Мой путь озарён рассветом
Шрифт:
Он поднялся на ноги и подошёл к Крису вплотную.
— Марика. Скажи мне, где сейчас Марика?
Комментарий к 25. Нечто новое от старых городов.
(Глава имени спонтанного расизма).
Ударения:
Лаон;
Олави, он же Олли (если не видно, там на первую гласную ударение);
Хоберин.
Золотой фонд очепяток:
>таблички из бумаги с непонятными мне совами и символами
>побрела
========== 26. Память ==========
— Где сейчас Марика, где моя безрассудная ученица? — шептал старик. Его тонкие иссушенные годами руки мелко дрожали, а глаза смотрели на Криса с самой настоящей мольбой. — Жива ли она?
— Жива, — коротко ответил Призрак.
Терзать старика неизвестностью было жестоко, и я поспешила пояснить:
— Она возглавила наш клан. Она здесь, в Валмиране.
— Марика? Моя Марика? — тихо и удивлённо спросил Старший Слышащий, отходя назад, и вдруг захохотал в голос. — Моя Марика! А говорила, власть её не привлекает, а я ведь знал, знал, что никуда ей не деться от своего предназначения! Она пришла в этот мир, чтобы править, чтобы вести за собой! А ты что же, её ученик?
Крис усмехнулся и кивнул в мою сторону, выдавая меня с головой.
— Не я. Она.
Цепкий взгляд Хоберина вцепился в меня. Я смущённо махнула рукой, и старик подскочил ко мне вплотную, едва ли не обнюхивая меня. Заметив, что я вжалась в стул, он махнул рукой и отошёл, бормоча себе под нос:
— Вот оно как. Внучка моих знаний, правнучка моего посоха! Отравлена.
— Что значит «отравлена»? — испугалась я.
— Твой посох, — начал отвечать Старший Слышащий, но его прервал вернувшийся с чаем Олли, немедленно заслуживший тычок под рёбра и бурный рассказ о Марике, любимой ученице его наставника.
— И хоть норов у неё тот ещё, бездельницей и лентяйкой, как ты, она никогда не была! — припечатал Хоберин в конце рассказа. — А теперь её ученицу пожирает Древо Жизни.
Эти слова прозвучали как-то особенно безысходно и печально. Так говорят об умерших детях, и это было весьма пугающе. С едва слышным потрескиванием горели свечи на стенах, тихо шуршал кончик свисающего со стула хвоста старика. Тишина не была абсолютной, но она давила.
— Что это значит? — спросила я испуганно, отставляя чашку с недопитым чаем в сторону.
Старик вздохнул и передвинул свой стул ближе ко мне.
— Ты была в мире духов, ты прикоснулась к нему, — проникновенно проговорил он, склоняясь ближе ко мне. — Ты пытаешься взять слишком много, а чем больше ты берёшь у него, тем больше оно берёт у тебя. Ты делаешь посох частью себя, но посох — это Древо, и оно ничего не даёт просто так. Оно может поглотить тебя целиком, но ты — ты лишь человек. Ты не сможешь принять в себя Древо, даже если оно позволяет тебе брать больше, чем другим.
— Но ведь она в самом деле может брать больше, у
— Не говори, если не знаешь, — проворчал Старший Слышащий и вновь обернулся ко мне. — Запомни, что я скажу тебе, девочка. Товар Древа — сила, а цена за него — тело. Сначала оно берёт у зверя, потом — у человека. Если один из твоих зверей однажды перестанет тебе подчиняться, ты должна немедленно прийти ко мне. Немедленно! От этого будет зависеть твоя жизнь.
Я испуганно кивнула. Значение седых волосков на лисьем хвосте приняло куда более мрачный оттенок, чем раньше, но рассказывать об этом было страшно. Я не хотела давать повода забрать у меня посох. Я не могла представить свою жизнь без него.
— Я расскажу Маттиасу Трирогу о тебе, — заверил меня заметивший мой испуг старик. — Он тоже…
Договорить Хоберин не успел: Крис, чьи уши тревожно вскинулись, услышав знакомое имя, перебил старика.
— Ты обещал, — недовольно напомнил он и спешно отшатнулся от мелькнувшего в воздухе посоха. Хоберин недовольно опустил оружие и проворчал:
— Что за молодёжь пошла, никакого уважения к старости и уму. Не бойся, мальчишка, я сдержу своё обещание. Её ни к чему не будут принуждать, но за ней стоит смотреть. Для её же блага. Ты же не хочешь однажды найти её мёртвой?
— Не хочет, — испуганно подтвердила я. — И я тоже не хочу.
Крис недовольно щурился. Он долго мерился взглядом со стариком и в конце концов нехотя опустил голову.
— Хорошо.
— Вот и договорились. — Хоберин хлопнул в ладоши, поднимаясь на ноги. — Олави Безродный, бестолочь этакая, где ты?
— Я тут, рядом, — немедленно отозвался Олли и привычно увернулся от учительского посоха.
— А почему ты рядом, если чашки не помыты, а?!
Олли не стал отвечать, только развёл руками.
— Ну, давай, проводи гостей, — сердито велел ему старик и направился было вглубь помещения, но вдруг спохватился и повернулся к нам. — Мы с вами ещё увидимся, — проговорил он, видимо, прощаясь таким образом, и добавил, обращаясь ко мне: — Захочешь послужить Валмиране своей силой — возвращайся.
Хоберин ушёл, и Олли, пробурчав пару не слишком лестных фраз в адрес наставника себе под нос, поманил нас за собой.
— Идём, покажу выход.
Мы покинули храм Кииры и вышли на тёмную улицу святого города.
— К вокзалу туда. — Олави Безродный указал направление. — Поезда отсюда в Карнаэль ходят часто, а там разберётесь. И не слушайте деда с его боязнью кииринов, он всегда был слишком осторожным, а потому всё интересное проходит мимо него. Ну, это же ежу понятно, если посох станет для тебя опасен и начнёт вредить, ты сразу заметишь. Это невозможно не заметить. Так что ничего не бойся и делай, что хочешь. Стань лучшей, и утри нос этому… Ладно, это уже моё личное. В общем, удачи вам!