Хирота и военным министром Хаяси не привели к положительным результатам. Они обвиняли во всем Советы и были встревожены разговорами об их намерении вступить в Лигу наций. Это могло усилить влияние Лиги наций на Дальнем Восто82. Спустя две недели, 17 мая, посол Грю с беспокойством писал генеральному консулу в Женеве Джильберту о планах японцев установить свое господство в Восточной Азии. В высших правительственных и военных кругах Японии идут споры о сроке начала войны против СССР. Министр иностранных дел К. Хирота против такой опасной политики. Между тем в Токио намерены сначала добиться решения спорных вопросов с Москвой, а потом вести переговоры о пакте. Армия решительно против него, особенно экстремисты, молодые
1 мая Хэлл призвал на пресс-конференции корреспондентов не акцентировать внимание на возникших разногласиях с Японией, воздержаться от нагнетания напряженности с ней. Политика правительства США направлена на поддержание дружественных отношений с Японией в духе лучшего взаимопонимания и гармонии85. После пресс-конференции Хэлл поручил дальневосточному отделу подготовить доклад об американской политике в Китае и рекомендации, как избежать трений с Японией в Китае. В середине мая такой меморандум был подготовлен. В нем содержались предложения о предоставлении американской финансовой и военной помощи Китаю в будущем. Авторы документа между тем пришли к выводу, что администрации США и его ведомствам следует пока воздержаться от дальнейшей финансовой помощи Китаю в любой форме. Исключение может быть только в случае международных акций. Вооружение и амуниция могут быть экспортированы США в Китай только при получении лицензии от госдепартамента86. В меморандуме подчеркивалось, что Китай с военной точки зрения бессилен. Американскому правительству не следует поощрять вооруженную помощь Китаю. Советники США по авиации могут оказывать помощь Китаю в индивидуальном порядке. В дополнение госдепартамент должен продолжать проявлять строгий контроль над экспортом оружия и боеприпасов в Китай и не предпринимать никаких попыток, чтобы способствовать такому экспорту87. Но спустя два дня после получения рекомендаций дальневосточного отдела Хэлл получил телеграмму от профессора Д.Г. Роджерса, который недавно посетил Китай по поручению министра финансов Г. Моргентау с целью изучения положения в стране. Роджерс встретился с банкиром Кун Сянси, который настоятельно просил заем в сумме 50 млн долл. для объединения Китая и усиления сопротивления Японии. Кун отмечал, что это имело бы большое значение для Америки88. Хорнбек советовал Хэллу попытаться убедить Моргентау, чтобы Роджерс не настаивал на займе. Дальневосточный отдел, и в частности Хорнбек, считал, что частные банки США не будут предоставлять займы Китаю. Предложение Куна было отклонено. В дальнейшем в Вашингтоне вопросы финансовой и военной помощи Китаю не обсуждались89. Между тем летом 1934 г. Хорнбек разработал широкую программу помощи Китаю для восстановления его промышленности, коммуникаций, торговли. Он предлагал объединиться государствам, создать консорциум и оказать помощь Китаю, рекомендовал с помощью банкира Томаса Ламонта вступить в переговоры с европейскими государствами 90. Хэлл одобрил это предложение. Хорнбек уведомил Ламонта о желательности его переговоров с Англией и Францией. Банкир согласился, но усомнился в поддержке консорциума группой американских банкиров. В обсуждение этой идеи включился американский посланник в Китае Джонсон. Он сказал, что нанкинское правительство не может гарантировать защиту иностранных инвестиций и интересов в Китае. Ламонт встретился с представителями американских банков, объяснил идею создания консорциума. Итак, по декларации Амо у заинтересованных государств не было единого мнения. Каждое государство действовало самостоятельно. В частности, Хэлл согласился с рекомендациями дальневосточного отдела: не обострять отношений с Японией, проводить