Москва - Вашингтон: Дипломатические отношения, 1933 - 1936
Шрифт:
Литвинов подробно изложил Буллиту позицию правительства по вопросу долгов и кредитов.. Он напомнил ему о том,,что в подписанном соглашении с Рузвельтом и в разговорах с Г. Моргентау всегда фигурировало слово "заём", а вовсе не "кредиты". В вопросе о долгах Америке приходится учитывать огромные долги Франции и Англии, которые всегда могут потребовать их, что крайне нежелательно и неприемлемо. Кроме того, в США есть люди, которые считают, что путем угроз и твердости можно побудить нас к уступкам. Система запугиваний, как показал опыт прошлого, не дал никаких результатов, подчеркнул Литвинов. Оправдывая позицию своей администрации в отношении СССР, Буллит заметил, что Рузвельт никогда не думал о займе, а имел в виду кредит. Когда посол затронул вопрос о Коминтерне, Литвинов сказал, что его излюбленная тактика переводить разговор в эту плоскость ведет только к ухудшению отношений. Излишне много разговоров о долге в 100 млн долл. В нем заинтересованы всего 3 — 4 частные компании в США. Франция же имеет гораздо большие денежные претензии, тем не менее она идет на сближение с СССР в интересах мира64. Сравнивая запись беседы Литвинова с телеграммой Буллита, отправленной им в госдепартамент, можно констатировать, что Буллит несколько драматизировал характер; этой встречи, остроту дискуссии о долгах и кредитах: "Я привлек его внимание (Литвинова. — Г.С.) к тому факту, что заём невозможен, всегда был невозможен и всегда будет невозможен"65. Категоричные, почти ультимативные слова посла отражали не только его личное мнение, но, вероятно, и установку госдепартамента, который постоянно ссылался на закон Джонсона, запрещавший давать кредиты странам-должникам. Литвинов, понимавший сложность ситуации и не заблуждаясь в отношении позиции США по долгам, заявил послу, что правительство не очень желает получить заём, оно готово вообще оставить этот вопрос открытым. Мы, отметил нарком, стоим на почве соглашения с Рузвельтом, в котором ясно говорится о займе, а не о кредитах. Аргументируя позицию советского правительства, Литвинов еще раз заметил, что в переговорах приходится оглядываться на третьи страны, в частности на отношения с Францией и Англией, а они важны. "После больших многолетних усилий нам, — отметил он, — удалось вопрос о старых долгах в этих странах усыпить, и мы не хотели бы, чтобы этот вопрос вновь встал между нами и правительствами этих стран"66. Как видно, Литвинов излагал позицию советского правительства исходя из соглашения, в котором было выражено согласие американской администрации предоставить заём Москве. И об этом он говорил в марте при первых встречах с Буллитом. Затем правительство в виде уступки согласилось на получение долгосрочного финансового кредита, но и в этом по существу было отказано. Несколько месяцев спустя Литвинов заявил, что советское правительство не нуждается вообще в американском займе и не намерено обсуждать вопрос о старых долгах. Подобные слова Буллит не ожидал услышать. Для него это была несколько новая постановка вопроса. И далее Литвинов обратил внимание Буллита на то, что соглашения с США по долгам не должно быть достигнуто за счет обострения отношений с Францией и Англией. Метод угроз и запугиваний в переговорах не даст никаких результатов. Посол покинул кабинет наркома расстроенный, осознав безнадежность возвращения долга.
Переговоры откладываются
13 октября Буллит отправился в США необычным маршрутом — через Владивосток и Тихий океан. В течение двух месяцев он знакомился с Японией, Китаем, встречался с официальными лицами этих стран. По нашему мнению, Буллит вряд ли мог получить исключительно ценные сведения, ибо американское посольство в Токио внимательно изучало политику Японии и постоянно информировало Вашингтон о развитии японо-советских отношений. Посол Грю, находившийся несколько лет там послом, имел обширные связи и контакты с государственными и общественными деятелями. После того как Буллит оставил Москву, поверенный в делах США Джон Уайли продолжал встречаться с Литвиновым и Трояновским, проявляя интерес к проблеме долгов и кредитов. Что касается советской дипломатии, то она решила временно отложить переговоры и постараться выяснить важные внешнеполитические вопросы в Европе, а также ситуацию и расстановку сил на Дальнем Востоке, позицию США в этом регионе. Переговоры могли возобновиться только после прибытия Трояновского в Вашингтон — в начале 1935 г. Вероятно, в Москве принимался во внимание и тот факт, что осенью в США проходили промежуточные выборы в конгресс. Президент Рузвельт был занят ими, а вопросы внешней политики временно отошли на второй план. Для Рузвельта важно было знать, как народ относился к его политике, удастся ли демократам сохранить большинство в палате представителей и сенате. Республиканцы подвергли критике Новый курс, стремились показать его несостоятельность и привлечь на свою сторону избирателей. 120 промышленников собрались в одной из резиденций на Лонг-Айленде и выработали программу требований к президенту. Банкиры выступили с заявлением о том, что "оздоровление" экономики невозможно без возвращения к золотому стандарту и сбалансированному бюджету. Председатель Ассоциации банкиров Лоу накануне съезда банкиров посетил Рузвельта, между ними состоялась беседа и было найдено взаимопонимание. Лоу сделал заявление, что "нет в мире лучшего помещения денег, нежели американские государственные бумаги". Для президента такое заявление было ценно. Это означало примирение. Банки пообещали ему поддержку в проведении Нового курса. Торговая палата потребовала расширения торговли, создания большей уверенности деловым людям и повышения уровня занятости. Президент Рузвельт, как политик, изучавший настроения делового мира, немедленно реагировал. Он встречался с влиятельными банкирами, убеждая их в том, что страна вступает в стадию здорового экономического восстановления. "Деловой мир, — заявил он, — может смотреть в будущее уверенно; администрация постарается обеспечить получение прибылей. Худшее позади". Газета "Нью-Йорк Тайме" опубликовала статью о намерении президента уменьшить конфликты между предпринимателями и рабочими. Одним словом, глава Белого дома маневрировал, делал жесты в сторону крупного капитала, шел ему навстречу. "Стремление Рузвельта, — отмечалось в обзоре поверенного в делах СССР в США А.Ф. Неймана, — улучшить отношения с деловым миром тесно связано с крайне неудовлетворительными показателями хозяйственной конъюнктуры". Признаки оживления были незначительными. Идея оздоровления промышленности не в полной мере оправдала себя. Глава администрации генерал Джонсон ушел в отставку. Вопросы внешней политики и внешней торговли в избирательной кампании никакой роли не играли. Основное внимание было сосредоточено на внутренних проблемах. И это не случайно. Летом 1934 г. наблюдалось резкое падение хозяйственной активности. Это особенно заметно было в сталелитейной отрасли промышленности. Крайне неблагополучно обстояло дело на железнодорожном транспорте. Все эти явления вызывали беспокойство у делового мира. Как улучшить экономику, избежать дальнейшей инфляции и роста радикализма у населения — вот что занимало президента Рузвельта. Учитывая расстановку сил в стране, он пошел на сближение с представителями крупных компаний и банкирами. Для него важно было обеспечить благоприятный исход выборов в конгресс. Характерно, что он возлагал малые надежды на увеличение внешней торговли и оживление в этой связи хозяйственной жизни. Американо-советские отношения в избирательной кампании не затрагивались, они не стали предметом дискуссии, и вопрос о долгах и кредитах в прессе не обсуждался. Рузвельту и Хэллу политически невыгодно было заключать соглашение о кредитах накануне промежуточных выборов в конгресс. К тому же Рузвельт потерял интерес к торговле с СССР в сравнении с прошлым годом и особенно после принятия конгрессом закона Джонсона. Он, как реалист, сосредоточил внимание на проведение в жизнь реформ, которые атаковались правым крылом в конгрессе и в деловом мире. Характерно, что в период выборной
