Может когда-то она и была Лолитой, но не теперь
Шрифт:
Я покупаю всё, что нужно и мы возвращаемся на другую сторону улицы. Устраиваемся на скамейке недалеко от парковки. Я пью кофе, периодически наблюдаю за тем, как Орландо вымазывается фисташковым мороженым. Быстро фотографирую нас и выкладываю в Твиттер.
– Папа! – дёргает меня Орландо за рукав куртки. – Сейчас, сынок! – дурацкий айфон зависает. – Папа, тётя плачет! – снова дёргает меня за рукав. Оборачиваюсь. Сердце перестаёт биться. На другом конце скамейки, заливаясь слезами, сидит рыжая. О, Господи! Холи! За три года совсем не изменилась… Меня трясёт. Холи смотрит на нас. То на меня, то на Орландо. Грудь судорожно сжимается и разжимается от рыданий. – Она хочет мороженого? Зачем она плачет? – испуганно смотрит на меня сын. С трудом проглатываю комок, застрявший в горле, поднимаю сына на руки. С отвращением смотрю на рыжую. – Тётя потеряла самое дорогое, что у неё было!
======
Просто пришла и села рядом. Просто пришла и села. Она следила за нами? Или случайно наткнулась, разгуливая со своим мужем по Городу Роз? Она впервые увидела своего сына, впервые увидела меня за эти три года… Эти её дрожащие губы выбели меня из колеи. Все мои планы, мысли и наконец, обретённое спокойствие летят к чертям. Я сам не свой.
Сижу на кухне. Помогаю Орландо обвести его маленькую ручку. Пью кофе, незаметно подливаю в кофе виски. Орландо что-то бормочет себе под нос.
– Твоя мама вернулась, – тихонько проговариваю. – Мама? – поднимает сын голову. – Мама, – киваю. – Бабуля? – не отрываясь от рисунка, спрашивает он. – Нет, сынок. Мама. Настоящая. Я рад, что ты сейчас плохо меня понимаешь, – киваю. Вздрагиваю от пришедшего письма на мою почту.
«Здравствуй. Я дико соскучилась. Я не прошу простить меня или принять обратно. И я не претендую на твоё внимание. Я прошу тебя разрешить мне общаться с сыном. С моим сыном. Я приеду, я хочу подарить ему подарок. Спасибо», – дочитываю.
Что? Да как у тебя ещё наглости хватило? Я убью тебя, клянусь, убью, если ты подойдёшь к О Ти.
– Джуни! – входит Джаред. – Дядя Джей! – несётся сын к Джареду. Фух! Слава Богу, Джаред приехал, побудет с Орландо.
«Прежде чем ты встретишься с О Ти, нам нужно поговорить. Жди меня там же, в Пасадене, на той же самой скамье», – быстро печатаю ответ на письмо.
«Хорошо. Я буду там через десять минут», – ответ не заставляет себя ждать.
– Брат, посиди с О Ти. Мне срочно нужно в Пасадену. Буквально на час. Дела возникли, – прошу его. – Эмм, ну хорошо, – соглашается он. – Иди ко мне, – поднимаю Орландо на руки. – Обними папу! – Сильно-сильно? Как люблю? – хлопает густющими ресницами. Я смеюсь. Всегда говорю ему «Обними сильно. Так сильно, как любишь». Если честно, сомневаюсь, что он знает, что такое любовь, вряд ли осознаёт. Но обнимает крепко. – Эй, я люблю тебя! – смотрю в его глаза. – Люблю тебя, – кивает Орландо и срывается с моих рук, что-то быстро лопочет Джареду, а тот в свою очередь делает вид, что разбирает каждое его слово. – О Ти! Ты задушишь её! – Джаред отбирает у малыша кошку. Вернее котёнка, которого мама с Орландо притащили с очередной прогулки. Мы отмыли её, сделали все прививки и теперь в нашем доме живет маленькая рыжая кошечка, пушисты комок. – Я поехал, скоро буду. И, эй, Джей, если мультики, то недолго! – я строгий папа. – Нам будет так весело, что он не вспомнит про мультики, – подмигивает Джаред. – Орландо! Не целуй её! – отпихивает он кошечку.
Еду по дороге в Пасадену со счастливейшей улыбкой на лице. О Ти моя отдушина. Но, хватит на этом! Я еду на встречу с этой женщиной. С той, которая бросила нас, которая отказалась от нас! Сука! Я тебе всё выскажу! Запрещу приближаться к моему сыну.
Сижу в машине, жду её. Как будет круто, она подойдёт, а я специально буду медлить прежде чем выйду из машины. Пускай ждёт!
В итоге жду я. Почти два часа. Эта сука так и не появилась здесь. Я чертовски зол. Невероятно зол. Въезжаю во двор. У порога меня встречает мама. Она напугана, растерянна.
– Что-то случилось с Орландо? – меня трясёт. – Почему здесь ты, а не Джаред? – С Орландо всё в порядке. У Джареда возникли дела, проходи, – зовёт в дом. У двери стоит огромный пакет с игрушками, вещами. – Мама, мы его балуем. Вот увидишь, он вырастит и выгонит меня из собственного дома! – смеюсь. – Он заслуживает этих подарков. У него же недавно был день рождения. Хочешь, кофе? Чаю? Виски? – неожиданно спрашивает она. – Эмм, нет, – качаю головой. – Выпью сока. – Папа! – несётся через столовую Орландо. – Осторожно! Ты упадёшь, – ловлю его, целую в макушку. – Папа! Папа, пойдём! Я тебе кое-что покажу! Там мама! – тычет пальчиком куда-то вглубь дома. – Что? – отпускаю сына с рук. – Кто там? – смотрю на Констанс. Она виновато улыбается. – Холи. Она принесла подарки, она хочет общаться с сыном. Я не могла выгнать её. – А я смогу! – киваю, быстро прохожу по дому, она стоит у студии, робко смотрит на меня. – Привет, – улыбается. – Ты не здесь должна была меня ждать! – Я представляла, что ты мне скажешь. Поэтому сразу поехала сюда. Прости, что схитрила… – А ну-ка, пойдём, – хватаю её за ладонь, тащу за собой. – Уходи, – выталкиваю
Холи плачет за дверью. Громко. Не хватало ещё чтобы соседи услышали, или того хуже – папарацци. Открываю дверь, она сидит у самого порога, присаживаюсь на корточки перед ней, сильно сжимаю плечо. – Заткнись! Закрой рот, пока тебя не услышали! – шиплю. Она поднимает на меня глаза, встаёт на колени. О! Ну только этого мне ещё не хватало!