дружественную политику в отношении ее, пока воздержаться от финансовой и военной помощи Китаю до создания консорциума ряда государств, заинтересованных в Китае. Госдепартамент вместе с тем напомнил Японии о том, что договор о равных возможностях держав в Китае не может быть отменен или изменен одним государством. Японский посол в Вашингтоне Сайто, наблюдая за нерешительностью и выжидательной позицией госдепартамента, попытался воспользоваться моментом и предпринять шаги, направленные на сближение с Вашингтоном. Но его необдуманные и поспешные действия раскрыли цели дипломатической акции Амо. 16 мая 1934 г. посол встретился с Хэллом в неофициальной обстановке (на квартире Хэлла) и вручил ему меморандум (с пометкой личное мнение). Хэлл пообещал с ним ознакомиться и дать ответ. Сайто был доволен, много говорил о желательности дружественных отношений между Японией и США. Однако госсекретарь, оценивая положение по-иному, сказал, что в мире неспокойно, многие государства живут в тревоге, опасаясь начала войны. Надо стремится к обеспечению мира92. Через три дня они вновь встретились, на сей раз в госдепартаменте. Хэлл продолжал рассуждать о нарушении международных договоров, быстром вооружении Германии и Японии, причем последняя требует специальных интересов и особых прав в Китае и Восточной Азии. С этим трудно согласиться. Японский посол слушал и не возражал. Между тем 29 мая он вручил Хэллу проект совместной декларации о японо-американской политике в Восточной Азии и в районе Тихого океана. В ней предлагалось сотрудничество двух государств в области торговли, соблюдение принципа "открытых дверей" и одновременно установление сфер влияния обеих держав: для Америки — в восточной части Тихого океана, а для Японии — в западной. Это был дерзкий и очевидный вызов со стороны Токио, который оказался неожиданным для Хэлла. Он его сразу отверг, заявив, что подобное невозможно, такой шаг игнорировал бы интересы других государств и нарушал существовавшие международные договоры. "США, — отметил он, — не должны вступать с Японией в такие соглашения, которые бы принуждали их становиться молчаливым партнером в агрессивных действиях Японии"93. Это означало бы признание специальных интересов Японии в Юго-Восточной Азии. Государственный секретарь информировал Рузвельта о своих беседах с послом Сайто. Президент полностью поддержал позицию Хэлла и пообещал пригласить его в случае приема посла, что и было сделано. Президент занял твердую позицию94. В результате предпринятый японской дипломатией демарш в Вашингтоне потерпел провал. Год тому назад такая же участь постигла предложение Токио заключить пакт о ненападении с США. Разногласия и противоречия между двумя государствами были достаточно глубокими, особенно в Китае и на Тихом океане. Американское правительство было недовольно экспансионистскими устремлениями и военными акциями японского командования в Северном Китае, претензиями установить свое господство в Китае. Следует при этом отметить, что в госдепартаменте не было единого мнения по поводу дальневосточной политики США. Часть сотрудников госдепартамента полагала целесообразным пока воздержаться, от финансовой и материальной помощи Китаю в силу его нестабильности и предлагала не давать повода для обострения отношений с Японией. Учитывая разные мнения, госдепартамент предпочитал нейтралитет. Таких взглядов придерживался, в частности, и посол Буллит. 19 мая 1934 г. он в беседе с заведующим 3-м Западным отделом НКИД Е.