28 ноября поверенный в делах США в Китае Гаусс информировал госдепартамент об активной политике японцев в Северном Китае, их стремлении установить свой контроль над этой частью Китая. Поездка Чан Кайши в Северный Китай показала его намерение найти компромисс с японцами. Он не собирался оказывать им сопротивление. По его мнению, это бесполезно. Он готов уступить японцам провинции Хэпей, Шэнси, Чахар, Суйян на несколько лет. Главное — избежать большой войны с Японией. С этой целью шли секретные переговоры несколько месяцев между Нанкином и Токио9. Активность японской дипломатии вызывала беспокойство в Вашингтоне. 22 ноября Норман Дэвис посетил полпреда И.М. Майского и констатировал, что Япония настойчиво, но безуспешно зондировала возможности заключения сепаратного японо-американского пакта о ненападении. То же самое она делала и в Лондоне. Для нее это важно при проведении политики в Северном Китае, установления контроля над ним. В такой ситуации, сказал Дэвис, желательно заключение пакта о ненападении между заинтересованными державами: США, СССР, Англией, Китаем, Японией, Францией, Голландией. При этом участие Китая абсолютно обязательно. Идеи Дэвиса были интересны и достойны внимания. Поэтому полпред пожелал побольше активности и инициативы США в разрешении тихоокеанских и дальневосточных проблем. На это Дэвис нерешительно ответил: "Я уверен в том, что Рузвельт относится с симпатией к идее Тихоокеанского пакта, но я не думаю, чтобы он захотел взять на себя инициативу его заключения"10. То был скорее дипломатический зондаж с целью узнать, какова будет реакция Майского на международные события на Дальнем Востоке и Тихом океане, на политику Японии. Из слов Дэвиса было очевидно, что сами США не намерены предпринимать дипломатических акций в отношении Японии. Но он с удовлетворением воспринял слова Майского о том, что лучшей гарантией мира на дальневосточных границах является наличие там крупных военных сил и воздушного флота. С этими словами американский дипломат согласился, хотя знал, что Америка таким способом не собиралась оказывать воздействие на политические события ни в Азии, ни в Европе. Месяц спустя, 21 декабря, Норман Дэвис еще раз встретился с Майским и имел с ним беседу об отношении США к Японии и американо-советских отношениях. Он сообщил о прекращении в Лондоне переговоров по морским делам. Их возобновление возможно лишь через 2 — 3 месяца. Точного срока пока не установлено. Базы для соглашения нет. Затем он неожиданно спросил: почему бы СССР не присоединиться к известному договору девяти держав о Китае? Майский уклонился от ответа. Дэвис далее подробно развивал мысль о желательности обсуждения Тихоокеанского пакта о ненападении, подсказывая этим, чтобы советское правительство взяло на себя инициативу. Говоря о советско-американских отношениях и желательности их улучшения, он утверждал, "что нужно принять самые энергичные меры для их выравнивания и улучшения. Надо в срочном порядке ликвидировать все финансовые и экономические споры, ибо тесное сотрудничество США и СССР крайне необходимо для урегулирования большинства политических проблем". По приезде в Америку он обещал поговорить на эту тему с президентом. В действенности намерений дипломата Дэвиса Майский сомневался. За неделю до этого он беседовал с постоянным заместителем британского внешнеполитического офиса Робертом Ванситтарта, который сказал, что, по его мнению, в дальневосточных делах никакой серьезной надежды нельзя возлагать на США ввиду господства в Америке изоляционистских настроений12. Такая оценка отражала реальность, и с этим Майский был согласен. В Москве внимательно следили за внешней политикой и дипломатией американской администрации. Посещение Норманом Дэвисом полпреда Майского свидетельствовало о заинтересованности сотрудничества США с СССР в деле сохранения мира, но оно было малореальным. Договор 9 держав показал полную неэффективность. Его участники не выполняли своих обязательств. Более того, о нем, казалось, забыли и не хотели вспоминать. В НКИД это хорошо знали. Поэтому предложение Дэвиса рассматривалось как дипломатический зондаж. Между тем Литвинова постоянно занимала мысль о сближении и сотрудничестве с США на международной арене. Учитывая общую тенденцию развития государственных отношений, а также усиление подготовки к новым войнам, нарком предложил превратить конференцию по разоружению в действенный орган обеспечения и охраны всеобщего мира
Постоянную конференцию мира. В ее функции должно было входить предостережение о военных опасностях, разработка и совершенствование методов укрепления безопасности, своевременное оказание посильной помощи (моральной, экономической и финансовой) жертвам агрессии. Постоянная конференция мира должна действовать в рамках Лиги наций13. Но это своевременное предложение советского правительства, к сожалению, не было поддержано членами Лиги. Оно затерялось в ее кабинетах, хотя его целесообразность находила подтверждение тем фактом, что уже в течение четырех лет Лига наций занималась рассмотрением вооруженных конфликтов между ее членами. Тогда у наркома родилась идея попытаться заручиться поддержкой администрации США. 1 декабря Литвинов направил большое письмо поверенному в делах СССР в США АФ. Нейману. До этого нарком послал ему телеграмму из Берлина, в которой изложил основные мысли и проект организации предлагаемого органа Постоянной конференции мира, ее статуса. В письме он уведомлял, что его усилия направлены на выяснение отношения к проекту некоторых членов Совета Лиги наций, правительств Лондона, Парижа, Рима, Праги, Анкары, а также важно знать позицию Соединенных Штатов Америки. Всеми признано, что пакт Бриана — Келлога не имеет постоянного органа для проведения консультаций между его участниками в случае нарушения пакта. Это признают США и Англия. Постоянная конференция мира могла бы стать таким органом. Необходимо иметь в виду, что при ликвидации конференции по разоружению исчезнет почва для сотрудничества членов Лиги наций и США по вопросам мира14- Это нежелательно, особенно если принять во внимание, что шансы на вступление Америки в Лигу наций очень незначительны. В Вашингтоне могут1 внести в проект изменения, поправки и исключить неприемлемые для нее статьи. Предварительная беседа с американским представителем при Лиге наций Хью Вильсоном, отмечал Литвинов, не дала положительных результатов. Он отнесся неодобрительно к этой идее, сказав, что общественность США не допустит участия американского правительства в таком политическом сотрудничестве. Между тем сам президент Рузвельт официально заявил о готовности укреплять всеобщий мир вместе с другими государствами. Литвинов поручал Нейману выяснить отношение госдепартамента и по возможности самого Рузвельта к его проекту создания Постоянной мирной конференции. Письмо заканчивалось словами: "Само собой разумеется, что при абсолютно отрицательном отношении Америки ко всей идее, мы вряд ли даже будем вносить свой проект в Лигу наций, ибо сотрудничество Америки является одной из основных целей, преследуемых нами"15. 19 декабря 1934 г. поверенный в делах США А.Ф. Нейман посетил госсекретаря К. Хэлла и рассказал ему о проекте создания Постоянной конференции мира. Госсекретарь внимательно выслушал, но воздержался от обмена мнениями. Таким образом, дипломатическая инициатива Москвы, как и следовало ожидать, не была поддержана Вашингтоном. Размышляя о позиции госдепартамента в международных событиях, Литвинов с полным основанием полагал, что политика США во многом определялась изоляционизмом. Это течение в американской внешней политике было значительным. Оно охватило многие слои населения. Изоляционисты имели своих сторонников в конгрессе, среди общественных деятелей, дипломатов, представителей делового мира. Причем одни ограничивали изоляционизм Европой, а другие Азией. Это определялось интересами определенных групп большого бизнеса. Представители корпораций Калифорнии и других штатов тихоокеанского побережья выражали недовольство усилением позиции Японии в Китае и на всем Дальнем Востоке, но были за нейтралитет в отношении Европы. А финансисты и промышленники восточных штатов склонялись к изоляционизму в отношении Азии. Советская дипломатия в это время активно вела переговоры с рядом европейских государств о заключении Восточного пакта. Германия выступала против. Англия выдвинула ряд возражений, придерживаясь тактики выжидания и маневрирования. Польша заявила, что она присоединится к Восточному пакту, если это сделает Германия. В такой сложной международной обстановке в начале декабря 1934 г. между Советским Союзом и Францией состоялось подписание протокола о готовности обоих правительств содействовать заключению Восточного пакта, идти на взаимное сближение, усиление духа доверия и сотрудничества в интересах мира. В НКИД хотели знать позицию США по этому вопросу. 11 декабря советник полпредства А.Ф. Нейман встретился с заместителем государственного секретаря У. Филлипсом и прозондировал его мнение, заявив, что в протоколе сказано о намерении двух правительств — СССР и Франции действовать совместно. Филлипс проявил к этой информации интерес. Он задал ряд вопросов: какие державы получили уведомление об этом протоколе, следует ли рассматривать его как шаг к переговорам о восточном Локарно, будут ли сделаны совместные представления также Германии и Польше. Нейман, в свою очередь, поставил перед собеседником вопрос: возможны ли перемены в позиции США в отношении Лиги наций. Филлипс однозначно ответил, что таких перемен в общественном мнении нет, проблема, как таковая, обсуждается, некоторые высказываются за полезность и необходимость сотрудничества с ней, но надо учитывать, что Советская Россия — это европейская страна, а у США много интересов вне Европы, и они не собираются вступать в Лигу наций17. Литвинов все же не терял надежды на одобрительное отношение Вашингтона к его проекту, с которым он собирался выступить в Лиге наций. Поэтому 21 декабря он поручил Нейману постараться получить более ясный ответ. В случае положительного отношения США к его проекту Литвинов выражал готовность "считаться с любыми поправками Америки".
В этих словах была подчеркнута заинтересованность советского правительства в политических контактах и совместных действиях с США. Выполняя указание наркома, временный поверенный в делах СССР в США Б.Е. Сквирский 31 декабря в беседе с Хэллом вновь поставил вопрос об отношении американской администрации, лично его и президента к проекту создания Постоянной конференции мира. На сей раз Хэлл вынужден был в целом приветствовать саму идею, но, подходя, по его словам, осторожно к делу вовлечения США в какую-либо международную политическую организацию, прямо сказал, что "он не может связывать себя определенной позицией за или против проекта Литвинова"18. Как видно, США предпочитали наблюдать за развитием европейских дел. В Вашингтоне все же больше внимания уделяли событиям на Дальнем Востоке. Политиков США интересовали намерения и планы Японии на ближайшее время. Внутреннее положение Японии в 1934 г. было напряженным (аграрный кризис, финансовые проблемы, узость внутреннего рынка). Неблагоприятно развивались события для Японии и во внешнем мире. Попытки ее дипломатии использовать все зигзаги в политике великих держав по отношению к СССР, в частности США и Франции, не имели успеха. Неудача первого этапа лондонских переговоров о морских вооружениях, возникновение проблемы о судьбе мандата на южные острова в Тихом океане, обострение борьбы за рынки между Японией, Англией и Голландией — все это свидетельствовало о неблагоприятной для Японии ситуации и возможном для нее осложнении на международной арене. В силу этого японское правительство вынуждено было пойти на смягчение внешнеполитического курса в отношении СССР. С уходом в отставку генерала Садао Араки в Токио встали на путь отказа от пропаганды неизбежности войны против СССР, отделения от него Сахалина, Камчатки и Приморья. Дипломатия Токио стала более умиротворительной. Министр иностранных дел Коки Хирота заявил: "Пока он сохраняет свой пост — не будет войны". В то же время в правительственных и военных кругах Токио превалировало отрицательное отношение к СССР. Одновременно ее дипломатия активно действовала в Китае и добилась определенных успехов. Между двумя странами наметилось сближение. Нанкин стал налаживать торговлю с Маньчжурией. Гоминдановское правительство ввело выгодные таможенные тарифы на японские товары, что способствовало увеличению экспорта из Токио. Контроль за антияпонским движением в Северном Китае осуществлялся преимущественно силами пекинского Политического совета. Чан Кайши отказался от создания единого фронта с компартией Китая. В такой обстановке 16 ноября 1934 г. министр Коки Хирота долго беседовал с американским послом Джозефом Грю о внешней политике Японии19. Выполняя поручение своего кабинета, министр прямо поставил перед послом вопрос: как Вашингтон отнесется к японским предложениям о пересмотре морского договора и признания паритета Японии. Грю твердо и незамедлительно ответил: Америка не может изменить своей позиции, она намерена защищать свою безопасность, национальные и коммерческие интересы. Ну, а если Токио аннулирует Лондонскую договоренность 1930 г. о соотношении флотов между морскими державами? — спросил Хирота. Грю уклонился от ответа, сославшись на гипотетическую постановку вопроса. Собеседники понимали серьезность разногласий в области соперничества флотов США и Японии. Было очевидно, что борьба за контроль над Тихим океаном может обостриться в связи с предстоящей Лондонской конференцией в 1935 г. Далее Хирота перешел к обсуждению другого, наиболее, быть может, важного вопроса, предупредив посла о строгой конфиденциальности и исключительной доверительности разговора. Грю пообещал сохранить его в глубокой тайне. После этого Хирота сказал, что недавно правительство подробно обсуждало международное положение. Оно обратило внимание на перегруппировку сил в Европе, каждое государство старается приспособиться, занять выгодные позиции, найти себе союзника. «Соглашения, — отметил министр, — появляются как грибы после дождя. Европа разрабатывает планы "равновесия сил". Это — неизбежный предвестник войны». Поэтому кабинет поручил министерству иностранных дел приступить к выбору стратегического союзника для Японии. Россия, как возможный союзник, совершенно исключается, подчеркнул министр. Другое дело Великобритания. У нее большие интересы в Индии и в других, расположенных в Азии колониальных владениях. Значительны они и в Китае. Япония будет настаивать на опеке над ним, и будущий ее союзник должен воздерживаться от соглашения с Китаем в смысле продажи ему оружия, боеприпасов и торговли. Все должно делаться только с ведома и согласия Токио. Вообще делами Азии должна заниматься Япония, а Китай быть ее протекторатом. При этих условиях Япония, заметил Хирота, готова взять на себя обязательства воздерживаться от вмешательства в европейские дела. Но вряд ли с этим согласится Великобритания. По-видимому, невозможно будет с ней договориться. Слишком велики у нее интересы в Азии. Трудно рассчитывать, отметил далее министр, и на Францию, как на возможного союзника. Ведь у нее близкие отношения с Россией, и она, пожалуй, не откажется от них. Затем Хирота перешел к США. Учитывая деликатность вопроса, он признал наличие возможностей сотрудничества и поддержания контактов с Америкой, которая, по мнению государственных деятелей, меньше всего намерена вступать в конфликт с Японией. "Нормальной сферой влияния США, — добавил он, — является южная и центральная Америка". Посол Грю, разумеется, не был согласен с той ролью, которая отводилась США. По существу они исключались из Азии. Тем не менее посол не возражал. Ему важно было выслушать Хирота до конца и узнать, кого же Япония избрала своим союзником. Ему не пришлось долго ждать и гадать. Министр прямо сказал, что самым надежным союзником для Токио является Германия. Япония связана с ней дружественными отношениями. У них единая судьба. Они вышли из Лиги наций. В случае осложнений в Азии Германия может оказать помощь. С ней выгодно заключить союз, если не удастся договориться и найти союзника в лице США, многозначительно заметил Хирота. Итак, японский министр изложил откровенно свои внешнеполитические планы и намерения. Он предложил Вашингтону сотрудничество, но на чрезвычайно выгодных условиях для Токио. Если же США отклоняют его предложения, тогда Япония вынуждена будет ориентироваться на союз с Германией. Такой доверительностью Хироты по столь важному вопросу Грю был удивлен. Сообщая об этой беседе в Вашингтон, посол писал: "Я считаю этот случай одним из самых необычных за все время моей дипломатической карьеры". Искренность министра, отмечал Грю, "меня поразила и даже, сознаюсь, тронула". Ознакомившись с