Мстиславцев посох
Шрифт:
— Ты не серчал бы, пане Апанас. То в похвалу тебе, не в порицание. И то в похвалу, что весь подряд на возведение церкви сумел взять, видна хватка доброго купца. И обозы твои ходят, ведаю, аж в немецкие земли.
— На тех обозах урона много ныне стало,- сказал Апанас Белый.- Кожный магнат пограбить норовит, налетает со зграей своей злей татарина.
— Ты рыцарь добрый,- владеть умеешь и безменом и мечом.
— И поборами притесняют купцов,- вел свое купец.- Боле за кого с нас дерут. А чуть
Гость стукнул четками.
— Братству мог бы не давать.
— А пошлины какие во градах с православных берут?
– не ответил гостю купец Апанас.- Раньше, бывало, в Вильне с нас имали по два гроша с воза да по четыре пенязя. Ныне же шесть грошей да от себя сборщик требует пеиязь - как не дать? И во Менску емлют по пять грошей. Да перед городскими воротами попридержать норовят. А торг не ждет. Вот и ломаем шапку перед стражею воротной...
Гость кивал, медленно перебирая четки.
— Можем допомочь тебе, пане купец,- сказал он еле слышно.
Апанас Белый отодвинул от себя ключ.
— Мы тебе, ты - нам,- длинные пальцы гостя, оставив четки, смутно белея, легли на стол.
— Слухаю, человече.
— Не позней следующего лета в месте Мстиславском удумано ставить костел, а там и монастырь. Скупиться мы не станем, а плинфу да камень и прочее все из Вильни не повезем. Дело для купцов прибыльно весьма, тебе растолковывать не надобно. Подряд отдадим тутошним торговым людям, может, кому одному.
У купца Ананаса глаза блеснули по-рысьи, однако смолчал, прикидывал, что к чему.
— Однако, чтоб ставить костел, имеется некая препона.
— Уж не храм ли православный на Дивьей горе?
– усмехнулся Апанас Белый.
— Тебе разума не занимать,- пальцы гостя дотянулись до ключа, вцепились в теплую еще от ладони купца витую рукоять.- Надобно, чтоб люди устремились помыслами к возведению храма истинной веры христианской. Они же ныне глаза пялят на поганую гору.
— Возведение сей церкови ужо не остановить, человече. Не то новую смуту в место Мстиславское накличешь.
— Потребно, чтоб сами же схизматики то свершили. Апанас Белый вскочил на ноги.
— Не на того напал ты, ксендз!
– купец вырвал у гостя ключ.
— Купцу надлежало бы видеть далей носа своего,- сказал гость, поднимаясь и пряча четки.
— Ведаю, отродье ваше злопамятно,- Апанас Белый грузно опустился на лаву.- Однако не к лицу мне в темное дело встревать.
— Или в купеческом деле все при ясном солнышке свершается?
– гость остановился у затворенной двери, прислушался.
Апанас Белый не отвечал. Сидел, кинув на колени большие
— Может, запалил бы свечу, пане Апанас,- гость быстро, будто норовя поймать невидимое что-то, отвел в стороны руки, повернулся к купцу.
— Небось пан ксендз, ловок и впотьмах читать в душах мирян,- уже насмешливо заметил Апанас Белый.
— Слыхал, братство деньги тебе сполна выдало?
— За малым.
— Церковь же на поганой горе еще год работать.
— Ладно бы в два лета поспеть,- звонница надобна, да притвор с папертью, да шеи две малых.
— А наступным летом запрет объявит староста.
— Ловко. Ясновельможный-то принял от нас куш.
— Запрет выйдет от великого князя.
— Вот и добро,- купец бросил на стол ключ.
— Нам иное надобно,- снова пальцы гостя невольно потянулись к нагретому купеческой ладонью железу.
— Иного от меня не жди, ксендз,- твердо молвил Апанас Белый.
— Иное без тебя будет,- еле слышно отвечал гость.- Ты же, когда знать дадим, увел бы стражей.
— Стражи у меня добрые,- усмехнулся купец.- Перехрестят дубинами - почешешься.
— Нам ведомо все.
Купец Ананас наклонился к гостю, осклабился хищно.
— А вот я тебя зараз скручу да и сведу к старцу Никону на допыт. Нихто и ведать не будет, в которой подземной келье станешь до конца дней грехи отмаливать-то.
Гость не шелохнулся, приглядывался к купцу. Затем медленно откинул полу армяка. Апанас Белый отшатнулся - а ну в темноте кинжалом ребра пощупает. От божьих людей всего жди. Не одну душу так-то на тот свет без покаяния отправляли.
Гость бросил на стол тяжелый кошель.
— Тебе в знак расположения от ясновельможного пана Яна.
По тому, как стукнул кошель, купец мог без ошибки сказать, сколько там желтеньких кругляков.
— Остатнее,- сказал гость,- как дело сладится.
— Неужто порохом рвать будете?
– выдохнул купец. Гость не ответил.
— Однак кто ж руку-то посмеет поднять на храм? Аль своих пошлешь?
— Сделают все люди, которых ты знаешь.
— Однако кто ж?
– допытывался купец.
— Там увидишь,- уже резко, как человеку, который находится в подчинении, ответил гость.
Рука гостя нашла в полумраке, крепко зажала теплую рукоять ключа.
— Ты градодельца того, Василия Анисимова привадь,- как бы между прочим, сказал, прощаясь, ксендз.- За то будет тебе особая милость от замка.
...Апанас Белый еще гремел запорами, когда недавний его гость выходил из торговых рядов. Под ногами хрустел ледок, к ночи уж неделю как сильно подмораживало.
От степы мучного лабаза отделился человек.
— Не оступись, пане Тадеуш, - сказал он хрипловато, скорыми шажками поспешая навстречу.- Тут лед тонок.