В. Рубининым заявил: в Вашингтоне не намерены воевать с Японией. Для этого нет причин. Более того, США ведут широкую и активную торговлю с Японией. Общая сумма товарооборота составляет 150 млн долл., в то время как с Китаем она достигла всего 45 млн. долл. Из этого необходимо исходить при разработке внешнеполитического курса Вашингтона. Осудив политику Стимсона и его "доктрину непризнания", назвав ее "глупой и недейственной", выразившейся в серии бесполезных бумажных проектов, посол многозначительно заявил: "Самое разумное для США — это отказаться от всяких попыток участия в решении международных проблем и замкнуться в себе. Это — настроение, которое сейчас преобладает в самых широких кругах США"95. Таким образом, Буллит защищал политику невмешательства в европейские и азиатские дела вплоть до очевидного изоляционизма. Примечательно, что полпред А А Трояновский, внимательно следивший за политикой и дипломатией Америки на Дальнем Востоке и в отношении Японии, в эти же дни, 14 мая, информировал НКИД о стремлении США избежать военного столкновения с Японией даже в случае установления ею контроля над значительной частью Китая. Разумеется, в Вашингтоне готовились к защите интересов США на Дальнем Востоке и в Тихом океане силами мощного флота96. Пока же позиция не раздражать и не обострять отношения с Японией одерживала верх, о чем откровенно заявил и посол Буллит в беседе с Е.В. Рубининым. Итак, в первой половине 1934 г. дальневосточные события привлекли серьезное внимание в Москве и Вашингтоне. Литвинов и Буллит вели переговоры о возможностях политического сотрудничества и воздействий на ход событий в этом регионе. Речь шла о заключении пактов о ненападении. В ноябре 1933 г. эта идея, как известно, была высказана Рузвельтом в разговоре с Литвиновым. Поэтому по приезде Буллита в Москву и был поставлен перед ним вопрос об отношении США к заключению двустороннего пакта о ненападении. Буллит заявил: это невозможно. Таково мнение президента. На вопрос Литвинова, как относятся в Вашингтоне к идее заключения многостороннего тихоокеанского пакта о ненападении, возможно ли проявление инициативы США в этом деле, Буллит твердо ответил: президент этого не будет делать. Это означало нежелание Америки брать на себя какие-либо обязательства. В переговорах значительное место было уделено обсуждению вероятности возникновения японо-советской войны весной 1934 г. Советское руководство стремилось узнать, какую позицию в действительности займут США в случае японо-советской войны. В ходе бесед с Буллитом выяснилось, что США могут оказать СССР лишь моральную поддержку, но на большее трудно рассчитывать, ибо, по его словам, Америка экономически связана с Японией объемом двусторонней торговли. Были и более серьезные причины — стратегические цели Вашингтона. Таким образом, итоги переговоров оказались неутешительными, и советское руководство информировало об этом Трояновского. Однако не только этот, но и другие вопросы советско-американских отношений вызывали разочарование Кремля.
Начало переговоров о долге СССР перед США
Наряду с политическими вопросами в Москве активно обсуждалась проблема долгов и взаимных претензий. По инициативе госдепартамента и Буллита она стала доминирующей. Американская дипломатия сосредоточила свои усилия на ее быстрейшем урегулировании. В случае погашения правительством СССР долга Керенского Вашингтон мог бы иметь дополнительный аргумент, чтобы требовать уплаты долгов Англией и Францией, которые уже много лет отказывались это делать, что вызывало недовольство в США. Проблема уплаты долгов являлась крупнейшей для советского правительства при установлении и налаживании отношений с внешним миром. Царское правительство имело огромные внешние долги. Оно являлось должником ряда европейских государств, США и Японии. Его долги исчислялись десятками миллиардов рублей. Придя к власти, большевики издали закон об их аннулировании. Иностранные государства не признали правомерность такого акта, так же как и национализацию предприятий и имущества иностранных граждан. Это в полной мере относилось и к США, требовавших многие годы уплаты долгов и компенсации ущерба американским гражданам. Особенно интенсивно переговоры между Литвиновым
