Мой путь озарён рассветом
Шрифт:
Я в самом деле в последнее время заходила реже, чем обычно, и моя просьба вдруг начала казаться мне неуместно наглой, но я всё-таки решилась.
— Можно мне рассказать сказку сегодня вечером?
Наверняка отведённое под сказки время кто-нибудь уже занял, вот только Марика никогда не стала бы проводить досуг так, а мне хотелось выговориться.
— Боюсь, ближайший свободный вечер ожидается только через неделю, но я могу записать вас на несколько дней вперёд, — подтвердил мои опасения Логри, и я поспешила заверить его, что не займу много времени.
— Мне бы всего несколько минут перед основным рассказчиком или после него, — просила я, и библиотекарь внял моим мольбам.
— Я договорюсь, — пообещал
Покинув библиотеку, я без особой охоты направилась к дому Соны, но там оказалось пусто. Заглянув на псарню, я выяснила, что моя подруга вместе с Тео и Ирмой отправились в очередной охотничий тур, не удосужившись мне об этом сказать или хотя бы попрощаться. Наверное, мне самой было пора запомнить, когда они покидают деревню, а когда возвращаются обратно, и всё-таки попрощаться Сона бы могла. К былым тяжёлым мыслям добавилась тень лёгкой обиды, и я вернулась домой.
Заняться было совершенно нечем. Бесцельно побродив по комнате, я неожиданно для себя самой вышла в лавку и предложила Коре свою помощь. Хозяюшка удивилась: обычно ей приходилось просить о помощи самой. Она давно смирилась, что с торговыми делами я ей не помощница и гожусь только передвигать коробки да раскладывать товар, но и это я делала без тени энтузиазма, в отличии от обожающей своё дело и свою наставницу Эльсины. Вот и сейчас Эльсина, что-то тихо мурлыча себе под нос, перекладывала резные бусины по коробкам, а Кора пересчитывала недавно закупленные ею нашейные платки, которые пользовались большим спросом.
Покупателей не было, дел, к которым можно было приставить меня, тоже, но мне не хотелось уходить. Словно почувствовав, как я нуждаюсь в ней сейчас, Кора предложила мне попить с ней чаю, но начать разговор у меня никак не получалось. Я молча следила за тем, как хозяюшка греет воду и достаёт с полок пахучие банки, отчаянно надеясь, что она заговорит сама. Но Кора не заговорила, и молчать она умела куда лучше меня.
— Вы ведь дружите с Марикой с самого детства? — спросила я наконец.
Кора ответила не сразу. Стоя спиной ко мне, она насыпала пахучий травяной порошок в чайник, залила его кипятком и вернула банки на место. Только после этого хозяюшка села рядом.
— Ну, знакомы-то мы с ней с самого начала школы, но подругами стали не сразу. Только к концу шестого класса по-настоящему подружились, вот так вот.
А в начале девятого они вместе планировали побег. Мне было сложно понять, что нашли друг в друге тихая и робкая, пусть даже не такая простая и наивная, какой она кажется, Кора, и рвущаяся навстречу приключениям Марика. Даже если в юности Кора была живее, Марика и вовсе являла собой ходячий кошмар. Она не считалась с чужими чувствами и должна была ранить подругу по нескольку раз на дню. Единственным возможным вариантом мне представлялось, что Кора дорожила Марикой настолько, что прощала ей всё снова и снова. Дорожила, но отправиться в первое путешествие вместе с подругой всё-таки побоялась.
Я пыталась представить себе их в школьные годы. Вспоминая своих крокодильчиков, я воображала, как бойкая и уверенная в себе Марика, только что обзаведшаяся двумя звериными хвостами и удивительными способностями, бежит по школьному коридору и хватает за руку тихую Кору, с книгой стоявшую у стены. Марика с сияющими от восторга глазами рассказывает идею для очередной проделки, и Кора тихо улыбается, не решаясь ни возразить, ни согласиться. Наверняка она находила способ остаться в стороне, но, когда Марика ошибалась и нарывалась на неприятности, Кора всегда приходила на помощь.
— Расскажи про ваши школьные годы, — попросила я, желая получить подтверждение своим догадкам, но хозяюшка неожиданно покачала головой.
