Может когда-то она и была Лолитой, но не теперь

I dream of drums

С самого утра в доме полно народу. Нэтали, Люси и Томо готовят на кухне. Девочки и Рикки украшают детскую, Вики сервирует стол.

– Где мама и Джаред? – вхожу на кухню. – Хреново выглядишь! – сочувственно бормочет Томо. – Сделаю тебе кофе. – Ирландский! – прошу. – Как ты, малыш? – держит меня за руку Нэтали. – Жив, как видишь. – Прости её. Она ещё совсем глупенькая, – просит её мать. – Если она в тридцать лет ещё совсем глупенькая, то и в пятьдесят ни фига не изменится! – фыркаю. Люси без слов просто обнимает меня. У меня раскалывается голова. Я не хочу этой нежности сейчас, тем более от женщины, которая так похожа на Холи. Но и я крепко сжимаю её в объятиях. Она ведь не виновата, что у её сестры слишком большое эго. – Ты же не запретишь нам общаться с Орландо? – зелёные глаза смотрят на меня со страхом. – Разрешишь навещать? – Да можете совсем его забрать, – жму плечами. Женщины в шоке. – Э, друг! Давай ты сначала выпьешь кофе, а потом будешь выстраивать мысли в предложения, – Томо толкает меня, и я плюхаюсь на стул. – Окей! – раскрываю глаза. – Так где мама и Джей? – Они поехали за Орландо. Вот-вот приедут, – входит Вики. – Ммм, – киваю, пью кофе. Игнорирую их всех. Закидываю ноги на стол, и вспоминаю, как Холи любила бесить меня, делая то же самое.

Чёртова девка. Где ты? Что делаешь сейчас? Здорова ли ты, моя сладкая шоколадно-коричная девочка? Как же сильно я ненавижу тебя!

Слышу визги, радостные

крики – мама с Джеем привезли Орландо.

– Папочка, посмотри, кто приехал! – в дверях появляется мама на её руках сверток. – Привет, – отмахиваюсь я, утыкая взгляд в телефон, читаю какую-то чушь о том, что девушка Шеннона Лето снималась голой для какого-то там порно-журнала. – Папочка, возьми сына на ручки, покачай. Сынок наконец-то дома! – лепечет детским голосом мама. – Шеннон! Обрати на нас внимание. Шеннон! – Мам, я пью кофе! Оставь меня в покое! – рявкаю, хватаю кружку, выхожу во двор, закуриваю.

Холодный январь! Очень холодный. Я быстро замерзаю и возвращаюсь в дом. Атмосфера царит очень праздничная, весёлая, счастливая. Конечно, ребёнок в доме. Начало новой жизни. Но меня не интересует, мне, в общем-то, наплевать, хотя я первый должен прыгать от счастья, ведь у меня сын!

Я спустился на полтора часа, чтобы просто поесть, и ловлю на себе осуждающие взгляды.

Мне наплевать на ваше мнение!

Меня бросила невеста, с новорожденным сыном на руках. Я отец, мать твою, одиночка! Улыбаюсь собственным мыслям. Когда всё это мне надоедает, я поднимаюсь к себе, зависаю в интернете. А вообще смотрю наши с Холи фотографии, каждые пять минут обновляю её страницу на фейсбуке. Никаких признаков пребывания. Я написал ей уже целую кучу гневных писем с угрозами, мольбами, уговорами. Радио-няня начинает мигать зелёными огоньками. Ты что не спишь, мелкий? Выхожу из своей комнаты, вхожу в детскую. Комок ворочается, тихонько пищит.

– Всё! Успокойся, – шепчу ему. Он и не собирается меня слушать. Маленькие губки трясутся. – И почему мне кажется, что ты похож на неё? Ты ведь ещё совсем-совсем маленький. Ну не плач! Я покачаю тебя, – сажусь в кресло, ставлю ногу на одну из палок кровати, раскачиваю её. Плач прекращается. – Это всё, что тебе было нужно? Что же мне с тобой делать? Что же делать, О Ти? – мне не нравится Орландо. Так и буду тебя звать! Орландо Тайлер – О Ти! – Ты как? – входит Констанс. – Как мне быть, мама? Что делать? – качаю ногой кроватку. Орландо чуть слышно сопит. – Как она могла? – Не знаю, сынок. – Это же её сын! Это же наш сын! Мама! – хриплю, зажимая коленями голову. – Ты же говорил, что она боялась. Видимо и вправду боялась… – мама качает головой. – А мелкий? Что делать с ним? Отдать его на воспитание Нэтали? Люси? – поднимаю голову. – Шеннон, нет! – фигура мамы возникает передо мной тёмным силуэтом. – Это мой внук. Твой сын! Воспитывать будем его мы! – Мой сын… – бормочу с отвращением. – Она сбежала из-за него… От меня. Из-за него! – тычу пальцем на кроватку.