Напомним, что 15 ноября 1933 г., в день, предшествовавший признанию СССР, проблема о долгах, национализированном имуществе американских граждан, возмещения убытков, причиненных интервенцией США на Севере России, была обсуждена Рузвельтом и Литвиновым. Собеседники пришли к заключению, что ввиду сложности ее не следует решать поспешно. Поэтому Рузвельт предложил подписать документ в форме "джентльменского соглашения", которое бы стало основой для ведения будущих переговоров на уровне послов. Литвинов поддержал разумную идею президента, и они договорились сохранить это соглашение в строжайшем секрете. Министр финансов Генри Моргентау высказал пожелание не знакомить с его содержанием даже ответственных сотрудников госдепартамента. Так и было сделано. По договоренности советское правительство обязывалось уплатить долг Керенского в размере 75 млн долл. при условии предоставления займа. Президент не исключал, однако, что конгресс может одобрить соглашение о долгах только в размере 150 млн долл. Со своей стороны Литвинов сказал, что постарается убедить свое правительство в необходимости уплатить 100 млн долл. Эта сумма могла быть базой возможного соглашения. Заем намечался в 200 млн долл.8 Для подготовки переговоров о долгах и взаимных претензиях в госдепартаменте была создана группа в составе помощника госсекретаря У. Мура, заведующего отделом восточноевропейских стран Р. Келли, юриста департамента Г. Хэкворта и советника посольства Дж. Уайли до его отъезда в Москву. Изучая проблему, они консультировались с федеральной Торговой комиссией и некоторыми банкирами, чтобы основательно подготовить документ об урегулировании финансовых взаимоотношений между двумя странами. В этом была заинтересована и Москва. Поэтому вскоре после вручения верительных грамот полпред А.А. Трояновский 20 января при встрече с У. Буллитом затронул вопрос о возможности начала переговоров о долгах, претензиях и кредитах. "В ближайшие дни, — ответил посол, — будет подготовлен американский проект"9, добавив, что госдепартамент ни при каких условиях не намерен предоставлять Советскому Союзу статус торгпредства. Спустя двадцать дней Трояновский и Буллит встретились и начали переговоры. Американский посол сказал, что сумма долга, подлежавшего уплате, должна составлять не менее 150 млн долл., учитывая девальвацию доллара с ноября на 60%. Только эту сумму президент может провести через конгресс как минимальную. При обсуждении вопроса о нормальном и дополнительном проценте с оплаты долга Буллит заявил, что он составит около 15%. Трояновский был шокирован и немедленно телеграфировал в Москву. Литвинов сразу обратил внимание на отход американцев от соглашения, что вызвало у него недоумение: ведь в переговорах с Рузвельтом речь шла о займе, а не о кредитах. "Если невозможен денежный заем, — сообщал он Трояновскому, — которым мы могли бы распоряжаться без всяких ограничений по своему усмотрению, то вся основа намеченного с Рузвельтом соглашения исчезнет"11. В этих словах Литвинов выразил позицию однозначно и категорично. Далее он твердо предупредил полпреда: "Без запроса Москвы Вы не должны идти дальше 75 млн."12 Содержание депеши предвещало трудные переговоры. И это хорошо понял Трояновский.
10 февраля Н.Н. Крестинский также телеграфировал Трояновскому о непонимании американских предложений об уплате долгов: ведь с Рузвельтом была достигнута договоренность об уплате только некоторой суммы долгов по старым претензиям при условии получения займа в размере 200 млн долл. сроком на 20 лет. Президент, возможно, изменил свое мнение, отошел от достигнутой и зафиксированной договоренности. "Мы ни в коем случае не пойдем, — предупреждал Крестинский, — на уплаты какой бы то ни было суммы по старым претензиям, если нам не будет представлен долгосрочный денежный заем. За сравнительно краткосрочные товарные кредиты мы такой компенсации не дадим"13. Выражалось удивление тем, что переговоры еще не начались, а американцы уже отвергли установленную сумму в 75 млн долл. Этот факт и отход от ранней договоренности свидетельствовал о наличии неожиданных и серьезных разногласий.