этим донесением, Сталин сделал пометку: "Стало быть, Хироте трудновато стало. Интересно. И. Сталин". Возникает вопрос, что означали его слова и как их понимать? Ведь в меморандуме Грю шла речь о направлении внешней политики Японии, выборе ею союзника. И она избрала Германию. По-видимому, Сталин имел в виду внутриполитическую борьбу, происходившую в кабинете Окада относительно направления внешней политики Японии и выбора ею союзников в Европе. В целом же донесение было чрезвычайно важным, хотя он и ранее знал о сближении Токио с Берлином. Знали об этом и в Белом доме и государственном департаменте. Получаемая широкая и разнообразная информация от дипломатических представителей из стран Европы и Азии и положение США в мире побуждали главу внешнеполитического ведомства Хэлла рассмотреть и осмыслить происходившие события, тенденцию развития. Меморандум посла Грю из Токио показывал, что действия Японии затрагивали американские интересы в Китае, она становилась серьезным соперником США на Тихом океане, форсированно увеличивала вооруженные силы на суше, занималась строительством мощного флота. Японский посол в США собирался вручить госдепартаменту ноту о денонсировании через год Вашингтонского соглашения о морских вооружениях, заключенного тринадцать лет тому назад между Америкой, Англией, Японией, Францией и Италией. Между этими державами все время шло соперничество за контроль над морскими коммуникациями. Они проводили модернизацию своих кораблей, техническое их оснащение новейшим вооружением. Каждая морская держава разработала программу увеличения количества кораблей и их мощности сверх установленных на Вашингтонской конференции. За восемь лет после Вашингтонской конференции морские державы заложили строительство 52 крейсеров, из которых Англия, занимавшая ведущее место, строила 15, США — 13, Япония — 12, Франция — 6 крейсеров. США добивались превосходства на море, стремились создать самый сильный флот в мире, установить контроль над просторами двух океанов — Тихим и Атлантическим, обеспечить безопасность границ страны, водных ее рубежей и морские коммуникации для торговли со всеми континентами мира, в первую очередь с Европой и Азией. Задачей американской дипломатии на Дальнем Востоке являлось не только ограничить морские вооружения Японии, но и воспрепятствовать ее проникновению на Азиатский континент, главным образом в Китай. Американо-японские противоречия в этих условиях продолжали обостряться. К тому же имелись проблемы и во внешней торговле США. Хэлл имел свою концепцию. Придя в госдепартамент, он направил усилия на всемерное сближение таможенных барьеров и преодоление других препятствий в мировой торговле, добивался принятия мер к ее стимулированию. На этом пути ему встретилось немало трудностей. И только через 15 месяцев, 12 июня 1934 г., конгресс принял закон, согласно которому президент США мог заключать новые торговые соглашения и изменять таможенные тарифы в размерах до 50% существующих ставок при соответствующей компенсации со стороны иностранных государств. На основе взаимного снижения тарифов Америка заключила торговые соглашения с 15 государствами. Это способствовало росту внешней торговли США. Если в 1933 г. стоимость американского экспорта составляла 1 млрд 802 млн долл., то в 1935 г. 2 млрд 463 млн долл. Но это не удовлетворяло американские компании. Хэлл был недоволен. Ему хотелось послушать послов.
Совещание американских послов 1934 года
В декабре в госдепартаменте состоялось совещание американских послов под председательством К. Хэлла. На нем присутствовал его заместитель У. Филлипс, послы, аккредитованные преимущественно в ведущих европейских странах: Италии, Германии, Франции, Великобритании, СССР. Был приглашен и посланник в Китае. Каждый из них выступал с докладом. Обсуждался вопрос о международном положении и внешней торговле США. Посол в Риме Брикинридж Лонг в своем выступлении заявил, что экономическое положение Италии тяжелое. Ее внешняя торговля в 1934 г. сократилась на 15%, золотой запас банка — на 18%, иностранная валюта упала почти наполовину. В торговле застой. Попытки оживить промышленность безуспешны. Ей нужны рынки для сбыта продукции, но их нет. Рынок Австрии не оправдал надежд. Некоторое улучшение только в торговле с Россией. Итальянские предприниматели рассчитывают на американский рынок; они готовы поставлять текстиль и продукты питания и хотели бы получить кредит в США, в противном случае наступит финансовый кризис. Политическое положение Муссолини довольно прочное. Ему удалось подавить оппозицию. Дуче собирается к экспансии в Африке, вооружается для ревизии колониальных владений, готов к пересмотру договоров в Европе в пользу побежденных стран. Обеспокоен ростом японской конкуренции на Дальнем Востоке, вытеснением итальянского экспорта в этом регионе. Посол Лонг предложил оказать помощь Муссолини: срочно заключить с ним торговое соглашение, предоставить ему кредит. Надо сделать все возможное, чтобы помочь Италии в преодолении возникших затруднений. На вопрос посланника в Китае Нельсона Джонсона, не означает ли это усиление итальянского фашизма, Лонг ответил утвердительно24. Посол в Берлине Уильям Додд, констатировал тяжелое экономическое положение рейха; план министра экономики Шахта оказался нереальным25. В стране среди населения растет недовольство режимом Гитлера. Социал-демократы и коммунисты слабы. Никто не знает, что предпринять. Гестапо работает эффективно. Оппозиция подавлена. В области внешней политики Германия пытается преодолеть изоляцию. Недавно заключила договор с Польшей, вступила в переговоры с Японией. Но они медленно продвигаются вперед. В Берлине не хотят брать на себя обязательства о безоговорочной поддержке Японии в случае ее вооруженного конфликта с СССР. Они не против выступления сначала Польши. Министр иностранных дел фон Нейрат возражает против германо-японского союза. С ним согласен начальник рейхсвера генерал Вернер фон Фрич. Однако Альфред Розенберг и фельдмаршал фон Макензен выступают за союз с Токио. Германская дипломатия активна на Балканах и в Прибалтике — в Латвии и Эстонии, Многообещающи перспективы сближения с Муссолини. Рим предпринял первые шаги к примирению. Возможно соглашение. "В Париже, — отметил посол, — учитывают, что балканские страны поворачивают в сторону Берлина". Франция терпит фиаско в Юго-Восточной Европе. Посол далее заявил: "Америка должна сотрудничать с Германией, где только возможно". Желательно всемерно поддерживать торговлю — таков не был вывод посла, не вполне отражавший его взгляды в отношении нацистов, так как в своих многочисленных донесениях в Вашингтон он решительно и категорично выражал антинацистские взгляды.