Встаю. Смотрю на крошечного, просто мизерного человечка завёрнутого в голубые пелёнки. Он такой маленький. На его головке маленькая шапочка со звёздочкой. Я помню, как мы покупали все эти вещи. Как она могла? Как могла бросить нас с сыном? Сыном. Мой сын. Продолжение меня.

– Я помогу тебе. Мы же семья. Роднее вас с братом, а теперь и моего внука у меня никого нет. Родне всех нас никого нет. Она поймёт, что потеряла, Шеннон. Поверь, это сделает её самой несчастной женщиной в мире. – У меня нет желания ей отомстить. Я просто хочу, чтобы она вернулась, – вытираю мокрые глаза. – Она вернётся, вот увидишь, – кивает мама. – Но я не смогу её простить… – Не прощай. Делай, как знаешь. Вот только измени отношение к сыну. Он твой сын, детка. Ты нужен ему. Без тебя он не сможет, – качает мама головой. – Спасибо, что ты у меня есть, родная! – крепко обнимаю её, и спустя пару минут засыпаю, прямо в маминых объятиях.

Утром меня будит оглушающий, громкий плач. Открываю глаза. Чёрта-с два, за окном непроглядная ночь. Этот противнейший звук доносится из кроватки. Встаю, нависаю над мелким. – Чего тебе? Я, наверное, должен безмерно любить тебя? Наверное, должен. Так почему ты меня так жутко раздражаешь? – шепчу комку в пелёнках. – Мама! – зову её. Она не откликается. – Мама! Он орёт!

– В чём дело? – в чёрном балахоне входит заспанная Нэтали. – Орёт! – тычу пальцем на мелкого. – Он хочет кушать, – она поднимает его на руки. – И ещё он описался, – улыбается женщина, целует О Ти в лобик, кладёт его на пеленальный стол и я ощущаю только запах лавандовой присыпки. – Вот теперь мы чистые и сухие. Держи, я приготовлю ему смесь, – протягивает мне ребёнка. – Нет, – отказываюсь, сцепляю руки в замок сзади. – Не бойся, это просто. – Я не боюсь, Нэтали. Я не хочу его держать. – Что? Шеннон, прекрати. Орландо не должен страдать от действий его матери. Он твой сын! – озлобленно смотрит на меня. – Прежде чем прочищать мне мозги, может, нужно было нормально воспитывать дочь? А то ты была так увлечена спасением своего мужа от себя самой, что забыла о воспитании дочерей. Младшей, по крайней мере, – рычу. – Ты винишь меня в случившемся? – челюсть у неё трясётся. Того и глади разрыдается тут передо мной. И в комнате будет слишком много плачущих девчонок. – Я не виню тебя. Я лишь отмечаю, что твоя дочь сделала то же, что сделала и ты несколько лет назад. Ты спасла мужа от своего дурного характера, а теперь твоя дочь, якобы, спасла нас с Орландо от себя. Ей даже в голову не пришло, что нам будет только тяжелее. Если ты когда-нибудь будешь разговаривать с ней, ни в коем случае не советуй ей вернуться. Клянусь, Нэтали, я завалю её из Беретты прямо у ворот моего дома. Пускай не приближается ни ко мне, ни к мальчишке! – бросаю, ухожу к себе. Плюхаюсь на заправленную кровать. Мама! Моя мама волшебница. Всё понимает без слов, сама всё сделала. Я мечтал, что и у моих детей будет отличная мать. Я думал, что Холи станет такой. Нет. Я ещё никогда в жизни так не ошибался! Никогда…

====== Часть 75. Па-па ======

День летит за днём, ночь за ночью, месяц за месяцем. От рыжей ни весточки, ни звонка, ни встречи. И никто, ни её родители, ни сёстры, никто не знает где она. Моя злость копится, и с каждой секундой, с каждым днём она все сильнее. Я могу с уверенностью сказать, что я ненавижу её. И я ненавижу запах корицы. Это самый ненавистный запах. Я затеял большой ремонт. В моём доме перестелили даже полы. Я сделал всё, только бы ничего не напоминало о ней. Ни мне, ни сыну. Если он когда-нибудь спросит меня о ней, я скажу, что она была ужасной женщиной, что она его бросила и умерла в страшных муках.

И я так отчаянно пытаюсь найти спасение в других женщинах, всем своим нутром чуя, что это напрасно.