По указанию НКИД Трояновский уведомил Хэлла, что его правительство намерено строго придерживаться условий соглашения и больше 75 млн долл. оно платить не намерено. К тому же речь всегда шла вовсе не о товарном кредите, а о займе, которым оно должно распоряжаться по своему усмотрению14. В госдепартаменте выслушали заявление полпреда, но не приняли во внимание его доводы. Вместо поисков компромисса американские дипломаты предпочли занять твердую позицию. 13 февраля У. Буллит, У. Мур и Р. Келли встретились с А.А. Трояновским и предложили ему оформить предложения США в виде письма полпреда на имя госсекретаря Хэлла. Проект такого письма был подготовлен в госдепартаменте и 20 февраля вручен Трояновскому. Его основные положения сводились к следующему: 1) для полного урегулирования вопроса о долгах и взаимных претензиях советское правительство должно уплатить Соединенным Штатам 150 млн долл.; 2) на все кредиты или займы начисляются добавочно 10%, используемых в первую очередь для оплаты основной суммы долга; 3) советское правительство обязано по требованию США информировать о кредитах и займах, полученных от американских граждан; 4) с июля 1934 г. установленная в 150 млн долл. сумма долга будет приносить доход в размере 5% годовых, которые подлежат уплате 2 раза в год; 5) в сумму 150 млн долл. не включатся активы, принадлежащие советскому правительству и находящиеся в распоряжении американской администрации15. Ознакомившись с меморандумом, Трояновский посетил госдепартамент и выразил недоумение, поскольку во время переговоров Литвинова и Рузвельта речь шла о займе. Однако Келли утверждал, что "речь шла и о кредитах и о займе". Полпред не согласился. Таким образом проявилось разногласие в трактовке текста соглашения. К тому же оно дополнилось тем, что в соглашении не было сказано об уплате процентов на сумму признанного долга и предусматривалось всего 7% уплаты. В предлагаемом проекте указывалось 14—15%. "Это совершенно неприемлемо", — подчеркнул полпред. Размер получаемого займа также не назывался. Меморандум госдепартамента внимательно был изучен в НКИД, и 24 февраля Литвинов дал указание Трояновскому официально заявить госсекретарю, что предложения американской стороны неприемлемы в целом. При этом он заметил, чтобы полпред не выдвигал возражений по отдельным пунктам, дабы не создавать у американцев впечатления о согласии с остальными16. С чувством огорчения в НКИД восприняли телеграмму, полученную от Трояновского 22 февраля. В ней он уведомлял, что юрисконсульт "Нэшнл Сити Бэнк" Вильям В. Ланкастер в письме на его имя поставил вопрос о финансовых претензиях этого банка по царским долгам. Об этом он говорил еще в 1932 г. Речь шла о 250 млн руб. и нескольких миллионах долларов. Сталин ознакомился с телеграммой и сделал пометку: "Послать подальше"17. 26 февраля 1934 г. политбюро приняло предложение Литвинова и отклонило идею "Нэшнл Сити Бэнк", который длительное время добивался согласия советского правительства на сепаратные переговоры по погашению его претензий. Условия госдепартамента от 20 февраля были неприемлемы и невыгодны для СССР. Они противоречили подписанному соглашению. Но Москва решила продолжать переговоры и искать компромисса. Проявляя повышенную заинтересованность в торговле с СССР, правительство США в феврале создало Экспортно-импортный банк для кредитования торговых операций. Проект об организации банка принадлежал заведующему восточноевропейским отделом госдепартамента Р. Келли, который разработал основные функции банка, призванного регулировать и контролировать торговые отношения с СССР. Главой его был назначен Джордж Пик. Первоначальный капитал банка составлял 11 млн долл. В его задачу входило финансирование советских заказов на американском рынке19. В правление банка входили представители госдепартамента, министерств торговли и земледелия, Реконструктивной финансовой корпорации. Через него правительство намеревалось размещать советские заказы. Госдепартамент рассчитывал поставить деятельность банка в зависимость от уплаты долгов и с его помощью лишить советское правительство возможности играть на конкуренции между различными группами бизнесменов, короче говоря, использовать банк в случае необходимости как инструмент давления на СССР. Когда американские предприниматели выступили за расширение кредитов и торговли, госдепартамент и правление банка заявили, что это станет возможным после урегулирования долгов в соответствии с предложениями президента Рузвельта20. В частности, 17 марта госсекретарь Хэлл информировал посла Буллита: правление