Мой путь озарён рассветом

Зуки

Мы забирались так далеко, как никто из нашего клана, но о самих Вратах было известно мало. Более того, оказалось, что с большинством людей поговорить об этом нам не даёт сама судьба. Так мы ловили Слышащего другого клана. Он всё никак не мог нас принять, а когда принял, лишь только мы дошли до важной нам темы, его кто-то отвлёк. Так мы поняли, что Врата Рассвета — это то, о чём можно говорить не с каждым, а ещё — что это нечто нематериальное. Нечто, что нельзя просто найти, бродя по миру. И я сдалась. Мы вернулись в клан, и я завертелась в его жизни. Ссорилась с Финидой, болтала с подружками, мечтала о свадьбе

и совсем упустила тот момент, когда Фред начал сгорать.

Лекари сказали, что его поразила неизвестная болезнь, та же, что когда-то убила его отца. Сначала он поседел, потом начал слепнуть, его кожа покрылась морщинами, а тело стало слабым и дряхлым. Ему тридцати ещё не было, но всего за год из молодого человека он превратился в старика. И самое главное, он потерял интерес ко всему вокруг. Дар Слышащей позволял мне увидеть, как с каждым днём он всё больше пропитывается безразличием.

Наши лекари были бессильны. Тогда ходили слухи о шиикарском знахаре, который мог исцелить любую болезнь, и я потащила Фреда к нему. Он шёл за мной, едва ли понимая, куда идёт, но клан тогда стоял недалеко от гор, и я надеялась, что смогу довести его живым.

Но однажды Фред просто исчез. Мы остановились на ночлег, но он не спал, а я, тревожась, не спала с ним вместе. А потом Фред вдруг встал и уставился на восток. Было ещё темно, и я подошла к нему, а он показал на что-то у меня за спиной. Я оглянулась, но там ничего не было. Когда я спросила у Фреда, что это значит, мне никто не ответил. Его больше не было рядом, а на востоке сияли первые лучи рассвета.

Ты понимаешь? Он просто исчез. Испарился без следа на равнинах, где не было ни одного дерева или куста, чтобы спрятаться! Я искала его, но нашла только огромного демона в мире духов. И, увидев его, я поняла, что этот демон был с нами всё это время. О как я разозлилась! Решила, что это он сожрал Фреда, так что от бедняги даже праха не осталось! И только потом я узнала, что это невозможно. Что не в демоне было дело, а в этих проклятых Вратах, которые Фред так искал.

Так и вышло, что человек, которого я любила, оставил меня и позволил демону замучить себя до смерти, чтобы войти во Врата Рассвета. С тех пор я больше не смогла никого полюбить. А Фредом назвала кота.

Кот снова поднял голову и зевнул, а я молчала, поражённая услышанным. Никогда прежде моя наставница не рассказывала о своей жизни. Да, Марика часами могла говорить о своих путешествиях, но я никогда не слышала о её детстве, о её семье и друзьях. Я никогда не спрашивала её, почему она так и осталась одна, не желала лезть не в своё дело, уверенная, что на то есть причина. Но подобной причины я не ожидала.

— Киира сказала мне, чтобы я не искала Врата, — прошептала я наконец.

Марика серьёзно кивнула.

— Как и мне когда-то. Я много говорила с ней об этом, но она не ответила ни на один вопрос. Только сказала, что не Врата Рассвета виноваты во всём, а Фред, который так отчаянно хотел поскорее войти в них. Он мог бы сейчас быть со мной, мы могли бы вместе прожить долгую жизнь, а на старости лет войти во Врата вместе. Но он слишком спешил.

Кот поднялся, лениво перебрался с подоконника на стол, спустился на колени хозяйке и уткнулся головой ей в живот, требуя, чтобы его погладили. Марика рассеянно почесала его за ушами.

—

Спасибо за рассказ, — серьёзно проговорила я и вздохнула. Видеть наставницу такой разбитой мне было больно. — А теперь моя очередь. Ты хотела послушать про наше путешествие, да?

Марика слушала так же внимательно, как Арран, но вопросы задавала чаще и периодически отвешивала жутко смущающие комментарии.

— А в порту мы встретили Петру, она посадила нас на корабль, и мы вернулись. Собственно, всё, — закончила я.

Конец истории всегда получался скомканным: я не горела желанием описывать свою хандру, что не укрылось от внимания моей наставницы, снова повеселевшей и, как обычно, лучащейся энергией.

— Ну и почему об этом периоде путешествия тебе нечего рассказать?

— Да у меня что-то настроение было не очень… — промямлила я. — Сидела себе в стороне спокойно. Ну, с Петрой чуть-чуть поругалась.

Марика сощурилась.

— Как будто сил ни на что не было?

— Ага.

— Ой, не всё ты мне рассказала…

Я насупилась. Преодолевая дикое смущение, я рассказала даже о влюблённом Питере, только о своём отношении к Крису я умолчала, потому что говорить об этом с кем-либо я не смогла бы, даже если бы вдруг захотела.

— Когда человек очень хочет чего-то, но не разрешает себе этого, желание выпивает из него все силы, — сообщила вдруг Марика. — Желание отомстить превратило Криса в призрака, а погляди, что с ним стало, когда он избавился от этого желания. Не давай тому же случиться с тобой.

Я замялась.

— Со мной такое иногда бывает, ты же знаешь. Уже всё в порядке, я бодра и полна сил.

Слышащая сощурилась с насмешливым подозрением.

— Ой ли?

Я пожала плечами. Смысла отпираться не было — с тех пор, как мы вернулись к клану, я постоянно изводила себя мыслями о Крисе, вот только даже зная, что это губит меня, я ничего не могла с этим поделать.

Марика хмыкнула. Наверняка поняла, в чём дело, но, к счастью, Слышащая не стала давить.

— Давай так. Если для себя ты всё поняла, но не хочешь говорить об этом — кивни, и я отстану.

Я послушно кивнула, с благодарностью глядя на неё. Марика хлопнула в ладоши и поднялась из-за стола.

— Вот и отлично. А теперь пойдём, я научу тебя пользоваться печатной машинкой.

Как я узнала позднее, те печатные машинки, что валмиранцы продавали в другие страны, и рядом не стояли с теми, которыми пользовались жители этой могучей страны. Если раньше клан не пытался завести себе даже одну, потому что эти приспособления были дорогими, да и ломались быстро, сейчас в одном только крыле Слышащей таких оказалось четыре.

А ещё совершенно неожиданно выяснилось, что я раньше имела дело с чем-то подобным. Немного попривыкав к кнопкам, я продемонстрировала Марике свои способности удивительно быстро печатать, чем привела наставницу в самый настоящий восторг. Она немедленно усадила меня перепечатывать для неё рукописные бумаги, а заодно — запоминать их содержимое, и я не без удовольствия взялась за эту работу. Пальцы легко и безошибочно находили нужные клавиши, и вскоре я даже начала мечтать о том, чтобы однажды печатная машинка появилась и у меня дома: печатать получалось всяко быстрее и понятнее, чем писать от руки.