Характерно, что 29 декабря в Белом доме между президентом Рузвельтом и У. Доддом состоялся обмен мнениями. Посол высказал предложение о вступлении Соединенных Штатов в Лигу наций. Президент усомнился в реальности такого шага, поскольку конгресс его не поддержит. По мнению Додда, в целях сохранения мира на Западе желательно сотрудничество Германии и Италии с Англией и Францией, а на Дальнем Востоке США с Англией и Нидерландами и сохранение статус-кво. Рузвельт высказался за увеличение ассигнований для строительства военно-морского флота с учетом политики Японии, стремящейся к установлению господства над всей Азией, включая Индию27. Посол Роберт Уорт Бингхем заявил, что Великобритания отходит от прежнего курса во внутренней и внешней политике28. Правительство Макдональда неустойчиво. Безработица не уменьшилась. Стабилизация фунта стерлинга только намечается. Развертывается движение за изменение тарифной политики. В области внешней политики Великобритания, как и США, отметил посол, занимает позицию невмешательства в европейские дела, настроена к соглашению с Францией. Министр иностранных дел Джон Саймон склонен к одобрению легализации вооружения Германии. Форрин оффис это поддерживает. В то же время в британской прессе раздаются все чаще призывы к усилению военной подготовки страны, в частности военно-морского флота и авиации. За это ратовали Макдональд, С. Болдуин и Ллойд Джордж. Значительное место в докладе было уделено разногласиям между Англией и США, с одной стороны, и Японией — с другой, соотношению морских флотов, их соперничеству. Касаясь дальневосточной политики Британии, посол Бингхем обратил внимание участников совещания на тот факт, что в Лондоне представители делового мира уверены в неизбежности вооруженного конфликта между Японией и СССР, который должен произойти в ближайшие два или три года. Эти страны не могут жить в мире, ибо слишком глубоки их противоречия. "Япония, — подчеркивал посол, — владеет азиатским рынком и намерена сохранить его за собой. Без этого рынка японская промышленность обречена на гибель. В этом лежат корни конфликта на Дальнем Востоке"29. Переходя к оценке внешней политики США и их положению в мире, в частности в Азии, посол Бингхем довольно четко сформулировал свои пожелания и рекомендации. США, сказал посол, находятся перед альтернативой: "либо бороться за свое право участия в контроле над странами Тихого океана, либо отказаться от всяких притязаний на Дальний Восток как на рынок для своих промышленных товаров. Если мы решимся на первое и откажемся от предоставления Японии тех торговых возможностей, которые были созданы нами в течение ряда лет, то настанет час, когда нам придется поднять оружие против этого опасного противника. Учитывая это, я считал бы логичнее, чтобы мы вооружались и подготавливались ко всяким возможностям. Если мы будем слишком долго ждать, то мы этим обречем себя на то, чтобы играть роль державы второй категории, роль пассивного зрителя, в то время как другие державы будут решать нашу судьбу"30. И далее Бингхем констатировал, что американская политика изоляции в сложившейся ситуации непрактична. Нельзя стоять в стороне. Минувшая мировая война втянула США в свою пучину. Это может произойти и в будущем. Для сохранения всеобщего мира Америке следует вступить в Лигу наций и сотрудничать с другими странами. Подобный акт мог бы оказать сдерживающее влияние на Германию. "Вхождение в Лигу Советского Союза уже очистило мировой горизонт от одной большой опасности. "Вхождение в Лигу США явилось бы еще более мощным фактором для достижения мирового согласия"31. Как видно, точка зрения посла Бингхема отличалась от официального курса Вашингтона в отношении Европы и Лиги наций. Он выступал в данном случае против политики нейтралитета, за активное участие США в международных делах, сотрудничество и использование Лиги наций в интересах сохранения мира. Его доклад прозвучал диссонансом в сравнении с другими выступлениями. На анализе дальневосточной ситуации остановился посланник в Нанкине Нельсон Т. Джонсон. Он характеризовал положение в Китае в довольно мрачных красках, сказав, что экономическая и финансовая ситуация в стране сложная и тяжелая. Китаю нужна помощь и поддержка32. Япония стремится к полному его подчинению и установлению безраздельного над ним контроля. Чан Кайши готов к соглашению с Японией, но против этого выступают видные представители Гоминдана и правительства, широкие слои интеллигенции. Его внешнеполитическому курсу оказывает сопротивление оппозиция. Одновременно Япония ведет переговоры с Великобританией. Одни говорят, что они успешно продвигаются вперед, другие утверждают, что они уже завершены, в чем можно усомниться. Японо-британское соглашение крайне нежелательно для США. Вашингтону и Лондону следовало бы договориться с Японией об ограничении ее экспансии в Китае. "Если Великобритания и США, — предупредил посланник, — своевременно не объединяться против опасности японской торговой монополии, то они должны будут быть готовы к полному вытеснению их из азиатских стран". Какой же выход посланник видел из создавшейся ситуации в Китае? По его мнению, необходимо было США и Великобритании немедленно вступить в переговоры с Японией и добиться обещания от нее, чтобы она не делала дальнейших захватов в Китае. Желательно бы вовлечь в соглашение Советский Союз, Францию и даже Италию33. Таким образом, посланник считал, что было бы полезным объединение усилий заинтересованных европейских государств в защите Китая от японской экспансии. С большим докладом на совещании выступил посол Буллит34. Его выступления ожидали с нетерпением. Прежде всего послы хотели знать, что он скажет о пребывании в Москве, Японии и Китае. Особенно их интересовало положение в Советском Союзе в связи с убийством СМ. Кирова. Эта трагическая весть облетела весь мир. Как писал американский дипломат Лой Гендерсон, "члены посольства были шокированы смертью Кирова", которого они считали "способным советским лидером"35. В декабре в прессе появилось сообщение об аресте в Ленинграде 39 человек, из них 37 уже были расстреляны, в Москве было арестовано 32 человека, из них 29 расстреляны. "Вашингтон Пост" опубликовала передовицу о расстреле 66 человек. Это вызвало глубокое возмущение американской общественности. Затем появилось сообщение об арестах и расстрелах в Белоруссии и на Украине. 24 декабря временный поверенный в делах Джон Уайли направил телеграмму в Вашингтон о продолжавшихся массовых арестах в Ленинграде, о раскрытии заговора во главе с Г.Е. Зиновьевым против советского правительства36. Знакомясь с подобной информацией, в госдепартаменте задавались вопросом, как это может отразиться на советско-американских отношениях. 14 декабря 1934 г. американцы пикетировали генконсульство в НьюЙорке с плакатами: "Мы протестуем против убийства невинных людей в Советской России"37. Через два дня пикетирование
Часть II. 1935 год, испытания беспокойные ожидания
1935 год. Беспокойные ожидания войны в мире
Международная ситуация в начале 1935 г. была тревожной, говорили о приближении войны. Некоторые предсказывали, что она вспыхнет в ближайшее время. Отдельные государственные деятели выдвигали конкретные планы, отличавшиеся разным видением мира и его будущего. В ежегодном послании конгрессу 4 января 1935 г. Рузвельт, пессимистически оценивая развитие событий, предупреждал народ США: "Многие прежние распри вышли на поверхность, старые эмоции разбужены, возникло новое стремление к вооружению и обретению мощи". Действительно, в этот период Япония, Германия и Италия потребовали пересмотра установленного мирового порядка. Япония, первая приступившая к завоеванию новых территорий, оккупировала Маньчжурию, а затем ее войска вторглись в Северный Китай, установив контроль над значительной частью страны. В декабре японское правительство заявило о расторжении Вашингтонского соглашения о морских вооружениях, заключенного тринадцать лет назад между Америкой, Англией, Японией, Францией и Италией. Поэтому в центре внимания Вашингтона находилась политика Токио. Важно было определить: какие действия Япония могла предпринять в Китае, в отношении Советского Союза и на Тихом океане. В целом, как уже отмечалось, на Западе неоднократно высказывались мнения о возможном советско-японском конфликте. Рузвельт старался определить реальность прогнозов. Внешнеполитические ведомства США в это время были заняты изучением дальневосточной ситуации. Посольство США в Токио следило за основными тенденциями американо-японских отношений, за ускоренным строительством японского флота, требованиями признания равенства флотов между США, Великобританией и Японией. Последняя настойчиво и почти в ультимативной форме заявляла об этом. Но в Вашингтоне не намерены были уступать. Напротив, там решили занять твердую позицию. 