Экспортно-импортного банка приняло резолюцию с одобрения Рузвельта, что оно "не будет предоставлять никакие кредиты на оплату советских закупок в Соединенных Штатах, пока советское правительство не предоставит приемлемого для президента предложения по урегулированию вопроса о долгах"21. Таковы по существу были назначение и цели банка. Поскольку американцы отошли от условий соглашения, переговоры приняли довольно сложный характер и обещали быть затяжными. В госдепартаменте ждали ответа. Трояновский обдумывал неблагоприятно сложившуюся ситуацию. Его беспокоили настойчивость и поспешность американцев. Продолжать переговоры в таких условиях было нежелательно. Ведь полпредство только приступило к исполнению своих обязанностей, и уже появились "тучки" на дипломатическом небосклоне. Он попытался рассеять их и перенести переговоры о долгах и претензиях в Москву. «Пусть Литвинов и Буллит, — решил он, — продолжат их в Москве; они хорошо знакомы со всеми их перипетиями и историей выработки "джентльменского соглашения"»22. Эту идею Рузвельт воспринял осторожно. Вначале он отклонил ее, затем начал колебаться. Однако разумные доводы полпреда побудили президента задуматься, а потом согласиться. Но на такой шаг он пошел крайне неохотно, так как ему хотелось держать переговоры под своим наблюдением и контролем. Разумеется, советское правительство готово было обсуждать вопросы о долгах, взаимных претензиях и кредитах. Оно понимало, что их нерешённость будет препятствовать налаживанию сотрудничества между двумя странами и что необходимы взаимные уступки, учет интересов обеих стран. Советская сторона была готова при предоставлении займа или кредита удовлетворить американские требования о долгах в установленной сумме. В соответствии с соглашением оно просило предоставление долгосрочного займа. Большая часть его предназначалась для закупки в США промышленного оборудования и других товаров, необходимых для развития экономики страны. Эти предложения открывали путь к урегулированию взаимных претензий. 4 марта Трояновский получил уведомление из НКИД о том, что лично Литвинов намерен вести переговоры с Буллитом о долгах и займе.
Переговоры Литвинова с Буллитом о долге СССР
По прибытии в Москву посол Буллит считал, что одной из первоочередных его задач является урегулирование проблемы долгов. В госдепартаменте полагали, и он был уверен, что ему удастся довольно быстро договориться с советским правительством об уплате долгов. Тем более, что принципы в ликвидации взаимных претензий были обсуждены и согласованы Рузвельтом с Литвиновым, обусловлены и зафиксированы условия и сумма уплаты долга советским правительством Соединенным Штатам, которые признали контрпретензии и предоставление займа. Поэтому предполагалось, что переговоры будут касаться конкретно лишь условий и сроков уплаты долгов, займа и претворения в целом в жизнь "джентльменского соглашения". В первые же дни Буллит стал добиваться немедленной встречи с Литвиновым, который в это время был болен. Американский посол всем говорил о неотложности дел, имея в виду прежде всего проблему долгов. Ему хотелось как можно быстрее доложить президенту Рузвельту о своих успехах и показать свои дипломатические способности. Но увы, его ожидало разочарование. Оказывается, многое он не предвидел. При встрече с Литвиновым 14 марта 1934 г. посол поставил вопрос об уплате долгов советским правительством. При этом он заметил, что за прошедшие месяцы произошла девальвация доллара, поэтому общая сумма долга теперь составит 150 млн долл. Об этом же он говорил, как отмечалось выше, в феврале и Трояновскому. Литвинов выразил категорическое несогласие. Он обещал президенту, что постарается уговорить свое правительство на уплату 100 млн долл. Дискуссия возникла по вопросу предоставления займа.
По словам Буллита, возможно предоставление только коммерческого кредита, а не займа. У наркома это вызвало недоумение. Равно обнаружились расхождения и относительно фиксации нормального и дополнительного процента долга и займа. Буллит, телеграфируя в Вашингтон о встрече с Литвиновым, отмечал, что ему пришлось убеждать наркома в невозможности предоставить заем Советскому Союзу и что "президент никогда не имел в виду предоставление прямого займа советскому правительству, а лишь в форме кредита". Литвинов остался при своем мнении и настаивал на том, чтобы Рузвельт нашел возможность решения этой проблемы. Если США будут твердо придерживаться своей позиции, сообщал посол в конце своей телеграммы, они смогут добиться в значительной степени удовлетворительного решения23.