Но тем не менее знойная рыжая сегодня в моей постели. Вернее в машине, в моём гараже. Я не могу тащить её в дом. Ведь там, в комнате рядом с моей в своей детской уже может держать голову, сидеть, держать бутылочку с молоком и даже ходить, сэр О Ти. Невозможный ребёнок, к слову. Весь в мамочку…

– Что ты хочешь, чтобы я сделала? – Хелен прижимается голой грудью к моему лицу. – Хочу трахнуть тебя, – облизываю губы. – О! Ну этого хотим мы оба, – откидывает длинные рыжие волосы. Зарываюсь в них носом. Ничего. Они ничем не пахнут, и это

такое облегчение для меня. Нет всё-таки пахнут. Вишнёвыми сигаретами, которые мы курили в клубе. – Иди ко мне! – сильно сжимаю её груди, по очереди кусаю соски. – Хочу, чтобы ты меня наказал, – хрипит она. – А ты провинилась, грязная шлюшка? – оттягиваю её голову за волосы. – Да. Я была плохой девочкой, непослушной шлюшкой, – её глаза горят. – Вставай в позу, в которой хочешь, чтобы я тебя наказал, – отпускаю её. Она встаёт на колени хватается руками за спинку сиденья. – Будь грубым и жёстким, не сдерживайся. Боль возбуждает меня! – смотрит через плечо. Оттягиваю руку и со всей силы прохожусь по обоим ягодицам. Она взвизгивает а потом заливается смехом. Слишком громко. Мне кажется, что она разбудит О Ти, мне кажется, что он услышит её. О чём ты, Шеннон? Он спит на втором этаже, гараж находится в подвале. Он не проснётся. – Ну же, ещё, Шеннон! – В какой раз мы спим с тобой, а я и понятия не имел, что ты любишь так жёстко, – облизываю губы. Встаю на колени позади неё. – Я стеснялась, а теперь считаю, что наши отношения вышли на новый уровень. Могу рассказать тебе о своём втором я. Ударь меня, ударь снова, бей меня, так сильно, как можешь, я хочу почувствовать твою силу, – извивается она. – Я могу тебя убить, детка! – улыбаюсь, раскатываю презерватив по члену. – Не убьёшь, просто ударь меня! – её аж трясёт. Как скажешь! Разминаю руки, и осыпаю звонкими шлепками её тело. Она заходится в наслаждении. А я понимаю, что меня это ничуть не возбуждает. Один-два раза шлёпнуть по аппетитной заднице – да, это приятно. Чувствовать лёгкое покалывание на своей ладони, которая вот-вот подарила моей малышке наслаждение. Но это… Это, скорее, похоже на избиение, и мне это совершенно не нравится. Давлю ей на спину, крепко прижимая к стеклу, придвигаю за бёдра к себе, быстро вхожу в неё. О! У меня уже сто лет не было анального секса. – Ну же! Сильнее Шеннон, не щади меня! – Заткнись! – тяну её за волосы, зажимаю рот ладонью. – Да! – прорывается её голос сквозь мои пальцы. Ну, правда, Хелен, заткнись! Не болтай. Ты и так жутко отвлекаешь! Прижимаю её спину к своей груди, сильно сжимаю соски и она с писком кончает. Как? Как она кончила? Я бы, наверное, умер от боли. – Я помогу тебе! – переворачивается она, стягивает с меня презерватив и начинает сосать. Да так сильно, что мне становится тяжело дышать. – Полегче, Хелен! Я не хочу остаться без него! – торможу её за волосы. – Направляй меня, сделай это сам! – кивает она. Крепко сжимаю её волосы, и теперь трахаю в рот как хочу, как мне нужно. И даже, когда я кончаю, заливая её глотку, эта больная не отпускает меня. Я знаю только одну, которая была так же жадна до моего члена… – Холи, остановись, – оттягиваю её за волосы. Лёгкая улыбка, которая была у неё вначале, сразу же пропадает. – Как ты меня назвал? – раскрывает глаза. – Как? – свожу брови. – Вообще никак не называл, – качаю головой, натягивая боксеры. – Ты назвал меня Холи! – кивает. – Не говори глупостей! Я не мог тебя так назвать! – отказываюсь. – Ты назвал меня другим именем, именем своей бывшей! – она негодует. – Хелен, я серьёзно, не говори глупостей! Поехали, я отвезу тебя домой. – Не стоит! Просто поблагодари свою очередную шлюху за секс, и выпусти меня отсюда! – Не говори так, ты не моя очередная шлюха, ты же знаешь, – прижимаю её к себе, целую в шею. – Ты настоящий засранец, Шеннон Лето! И почему я всегда ведусь на этот твой кошачий взгляд? Почему сплю с тобой все эти годы? – улыбается она. – Ты знаешь, что лучше меня никого нет! – играю бровями. – Ты такой самонадеянный! Такой высокомерный, мне так это нравится. Я всегда… – Шеннон? – мамин голос, и свет из дверного проёма. Чёрт! – Я в машине мам, сейчас зайду, – открываю дверь. Оправдываюсь, как мальчишка. – Я не знаю, чем ты там занимаешься, да и знать не хочу. У Орландо сыпь. Вот рецепт, срочно съезди в аптеку, – мама кладёт бумажку на стол, закрывает дверь, уходит. – Это была твоя мама? – Хелен уже одета, красит губы. – Да. – Кто такой Орландо? – любопытная. – Эмм… Племянник, – вру. Ей не обязательно знать. Вернее совсем не нужно. – Племянник? У Джареда есть сын? – её глаза горят, будто она узнала тайну всех времён и народов. – Нет, Хелен! Джаред не единственный мой родственник! Это сын моей сестры. Маминой племянницы, – чем запутаннее, тем не интереснее. – Его зовут Орландо? Красивое имя! – Хелен пристёгивается. – Как по мне, так, ужаснейшее. Его мать ненормальная! – отмахиваюсь. Забираю рецепт со стола у двери. Отвожу Хелен домой. Приезжаю в аптеку, протягиваю рецепт. – Сколько лет малышу? – спрашивает мужчина за прилавком. – Эмм… – напрягаюсь. – Одиннадцать месяцев. – О! Большой. Вам подойдёт вот эта мазь, – протягивает мне тюбик. Чувак, мне все равно. Просто дай то, что я прошу.