27 декабря 1934 г. американский посол в Токио Джозеф Грю составил большой доклад о значении военно-морского флота США в связи с ситуацией на Дальнем Востоке1. В нем было изложено соотношение военно-морских сил между государствами на Тихом океане и в первую очередь между Японией и США. Отметив обострение японо-американских отношений, посол в подтверждение ссылался на Лондонскую конференцию США, Великобритании, Японии, Франции и Италии. Разногласия между ее участниками, констатировал посол, серьезны. Американское правительство обязано отстаивать и защищать свои позиции. Цели японских экспансионистов ясны: они намерены добиться контроля в области торговли и господствующего политического влияния в Китае, на Филиппинах, в Сингапуре, Сиаме, Приморских провинциях, Владивостоке. Их обширные планы будут проводиться путем сочетания дипломатии и применения силы. Военный бюджет армии и флота Японии на 1935 — 1936 гг. составлял около 47% от объема национального дохода. В стране быстрыми темпами шла милитаризация. Грю призывал США и Великобританию к сотрудничеству в целях защиты позиций в Восточной Азии и на Тихом океане. Нужен единый фронт. Говоря о положении США, он вспоминал, что в свое время президент Теодор Рузвельт проводил политику "большой дубинки" в Латинской Америке. Наступило время, когда следовало подумать о ее применении и на Дальнем Востоке. Касаясь советско-японских отношений, Грю отмечал, что войну Японии против СССР предотвратила интенсивная подготовка русских к защите Владивостока и Сибири, и настойчиво призывал США "также адекватно готовиться встретить любые неожиданности на Дальнем Востоке". Полученный доклад посла был внимательно изучен в госдепартаменте, в том числе и государственным секретарем К. Хэллом. Разделяя высказанные им мысли, он направил этот документ президенту Рузвельту. Одновременно в начале января 1935 г. руководитель дальневосточного отдела госдепартамента С. Хорнбек, признанный знаток международных отношений на Дальнем Востоке, также составил аналитический доклад о политике США в этом регионе. Он отмечал обострение американо-японских противоречий и подчеркивал, что это — самая важная проблема для Вашингтона. По существу можно говорить о конфронтации между двумя морскими державами, которая, вероятно, станет со временем кризисом. Американцам следовало бы придерживаться, по мнению Хорнбека, известного принципа: говорить мягко, как при политике "доброго соседа", но применять дипломатию "большой дубинки" на Дальнем Востоке. Налицо было совпадение точек зрения двух дипломатов3. Однако в отношениях с Японией, считал С. Хорнбек, желательно по возможности избегать выдвижения новых вопросов, добиваться заключения морского договора на американских условиях. Так как Япония уважает только силу, США следовало бы быстро создавать мощный военно-морской флот, увеличивать армию. Флот должен быть настолько могущественным, чтобы ни одна страна в мире не осмелилась атаковать Америку. С Японией не следует допускать обострения отношений, тем более военного столкновения, можно согласиться на заключение с ней договора о ненападении. В отношении Китая, писал Хорнбек, целесообразно проводить политику "открытых дверей", не признавать захвата японцами Маньчжурии в январе 1932 г., выступать совместно с Великобританией против японских притязаний в Китае. В докладе Хорнбека значительное внимание уделялось американо-советским отношениям на Дальнем Востоке. Он рекомендовал развивать торговые и экономические отношения с Москвой, но с учетом интересов США в этом регионе. Важно помнить, отмечал он, что рост экономического могущества Советского Союза привлекает внимание Японии, сдерживает ее от безрассудных авантюр. В то же время правительству США нельзя не учитывать во взаимоотношениях с Советским Союзом проблему урегулирования американских претензий4. Одним словом, опытный дипломат предлагал главе внешнеполитического ведомства госсекретарю К. Хэллу идти на сближение с СССР в целях решения дальневосточных вопросов, стоявших перед Вашингтоном. Военное министерство США также не осталось в стороне от прогнозов и рекомендаций. Оно пристально наблюдало за развитием событий на Дальнем Востоке и в бассейне Тихого океана, изучало официальные выступления и речи государственных деятелей, в том числе представителей японской армии и флота, действия Японии в Китае. 7 января 1935 г. военное ведомство представило госдепартаменту меморандум, в котором давались анализ и оценка политической и военной обстановки на Дальнем Востоке. Прежде всего отмечалось быстрое продвижение Японии в Северном Китае, установление контроля над его провинциями, ее стремление к захвату Внешней Монголии как важного плацдарма для наступления в направлении о. Байкал. Военные аналитики полагали, что в Токио не осмелятся вступить в вооруженный конфликт с любой державой на Тихом океане до тех пор, пока Япония не решит спорные вопросы с Россией, либо путем войны, либо посредством заключения соответствующего договора. Поэтому в 1933—1934 гг., констатировалось в докладе, японское правительство, укрепляло свои позиции в Маньчжурии, проводило активную политику в Китае и в направлении Внешней Монголии. Одновременно японская армия готовилась к войне против России. Этим целям была подчинена и ее программа перевооружения, включавшая моторизацию, механизацию и модернизацию вооружения, усовершенствование организации соединений. Как только это будет сделано, Япония, несомненно, предпримет решающие шаги для укрепления своих позиций в Азии, причем до наступления военного конфликта на Тихом океане. Эксперты отмечали, что в Токио учитывали широкие военные приготовления СССР на Дальнем Востоке. Поэтому в армейских кругах группа экстремистов во главе с генералом Садао Араки настаивала на военных действиях против России, открыто заявляла о захвате советского Приморья. Другие представители японского военного командования сомневались в успехе рискованной кампании и предлагали сначала провести перевооружение армии, а затем только атаковать Советскую Россию. По мнению аналитиков военного ведомства США, такую вооруженную акцию в Токио намечено было предпринять до конца 1936 г. Первостепенной задачей при этом японское высшее командование считало установление контроля над Северным Китаем с целью подготовки войны против России5. Такова была оценка военным ведомством США положения на Дальнем Востоке и планов Японии. Объективно она отражала реальное положение дел. Характерно, что посол Буллит, только что посетивший Японию и Китай, тоже представил 8 января в госдепартамент меморандум. Предпринятое им путешествие в Азию имело целью ознакомление с положением дел в Японии и Китае. Его доклад был опубликован в официальном издании госдепартамента в сокращенном виде. В частности, в нем нет впечатлений Буллита о его поездке по транссибирской железной дороге из Москвы во Владивосток. Непонятно, в силу каких причин и соображений составители решили не печатать его полностью6. Во время поездки в Азию Буллит встречался со многими государственными деятелями, политиками и дипломатами. Он получил обширную информацию для анализа и понимания ситуации на Дальнем Востоке. Его интересовало внутреннее положение в Японии, Китае, настроения в высших сферах власти, их планы. В Японии к нему отнеслись несколько сдержанно, хотя внешне было проявлено максимальное внимание и соблюден дипломатический этикет. Император во время аудиенции, как и следовало ожидать, много говорил о любви к миру и важности взаимопонимания и доверия между государствами и народами, в частности между Японией и США. По существу произошел обмен дипломатическими любезностями, не более. Министр иностранных дел Японии Коки Хирота в беседе с Буллитом касался главным образом японо-советских отношений, а это больше всего интересовало посла. По мнению Хирота, переговоры о КВЖД скоро должны были быть завершены. Русские демонстрировали серьезную обеспокоенность возможным нападением японской армии. Посол заметил, что отсутствие пакта о ненападении негативно сказывается на отношениях между Москвой и Токио. Министр горячо убеждал посла в том, что он активный сторонник мирного урегулирования всех вопросов с советским правительством и решительный противник войны. Такого же мнения был и император, который решал все важные внешнеполитические вопросы. Он утверждал каждую речь Хирота перед его выступлением в парламенте. Хирота часто консультировался у императора, получал от него советы и рекомендации. Буллит встречался также с руководителями известных крупных концернов "Митцуи", "Митцубиси", главой банка Японии и другими представителями делового мира. Все они говорили о финансовых трудностях страны, которые могли быть преодолены лишь в течение двух лет. Министр финансов и директор государственного банка Японии жаловались на высокие цены на серебро. Это создавало дополнительные проблемы в деле экономического освоения ресурсов Маньчжоу-Го. Буллит остался недоволен встречами с японскими лидерами. "Все беседы были настолько официальными по форме, что ничего интересного они не содержали", — заключил он. В Токио Буллит имел продолжительную беседу с полпредом К.