Мой желанный враг
Шрифт:
– Полина?.. – Выдыхаю я едва слышно, ошарашенный собственным открытием.
И касаюсь пальцами её мокрой руки.
У меня земля уходи из-под ног, голова идёт кругом. Что это? Что происходит? Кто она?
– А? – Подскакивает она, выныривая из сна.
Её пушистые ресницы дрожат на свету, и меня парализует от того, что я вижу под ними: мои любимые янтарные глаза, наполненные невинностью и смятением. У меня снова нестерпимо ноет в груди.
– Что? Что вы здесь делаете, Марк Григорьевич? – Сглотнув, хрипит она.
Отодвигается, ощупывает себя, тянет одеяло.
–
– Простите. – Она отводит взгляд, прячет от меня своё лицо.
Я киваю, заставляя себя выдавить хоть слово.
– Если всё в порядке, я пойду. – Бормочу, пятясь к двери.
Разворачиваюсь и ухожу.
Мчусь в свой кабинет, вхожу внутрь и начинаю ходить из угла в угол.
Что за чертовщина? Что происходит? Что это? Что я только что видел?!
У меня кровь бурлит в венах от непонимания.
Я всё ещё думаю, что схожу с ума.
Останавливаюсь, упираюсь головой в стену. Дышу. Моя грудь вздымается высоко, воздух вылетает изо рта со свистом. Мне хочется вернуться и спросить её в лоб. Узнать, зачем она так поступила, что задумала, но я не могу. Вдруг это не она? Вдруг сочтет меня за безумного? А я такой и есть. Я – спятивший, обезумевший от горя псих, который гоняется за призраками. Мне самое место в дурке.
Я пытаюсь отдышаться и вдруг замираю, потому что слышу её шаги по коридору. Она ступает мягко, но торопливо. Спешит куда-то. Куда? По звукам понимаю, что в ванную. Точно также она стучала однажды каблучками по каменному полу в ресторане, а я шёл по её следу диким зверем и сам не знал, зачем преследую.
Припадаю к двери, прислушиваясь к её шагам, а затем, как в тумане, бреду к компьютеру.
Сажусь, открываю программу и запускаю специальный раздел, который ранее в доме никогда не использовался: активирую камеру, встроенную в один из светильников под потолком. После расправы над подручными испанцев я долго не мог расслабиться и всё ждал, не придёт ли кто за мной. Нанял охрану, обнёс участок забором, велел нашпиговать весь дом камерами и датчиками слежения.
После того, как мы встретились с их представителем и расставили все точки над «i», и после того, как я удовлетворился сведениями о том, что убийство Вика - личная инициатива посредника испанцев в нашей стране, мы закрыли эту тему и разошлись.
Опасность миновала, и о камерах я забыл. Поэтому теперь мне приходится немного повозиться, чтобы активировать одну из них, но как только изображение появляется на экране компьютера, меня словно прошивает током – такое потрясение я испытываю.
Она раздевается спешно, будто боится куда-то опоздать. Дрожащими руками снимает очки, устраивает их на краю раковины. Снимает пижамные брюки. И я вижу, как подрагивают её плечи. Она всхлипывает. Затем девушка обхватывает пальцами низ кофты и резко тянет её вверх. Моё сердце проваливается в пятки, когда я вижу на её груди розоватый шрам. Моё дыхание сбивается.
Я вскакиваю и отхожу от компьютера.
Мне плохо, мне хорошо, я злюсь, и меня тошнит.
Тело дрожит, будто
Девушка снимает бельё, забирается в ванну и сжимается в комочек. Я смотрю, как она беззвучно рыдает, направляя себе в лицо струи воды, и медленно пячусь назад.
Это не то, что я вижу.
Это не может быть правдой.
Это не оно.
Не Она.
Это…
Господи…
Я больше не могу дышать.
Я её вижу, это Полина, это…
Мои мысли путаются. Мне так страшно, так дико, так хорошо. И…
И я ничего не понимаю. Что за бред?
Девчонка воет, обхватив руками свои колени, а я выбегаю из кабинета и несусь не к ней, а почему-то в обратную сторону. Хватаю ключи, телефон, бегу в гараж. Завожу машину, открываю дверь с кнопки, охранники едва успевают открыть мне ворота, как я проношусь мимо них.
– Алло, Артём! – Мой голос дрожит. – Просыпайся, твою мать! Артём, вставай, срочно найди мне любую информацию по Поповой Софье Андреевне. Нет, меня интересует фото. Любое. Со школы, института, соцсетей. Любое реальное фото. И ещё. Свяжись с Фёдорычем, найди мне его даже из-под земли, у меня к нему разговор. Жду тебя в офисе.
Я отбрасываю от себя телефон и бью ладонью по рулю. Чёрт! Мои пальцы дрожат, но я снова нащупываю телефон на сидении, поднимаю его и отыскиваю в справочнике номер следователя, который вёл дело об убийстве Вика. Мне плевать, если придётся убить и его, но я должен знать, кого я, мать вашу, похоронил!
Полина
Успокоившись, я переодеваюсь в привычную одежду, подхватываю пижаму и спешу к себе в комнату. По пути проверяю сына: тот ещё спит. Пользуясь моментом, старательно наношу на лицо тон и косметику, надеваю очки, расчёсываю волосы. Может, Загорский ничего и не понял в темноте, но я была на грани провала. А, значит, стоит поторопиться с приведением своего плана в действие.
Когда Ярослав просыпается, я уже сижу рядом с его кроваткой. Мы совершаем все утренние процедуры, а затем спускаемся вниз.
– Доброе утро. А где Марк Григорьич? – Спрашиваю я у Аллы.
– Уже умчал в офис, - сообщает она.
«Отлично».
Мы болтаем о погоде, обмениваемся ничего не значащими фразами, затем я развожу смесь, и мы с сыном поднимаемся наверх. Я оставляю бутылочку в детской, и мы удаляемся в спальню, где нам никто не может помешать.
– Ты уже проголодался, мой сладкий. – Улыбаюсь я.
Ярик нетерпеливо теребит ворот моей рубашки.
Я сажусь в кресло-качалку, устраиваю его удобнее на своих коленях, расстегиваю рубашку и обнажаю грудь. Малыш хватает её и принимается активно сосать. Минут через пятнадцать я меняю грудь. Ярослав кушает, а я глажу его волосы и негромко напеваю песенку. Он улыбается мне, не отрываясь от груди, и меня это забавляет.
Наверное, именно эта идиллия и заставляет меня потерять бдительность. Я не слышу, как во двор въезжает иномарка Ирины, не слышу, как она поднимается наверх и ищет нас по комнатам. Я поднимаю взгляд и замечаю её присутствие лишь тогда, когда она замирает в дверях с открытым ртом, а через секунду ошарашено произносит: