Может сейчас
Шрифт:
Я вскрываю два теста, а она вскрывает третий, затем берет стаканчик для полоскания рта с раковины и ополаскивает его. Она стягивает шорты и садится на унитаз.
– Ты хотя бы прочитала инструкцию? Ты что, должна мочиться в грязный нестерильный стакан?
Она игнорирует меня и начинает писать в стаканчик. Закончив, она ставит его на стойку.
– Окунай их! – требует она.
Я смотрю на ее чашку с мочой и качаю головой:
– Я не хочу этого делать.
Она спускает воду в унитазе, натягивает шорты и отталкивает
Все это происходит так быстро, что я не уверена, что успела переварить мысль о том, что мы вот-вот узнаем, станет ли Бриджит матерью. Или станет ли Уоррен отцом.
– Кто-нибудь из вас вообще хочет детей? – спрашиваю я.
Бриджит решительно качает головой.
– Ни капельки. Если я беременна, ты можешь взять его себе.
Я этого не хочу. Мое представление об аде – это иметь ребенка, состоящего из частичек Уоррена и Бриджит.
– Бриджит! – кричит Уоррен, как раз перед тем, как захлопывается входная дверь. Бриджит съеживается. Дверь ванной распахивается, и я вдруг чувствую, что не должна здесь больше находиться.
– Ты не можешь написать мне что-то подобное посреди занятий с моей исследовательской группы, а потом игнорировать меня, когда я перезваниваю!
Уоррен... в исследовательской группе? Я смеюсь, и мой смех заставляет их обоих обратить свои взгляды на меня.
– Извините. Я просто не могу представить себе Уоррена в исследовательской группе.
Он закатывает глаза.
– Это обязательный групповой проект. – Он снова переключает свое внимание на Бриджит. – Почему ты думаешь, что беременна? Ты принимаешь таблетки.
– Маринованные огурцы, – говорит она, как будто это все объясняет. – Сегодня вечером я стащила три маринованных огурца с тарелок наших клиентов, а я ненавижу соленые огурцы. Но я могу думать только о соленых огурцах! – она поворачивается к тестам на беременность и берет один из них, но еще недостаточно прошло времени.
– Маринованные огурцы? – ошеломленно говорит Уоррен. – Господи. Я думал, это серьезно. А ты просто жадная до чертовых огурцов.
Уоррен докопался до соленых огурцов, а я – до мысли, что он в исследовательской группе.
– Когда ты выпускаешься? – спрашиваю я его.
– Через два месяца.
– Хорошо, – говорит Бриджит. – Потому что, если я беременна, тебе нужно найти настоящую работу, чтобы растить ребенка.
– Ты не беременна, Бриджит, – говорит Уоррен, закатывая глаза. – Ты всего лишь захотела огурчиков. Ты слишком драматизируешь.
Весь этот разговор заставляет меня удостоверится, что отныне мы с Риджем используем двойную защиту. Я принимаю противозачаточные регулярно, но был раз или два, когда мы не использовали презервативы. Но больше никогда.
Бриджит берет один из тестов на беременность и прижимает руку ко
– О, черт! – она поворачивается и бросает палочку Уоррену. Она попадает ему в щеку, и он пытается поймать ее на лету.
– Он положительный? – спрашиваю я.
Бриджит кивает, проводя руками по лицу.
– Там есть линия! Черт, черт, черт, там реально длинная, четкая линия! Черт!
Я смотрю на одну из коробок.
– Линия просто означает, что тест корректен. Это не значит, что ты беременна.
Держа палочку двумя пальцами, Уоррен бросает ее обратно на полотенце.
– На нем твоя моча.
Бриджит закатывает глаза:
– Ни хрена себе, Шерлок. Это же тест на беременность.
– Ты бросила это в меня. У меня на лице моча.
Он берет полотенце для рук и мочит его под краном.
– Ты не беременна, – успокаиваю я ее. – Он отрицательный.
Она берет еще один тест и изучает его, прислонившись к стойке.
– Ты так думаешь?
Она берет одну из коробок, читает ее и вздыхает с облегчением. Потом выливает мочу из стаканчика в раковину.
– Почему ты не вылила ее в унитаз? – спрашивает Уоррен с отвращением на лице. И это говорит парень, который съел кусок сыра после того, как Бриджит пыталась им помыться.
– Не знаю, – говорит Бриджит, глядя на раковину. Она включает воду, чтобы смыть все.
– Я очень расстроена. Я не думала об этом.
Уоррен проскальзывает передо мной и обнимает Бриджит, поднимая ее голову на один уровень со своим лицом. Он нежно убирает ее волосы назад.
– Я не собираюсь заделать тебе ребенка, Бриджит. После того, как мы испугались этого в первый раз, я всегда адски туго заворачиваю свой Джимми Чу.
Я уже собираюсь выйти из ванной, чтобы оставить их наедине, но замираю, когда слышу, что Уоррен называет свой член Джимми Чу.
Я оборачиваюсь.
– Джимми Чу?
Уоррен смотрит на меня сквозь отражение в зеркале.
– Да, так его зовут. А что Ридж не называет свой хрен в честь крутых вещей?
– Крутых вещей? – говорю я. – Джимми Чу – это дизайнерская обувь.
– Нет, – говорит Уоррен. – Джимми Чу – это редкая кубинская сигара. Верно, Бриджит? – говорит он, глядя на нее. – Ты же дала ему такое имя.
Бриджит пытается сохранить невозмутимое выражение лица, но у нее срывается смех. Она протискивается мимо меня и несется в гостиную, но Уоррен бежит за ней по пятам.
– Ты сказала, что Джимми Чу – это огромные сигары!
Они оказываются на диване, и Уоррен сверху. Они оба смеются, и это первый раз, когда я вижу их действительно влюбленными.
Тревожно, что страх беременности – это то, что выявляет лучшее в них как в паре.
Уоррен целует ее в щеку и говорит:
– Мы должны отпраздновать это завтра за завтраком, – он садится и смотрит на меня и Бреннана, – все вместе. Завтрак за мой счет.