Ухожу, приезжаю домой. Слышу звонкое лепетание Орландо. Очень поздно. Почему он ещё не спит? Протягиваю маме лекарства.

– Па! – громко выдыхает О Ти и идёт на меня. – Да, да. И тебе привет! – легонько отталкиваю его от себя. Мама укоризненно качает головой. – Когда он уже научится говорить нормально? – С ребёнком нужно заниматься, Шеннон! А не трахать шлюх в гараже, – она злится. – Прошло время, когда ты меня учила. Не старайся, – отмахиваюсь. – Я спать. – Даже не поинтересуешься, что с твоим сыном? Что за сыпь? – она поднимает О Ти на руки. – У тебя температура, малыш, – целует его в лоб. – Наверняка объелся сладкого. Такое уже тысячу раз бывало! – ухожу. Ложусь спать.

Утро какое-то серое, несмотря на солнце. Прохладный душ не особо помогает проснуться.

– Доброго утра, – ставлю турку на плиту. Мама игнорирует меня. – Па! – выглядывает из-за мамы О Ти. – Всё па да па, – мама протягивает ему печенье. – Скажи полностью. Папа! Папа! Давай, малыш! Па-па! – учит его Констанс. – Па! – выдыхает Орландо. – Он может это сказать. Упрямится! – фыркаю. Мама по-прежнему не обращает на меня никакого внимания. – Орландо, давай! Па-па! – улыбается она. – Нана! – смеется мальчишка. Мама вторит ему. – Да! Меня-то ты выучил! – кивает она. – Папа! – громко выдаёт сын. Резко разворачиваюсь. В горле встаёт ком. Прочищаю горло. – Умница! Мой дорогой! – Констанс целует его. – Папа! Папа! Папа! – твердит Орландо. Мама смеётся. Ему нравится, что он веселит её. И, кажется, целую тысячу раз повторяет «папа». Наливаю кофе, сажусь за стол. Хватаю газету. – Ну всё! Теперь первое слово будет затёрто до дыр, – улыбаюсь, разворачиваю газету. – Его первое слово было давно, ты его пропустил, как и первый шаг, который ты тоже пропустил, – фыркает мама. – Ты его пропустил, – передразниваю маму. Листаю газету. Как всегда ничего интересного. – Отдай газету, – вскакивает мама. – Что? Почему? – не понимаю. – Просто отдай. Я хотела кое-что прочитать, – глаза у неё бегают. – Миссис Лето! Вам меня не обмануть, – улыбаюсь, встаю, отхожу к окну. Быстро перелистываю страницы. Фотография Холи и Дага. Они вместе. На парковке у Дублинского здания суда. Он поддерживает её за талию. «Экс девушка барабанщика Шеннона Лето, времени даром не теряет. После окончания скрытного романа, рыжая бестия, очевидно, вернулась к бывшему мужу, миллиардеру Дагу Граффаду. Парочка была замечена в Дублине у здания окружного суда», – дочитываю подпись под фото. Сползаю по стене на пол. Закрываю лицо ладонями. Дьявольское отродие! Вернулась к своему мужу! Шлюха! Ты клялась, чёртова девка! Клялась, что не вернёшься к нему! – Сынок… – сочувственно выдыхает мама. – Сука! – ору я. Орландо пугается и заливается слезами. – Заткни его! Заткни его, мама! – рявкаю, выхожу из дома. Прямо в одежде прыгаю в бассейн.