К. Юреневым. Обсуждались японо-советские отношения. Полпред заявил об успешном окончании в ближайшем будущем переговоров относительно КВЖД. В следующем году могут быть урегулированы и другие вопросы советско-японских отношений. Правительство Японии, подчеркивал полпред, отказалось от идеи атаковать в 1935 г. Сибирь. Оно обеспокоено превосходством советских воздушных сил, а также необходимостью усиления артиллерии и совершенствования транспортной службы. Для этого японцам надо время — по крайней мере до весны 1936 г. Поэтому полпред не ожидал военных акций со стороны Японии до этого времени. Откровенность и трезвость суждений полпреда вызвали повышенный интерес у Буллита. Ведь госдепартамент поручил ему предпринять столь далекое путешествие в страны Азии для того, чтобы составить собственное мнение, в частности о возможности и времени начала японо-советской войны. Юренев в ходе беседы высказал ряд соображений, которые были для Буллита в определенной мере неожиданными. Он сказал, что в японских официальных кругах говорят не только о войне против СССР, но также и против США в случае благоприятных условий. Этого не следовало бы недооценивать. Тем более, что соотношение флотов в Тихом океане складывалось в пользу Японии с точки зрения количества кораблей, качества подготовки офицеров-моряков, их боевой выучки. Видимо, эти слова заставили задуматься Буллита, но он не комментировал их и воздержался от высказывания собственного взгляда. Он мысленно воспроизводил беседу с М.М. Литвиновым перед его отъездом из Москвы в октябре. Многое совпадало. Министр Хирота также утверждал, что пока вооруженного конфликта между Японией и Советским Союзом не предвидится. Из Токио американский посол направился в Нанкин. Во время пребывания в Китае Буллит встретился со многими официальными лицами. В Бейпине у него была беседа с послом Янь Хойцином, который только что прибыл из Москвы и не собирался более туда возвращаться. Янь Хойцин говорил о подготовке японцев к экспансии во Внутреннюю Монголию с целью захвата всех провинций севернее Желтой реки. Для этого им не потребуется большая армия — достаточно всего 50 тыс. солдат. Чан Кайши не собирается оказывать сопротивления. Скорее он уступит требованиям японцев, если только США и Великобритания не объединятся и не выступят в защиту территориальной целостности Китая. От их политики зависит будущее страны. Иных взглядов придерживался президент исполнительного юаня (премьер-министр) и исполнявший обязанности министра иностранных дел Ван Цзинвей. С ним Буллит обсуждал преимущественно китайско-советские отношения. На его вопрос о перспективах отношений между Нанкином и Москвой Ван Цзинвей ответил, что нет оснований надеяться на их улучшение, так как советское правительство поддерживает коммунистическое движение в Китае. К тому же Япония выступает решительно против сближения Китая с СССР. И если только обозначится сотрудничество этих двух государств, в Токио немедленно предпримут военные действия против Нанкина7. В Пекине Буллит сказал военному атташе США в Китае В.С. Дриздолу, что Советы обращают особое внимание на укрепление государственных границ с Китаем и Маньчжурией8. При встречах с Сунь Ятсеном и Кун Сямси американский посол говорил о сложной ситуации на Дальнем Востоке, угрозе японской экспансии и необходимости объединения государств, заинтересованных в урегулировании проблем Азиатско-Тихоокеанского региона, в частности защите независимости Китая9. В целом пребывание в Японии привело Буллита к выводу, что японское правительство ведет военную подготовку быстрыми темпами и это делает, по его мнению, войну неизбежной10. Сторонники примирения с Японией полагали, что для США неразумно занимать в отношении нее непримиримую позицию. Лучше придерживаться политики компромиссов, дабы по возможности направить экспансию Токио в северном направлении, тем более что экстремистская группировка открыто призывала к войне против СССР. Эта проблема обсуждалась и в прессе. В случае вооруженного конфликта между Японией и Россией ситуация на Дальнем Востоке коренным образом изменилась бы. В частности, заместитель госсекретаря Вильям Кэстл опубликовал в "Нью-Йорк Геральд Трибюн" статью, в которой рекомендовал не обострять отношений с Японией, а придерживаться политики сближения с ней. Уолтер Липман в той же газете 22 января 1935 г. в статье под названием "Новое в японо-американских отношениях" отмечал, что капиталовложения США на Дальнем Востоке гораздо меньше, чем Великобритании. Ее инвестиции в Китае в шесть раз больше американских. "Объективный анализ, — подчеркивал Липман, - приводит к заключению, что на Дальнем Востоке мы не имеем экономических интересов, которые бы требовали борьбы с Японией". Поэтому Соединенным Штатам Америки не следовало бы выступать основным защитником интересов западных держав. Таким образом, Липман предлагал придерживаться нейтралитета на Дальнем Востоке. Подобные взгляды высказывал и известный журналист Франк Саймоне в газете "Вашингтон Стар" от 30 декабря 1934 г. Он недоуменно спрашивал: "Велики ли интересы США в Маньчжурии и Китае, чтобы воевать с Японией?" И отвечал: "Нет". Повышенное внимание Буллита и внешнеполитических ведомств к положению на Дальнем Востоке объяснялось в значительной мере тем, что Япония денонсировала Вашингтонский договор. Это вызвало обеспокоенность официальных правительственных кругов и оживленное обсуждение в прессе. В США в целом преобладали антияпонские настроения. Отношения с Японией становились все более холодными. Америка увеличивала свои морские вооружения. 28 ноября 1934 г. военно-морской министр Клод Свенсон представил Рузвельту меморандум, в котором обратил внимание президента на широкое строительство японцами торгового и военного флота. К этому документу была приложена таблица, показывавшая динамику роста строительства кораблей в США и Японии. Внимательно изучив меморандум, президент дал указание министру обсудить еще раз вопрос об ускорении строительства на американских верфях тяжелых и легких крейсеров, скоростных эсминцев, а также о создании военных баз на Филиппинах, Гуаме, Гавайях, Алеутской гряде островов и атолле Мидуэй. 2 февраля 1935 г. сенатор Мак-Аду заявил: "Я сторонник сильного флота для защиты американских интересов везде и при всех обстоятельствах. Я рад, что Вашингтонский договор денонсирован. Это даст нам возможность поступать так, как нам нужно"11. В 1934 —январе 1935 г. в прессе США развернулось широкое обсуждение американо-японских отношений. В ходе дискуссии обозначились два течения в американской политике касательно Японии. Некоторые аналитики выступали в защиту провозглашенной в начале января 1932 г. доктрины Стимсона, не признававшей оккупацию Японией Маньчжурии, и требовали занять твердую позицию в отношении Токио. 4 января 1935 г. в журнале "Афферс" была опубликована статья, в которой говорилось, что целью Японии является стремление к установлению господства над обширной территорией с населением 400 млн жителей, лежащей между Сибирью на севере и французским Индокитаем на юге. Этот район богат минеральными ресурсами и представляет огромный рынок. В этих условиях США и Англия должны удерживать безраздельный контроль над Тихим океаном, им необходимо сближение и координация политики. В газете "Вашингтон Пост" от 13 января 1935 г. сообщалось, что сенатор У. Кинг (штат Юта) предложил комитету по иностранным делам сената обследовать острова, находившиеся под мандатом Японии, провести'морские маневры с участием 170 надводных судов, 477 самолетов и 155 тыс. моряков. Проведение учений предусматривалось в обширном районе, начиная с Сан-Франциско, Сан-Диего и Сан-Педро и кончая Гавайями, атоллом Мидуэй. Президент Рузвельт видел нарастание опасности на Дальнем Востоке. Являясь противником Японии, он увеличил морской бюджет на строительство новых военных кораблей и самолетов. А командующий флотом США адмирал А. Ривс объявил о проведении с 3 июня по 10 июля крупных маневров.