— Мы были слишком юными и слишком глупыми. Мы делали вещи, о которых теперь были бы рады забыть, и говорить о том времени мне тяжело.
Она
— Тогда расскажи, какой Марика была в моём возрасте.
Кора задумалась. Она поднялась на ноги, отошла к плите и занялась чаем. Я не торопила, опасаясь снова получить отказ. Хозяюшка всегда охотно рассказывала о своих знакомых, нередко с теплом в голосе она упоминала мужа и дочь, но никогда мне не приходилось слышать от неё о школе, о юности, о родителях. Лишь однажды, когда я рыдала из-за избитой посохом Малисаны, Кора сказала что-то по-настоящему важное о себе. То, на что я из-за своих страданий почти не обратила внимания. Она хотела помочь Марике, но не смогла. А потом Марика ушла, и Кора осталась одна.
Рядом со мной на стол опустилась чашка с чаем, и я вздрогнула от неожиданности. Задумавшись о своём, я не заметила, как хозяюшка подошла и снова села рядом.
— В твоём возрасте я Марики и не знала толком-то, — призналась она. — Она тогда ушла в своё путешествие. Всё звала меня с собой, да я не поехала. И жалела потом об этом долго… Совсем я тогда своей жизни без Марики не представляла. Привыкла, что она всегда рядом, чтобы меня защитить, а тут её не стало, и неприятности одна за другой посыпались, одна за другой. — Кора глубоко вздохнула и отхлебнула чаю. — А ещё страшно было очень, что уехала от нас наша Марика, а вернётся кто-то совсем другой. Но она вернулась, и мы поняли: Марика стала ещё больше Марикой, чем была раньше.
— И какой она вернулась? — жадно спросила я, подаваясь вперёд.
Кора улыбнулась и погрозила мне пальцем.
— Чаёк-то пей, не забывай про него. Остынет ещё. Любопытство лисицы да прыть горной рыси, рысья внимательность да лисья изворотливость… Ишь, набросилась, про Марику ей узнать хочется. — Хозяюшка вроде бы ворчала, но глаза её улыбались.
Я поспешила схватиться за чашку и обожгла пальцы.
— Не спеши, — велела Кора. Она дождалась, когда я шумно отхлебну приятно пахнувшую жидкость, и только тогда заговорила опять: — Марика тоже сжившейся со своими зверьми вернулась. Хитрой, любопытной, самовольной и гордой, как белая лиса. Храброй, прямолинейной и преданной, как красный волк. Лисьи лапы звали её в путь, искать нового, волчьи — остаться и защищать старое. Потому и начала Марика искать в старом новое и нашла любимого, Фреда. Знаю, тебе знакома эта история. Окрылённая своею любовью, Марика себя непобедимой чувствовала, всё ей было мало силы и влияния, всё больше хотелось. Мы, друзья её, свою жизнь строили, о семьях думали, а она тянулась к власти и могуществу, упивалась победами и всё повторяла, что старается она для клана, для друзей своих.
Но Фред умирать начал, и Марика поняла, что упускает важное. И тут волчье в ней взбунтовалось. Лисий хвост месяцами к Марике не шёл, а ей и всё равно было. «Всё, — говорила она, — сделаю, чтобы Фреда спасти. Себя не пожалею». И не жалела, вот только не спасла всё равно. Ну и тут уж она совсем другой стала.
— Какой?
Хозяюшка наморщилась, подбирая подходящее слово, а найдя его, серьёзно кивнула.
— Холодной. В волка красного с тех пор почти не обращалась больше, всё лисой да лисой ходила. От старых друзей отстранилась и новых не заводила больше, и всё за знаниями и силой бегала. Говорила, что больше в обиду не даст никого из близких, а потому много близких ей и не нужно. Так и вышло, что, когда её помощь нужна была, Марика далеко оказалась. И остались мы с ней вдвоём, никого не спасли. Тут она и поняла, что погорячилась, и стала внимательнее к другим людям присматриваться. Сперва за Криса взялась, потом за тебя, а тут и вовсе весь клан возглавила. Не как белая лиса она это сделала, но как красная волчица. Но это не про молодость её уже, а про жизнь всю. Это ли ты хотела услышать?