– Умоляю, Шеннон! Умоляю, разреши нам общаться! Он же мой сын! Мой сыночек, – содрогается от рыданий. – Он не твой сын. Он мой. Только мой! Ты нас бросила! Ты наплевала! – Нет! Шеннон, я просто не могла оставаться с вами. Я была в маниакальной депрессии. Эти три года я лечилась у психиатра… – Мне наплевать, что ты делала! Я не хочу слушать! Ты не приблизишься к моему сыну. Я хочу убить тебя! Понимаешь, хочу просто застрелить тебя! Не смей попадаться нам на глаза! – шиплю. – Нет! Пожалуйста, нет! Я люблю вас! Я хочу общаться с сыном. Я следила за вами всё это время, но мне нельзя было приближаться к вам! – утирает слёзы. – И вообще ты не имеешь права запрещать мне… – Что? – свожу брови. Крышу срывает. – Да как у тебя ещё совести хватает? – ору, с силой отталкиваю её. Она не удерживается и падает со ступеней. НАПЛЕВАТЬ!
Выбрасываю пакеты с её подарками на улицу. Хватаю газету, которая осталась на крыльце ещё с утра, выуживаю из кармана зажигалку, поджигаю бумагу и бросаю на пакеты с подарками, в секунду пламя, с чёрным дымом уверенно поднимается вверх.
– Шеннон, нет! Это для Орландо, – навзрыд плачет она. Подлетаю к ней, хватаю за волосы, ставлю на ноги, она замирает. Правой ладонью зажимаю её горло. – Все это время я и с тобой мечтал это сделать! – указываю на костёр. – Я сжёг бы тебя! Сжёг, ведьма! А сейчас ты здесь, и я тебя даже ударить не могу. Не могу! – ору. Чувствую, как она тяжело сглатывает, и от её горячих слёз намокает и моя рука. – Эй! Эй! Эй! – подбегает Джаред. – Всё, Шеннон, остынь! – убирает мою руку от её шеи. Закрывает её собой. – Увези её! – рычу. – Увези её отсюда! Быстрее! Оставь её одну в машине, и спусти её с холмов, с самого высокого утёса, чтобы она сдохла ко всем чертям! – бросаю. Захожу в дом. Сразу в студию, надеваю наушники, что-то тяжёлое. Со всей силы луплю по барабанам. Но не помогает. Захватив нож с кухни, спускаюсь в спортзал. Крепко зажимаю рукоятку в руке, и через минуту от груши остаётся лишь истыканное ножом жалкое резиновое покрытие. А на полу целая гора песка. И я плюхаюсь в эту гору.
Она посмела придти сюда, назваться его матерью, принести подарки. А потерянных три года вернуть не хочешь?
Как ты смогла? Как? Сказала, что любит. И, чёрт возьми, я тоже люблю! До сих пор!
Она неустанно пытается прорваться к нам. К Джею, который, почему-то защищает её, к маме, которая ходит с ней по магазинам… Я один здесь кремень! Я один не подпускаю её к нам с сыном. Проходит почти двадцать дней, и я ничего от неё не слышу. Как раз эти дни мы усиленно репетируем и большую часть времени О Ти проводит у бабушки. Когда Джаред объявляет трехдневные выходные, Томо громко восклицает на языке, которого я, конечно же, не знаю.
Подъезжаю к маминому дому. Машина рыжей стоит у ворот.
ОНА С МОИМ СЫНОМ СЕЙЧАС!!!
Лечу в дом. Мама, верни его в мои руки!!!
– Где он? – рычу. – Шеннон, ты должен понять! – Не должен. Я ничего не должен мама! – Сынок, Орландо нужна мать! Он не может называть мамой меня или очередную из твоих шлюх. – Холи была очередной шлюхой! – рявкаю. – Да… – скептик. – Именно поэтому ты обручился с ней и с нетерпением ждал своего сына! – Я был глупым… – Однако ты любил её. Вы родили сына. – Родили, и она свалила обратно. К своему дорогому муженьку. – Сынок, я не прошу тебя простить её, дать ей шанс. Просто позволь ей общаться с сыном. – Общаться с сыном? Мама, она называет его «Орли»! – морщусь. – А я тебя называю «Шенни». Потому что до смерти люблю тебя. И она до смерти любит своего сына. Вашего сына. – Мама! Я даже слышать ничего не хочу. Эта женщина умерла для меня. – Эта женщина жива, и она любит своего сына, – входит в дом Холи. У неё на руках мой сын. Забираю Орландо себе. – Мама, ты чувствуешь этот холод? Будто сам мертвец здесь. – Шеннон! – восклицает мама. – Всё нормально, мам. Я побуду на улице, – Холи выходит на задний двор. – Она называет тебя мамой? – морщусь. – Предатель! – смотрю на маму. – Пойдём, сынок. Эти женщины нам не подруги…