В Токио попытались ослабить нараставшую нежелательную напряженность в отношениях с США: 27 февраля японский посол в Вашингтоне Сайто предложил госдепартаменту приступить к переговорам о заключении пакта о ненападении, но получил отказ. Недовольный Сайто тогда заметил, что США также проявляют активность в Китае. Заместитель госсекретаря У. Филлипс рассерженно парировал: "Мы же не упрекаем Токио в недопустимых действиях в Китае". Поведение японского посла вызывало в официальных кругах Вашингтона недовольство: "Он говорит слишком много и в слишком агрессивном тоне"12. Некоторые считали его больше пропагандистом, чем дипломатом. Вскоре Сайто был отозван из Вашингтона, хотя это существенно не повлияло на японо-американские отношения, ибо Япония продолжала следовать прежнему курсу: увеличивала армию, проводила ее модернизацию. В японской прессе обсуждались проблемы подготовки к войне. В январе военный и морской министры Японии призвали к увеличению военных расходов. 31 января генерал Хаяси Тэцуд на заседании бюджетной комиссии заявил, что военное министерство изучает вопрос о дальнейшем перевооружении армии, для чего потребуется 200 млн йен. Морской министр адмирал Осуми допускал возможность проведения "третьей программы пополнения флота" в случае неудачных переговоров о морском соглашении с Англией и Америкой. Наблюдая за политической жизнью Японии, К.К. Юренев 25 января писал заместителю наркома Б.С. Стомонякову: "Положение в стране неспокойное, среди населения растет недовольство. Парламент беспомощен. Попытки кабинета установить сотрудничество двух ведущих партий — Сэюкай и Минсеито провалились. Кабинет Окада находится в состоянии непрерывного конфликта с партией Сэюкай. Военные требуют увеличения военных ассигнований"13. Вопрос о вооружении находился в центре внимания сессии японского парламента. Газета "Токио Осахи" 3 января 1935 г. констатировала разброд в правительстве и обособленность отдельных министерств. При обсуждении неблагоприятного развития американо-японских отношений в правительственных ведомствах, и в первую очередь в госдепартаменте, старались выяснить и определить позицию Советского Союза на Дальнем Востоке, его намерения и возможности сотрудничества. А для этого нужно было постараться урегулировать нерешенные проблемы. 31 декабря 1934 г. исполнявший обязанности поверенного в делах Б.Е. Сквирский посетил госдепартамент и беседовал с госсекретарем Хэллом, который мрачно заметил: "С вашингтонскими договорами дело кончено". По мнению заведующего дальневосточным отделом госдепартамента СК. Хорнбека, англичане на Дальнем Востоке проводят политику защиты своих интересов, маневрируют между Японией и Америкой, стараются выступать в роли посредника; США всячески будут избегать вооруженного столкновения с Японией; в случае советско-японской войны симпатии Америки будут на стороне СССР, но она не присоединится ни к одной стороне14. В политических и деловых кругах Вашингтона с нетерпением ждали приезда Трояновского с новыми предложениями, как об этом сообщала пресса. С ним связывали надежды на решение вопроса о долгах. Бывший сенатор Смит Буркхардт при посещении Б.Е. Сквирского сказал, что в госдепартаменте надеются на скорое окончание переговоров о долгах.
В январе 1935 г. Сквирский беседовал с заместителем и помощником госсекретаря У. Филлипсом и У. Муром. Они интересовались, возможно ли успешное завершение переговоров о долгах. Советник немедля ответил: это всецело зависит от американцев16. У. Мур мало верил в успех переговоров, скептически заметив: "Для урегулирования проблемы долгов потребуется, вероятно, десять лет". Он выразил сожаление, что советское правительство не приняло последнее предложение госдепартамента. Мур имел в виду согласие Вашингтона предоставить кредит Москве в сумме 200 млн долл. на пять лет. Оправдывая и защищая позицию своего правительства, Сквирский сказал, что подобные предложения руководство страны получало и от других государств. Но главное в другом: "Принять американское предложение, значит, расстроить наши отношения с другими странами. А это, конечно, не в наших интересах"17. После таких ответов в госдепартаменте и Белом доме сомневались, что советское правительство согласится принять американские предложения по выплате долгов правительства Керенского. Эта проблема оставалась открытой с октября 1934 г., с момента отъезда полпреда Трояновского в Москву. С 13 октября по 28 ноября 1934 г. А Трояновский находился в Москве. Он информировал правительство о положении в США, настроении в американских правительственных кругах. Встречаясь с членами правительства, он доказывал, что с США как с крупнейшей державой мира необходимо налаживать как политическое, так и торгово-экономическое сотрудничество. Важно урегулировать в этой связи проблему долгов, которая препятствовала развитию нормальных связей с Америкой. Полпред рассказывал об отношении официального Вашингтона к СССР, своем видении перспектив развития советско-американских связей. Эксперты изучили американский меморандум. И до отъезда Трояновского из Москвы в США политбюро 2 ноября 1934 г. вынесло по вопросу о долгах специальное решение, которое оставило мало надежд на принятие советских предложений американской стороной. Для возвращения в США полпред избрал не совсем обычный маршрут: не через Европу и Атлантику, а через Тихий океан. Ему было поручено посетить Японию, встретиться, если возможно, с официальными лицами, чтобы ознакомиться с их взглядами на японо-советские отношения. Поэтому его путь из Москвы пролегал через Токио, Гавайи, Сан-Франциско в Вашингтон. В Токио Трояновского встретили с большим уважением и вниманием. Посол невольно вспомнил, как строилось здание представительства, другие приятные минуты пребывания в этой далекой стране, во время которого он узнал и полюбил трудолюбивый народ Японии и его культуру. Полпред К.К. Юренев рассказал о жизни страны, ее экономическом и политическом положении. У Трояновского состоялись встречи с императором и многими друзьями. Но нужно было отправляться в США, где его ждали с большим нетерпением. Буллит несколько раз звонил в полпредство в Вашингтоне и настойчиво спрашивал: когда же, наконец, приедет Трояновский. Два месяца Трояновский находился в пути — 28 ноября он выехал из Москвы и прибыл в Вашингтон только в январе 1935 г. За это время произошли серьезные события. В СССР 1 декабря был убит СМ. Киров. В стране начались массовые аресты. Буллит получал обширную информацию о репрессиях в Ленинграде. Американская общественность восприняла это настороженно.