Муха, или Шведский брак по-русски
Шрифт:
— Ну, амбар-то у неё длинный, — удовлетворённо произнёс Василий. — Как она со своими коровами управляется?
— Племянница приходит, помогает, — хрипло сказал Петька и сглотнул слюну. — И зачем им такая темень нужна? Когда полумрак, как-то интереснее, — кивнул он на листки. — И почему мы, всё-таки, должны молчать, делать вид, что ничего не происходит? А если что уточнить возникнет?
— Ни в коем случае! — замахал руками Василий. — Спугнуть захотел? Хух, прямо потом прошибло!..
— Ну, это я без городских знаю.
— Во-вторых, стеснительно им обеим, дурень. Стесняются они. Первый раз на такое дело идут. Это мы, мужики — скажи нам — на центральной площади ровно в полдень чтоб… как штык! Ну так и будет вам штык!
Оба коротко хохотнули. Но Петька больше из солидарности, как-то нервно. Он всё равно сомневался:
— Женщины-то женщины, да вот я как-то от своей Валентины и не ожидал, что она так легко согласится. Не знаю, ожидал ли ты от Любы.
— Ну, я свою Любу к этому давно подводил. А насчёт Вали — так она ж тоже человек. Как мы с тобой. Разве у женщины не может быть тайных желаний?
Но по лицу Петра Василий понял, что тот как бы не до конца соглашался.
— Вот смотри, — стал пояснять Василий и провёл рукой по округе. — Видишь, посёлок, сколько крыш в зелени торчит! Сотен пять-шесть?
— Побольше, — сказал Пётр.
— Так вот. Раньше, в партийные времена, нам сказали бы: «Сколько крыш! И под каждую хлеба дай!»
— А сейчас? — не понял Петька.
— А сейчас, Петя, хлеба, слава богу, хватает. Сейчас другой клич актуален: «Сколько крыш! И под каждую секс обеспечь!»
— Сами не управляются? — сыронизировал Петька.
— Вот темень! Разнообразие имеется ввиду. Настоящий, пикантный секс — это разнообразие. А там, под этими крышами что? Ску-ко-та. Вот, например, борщ. Вкусно. Но если каждый день — борщ да борщ, борщ да борщ…
— Я борщ люблю, — сказал Петька. — То с чесночком, то с перчиком, то со сметанкой.
— Балда! Дремучий ты, нецивилизованный. Какой же тебе ещё пример привести?! Вот, смотри. В посёлке половина мужиков пьёт. Так?
— Побольше, — сказал Пётр.
— Ага! А давайте зададим вопрос: что, по большому счёту, лучше и полезней для государства, для общества и для здоровья — беспробудная пьянка или цивилизованный секс? Цивилизованный, подчёркиваю, без обмана и измен. Об этом кто-нибудь задумывался? Исследования проводились? А? Или пусть всё продолжается, как при царе Горохе, — и пьянки, и гулянки? Какая после этого производительность труда? Почему пьянка — это, так сказать, нормально, а цивилизованный секс — ой-ёй-ёй, да как
Петька молчал, осмысливая. Наконец, произнёс:
— Так это вот про что ты тогда речь толкал, на своём дне рождения! А я тогда половину не понял… Нет, пьянствовать лично я не хочу… Где ж мы смокинги-то с бабочками возьмём? В нашем клубе нету.
Василий облегчённо вздохнул:
— Да проще простого. Я на твоей машине в город смотаюсь к знакомой актрисе драмтеатра. Она поможет. Заодно харчей нашим студентам подброшу… А вот с уличными фонарями не знаю, как решить. Побить лампочки что ли?
— Зачем же так нецивилизованно? Зачем такие перекосы? — ехидно сказал Пётр. — На подстанции Тимка Куроедов дежурит…
— Это который на площади обмотанный липучками для мух красовался?
— Он самый. За хороший магарыч нашу улицу обесточит только так.
— Хорошо, — обрадовался Василий. — На пару часиков. А потом пусть включает, решающей роли уже не сыграет.
— А Луна? — продолжил Петька.
Оба друга разом посмотрели в голубое небо, но Луны не увидали.
— Вот с Луной разбираться надо, — ответил Василий. Но это был ответ уверенного человека.
Тётка Нюрка дёргала в огороде бурак под дребезжащий транзисторный приёмник, когда в калитку затарабанили.
Вышла. Вася и Петя приветливо улыбались. Вежливо поздоровались.
— Тётя Нюра, — начал Петька, — у Вас в горнице на стенке отрывной календарь висит. Так?
— Висит. И что?
— Нам посмотреть бы кое-что надо, — сказал Вася.
— А-а… А что посмотреть?
«Ишь, любопытная!»
— Да на рыбалку собираемся, — объяснил Василий. — Клюёт-не клюёт — это от того, какая Луна, зависит. А в календарях про её фазы пишут.
— А-а, — поняла тётка Нюрка. — Ну проходите, почитаете. Я-то на эти фазы никогда и не глядела.
На верандочке сняли обувь, в носках прошли в опрятную горницу. Тётка Нюрка сняла календарь с простенка между окнами, подала:
— Читать только здесь, с собой не дам.
— Ага-ага, — закивали друзья. Устроились за столом и углубились в изучение. Под столом на Васиных ступнях носки целые, а на Петиных — один палец вылез в дырку.
Тётка Нюрка уселась на диван и направила пульт на телевизор. Шла какая-то мелодрама.
— Я этих современных киноартистов не признаю, — вздохнула тётка Нюрка. — Не то, что раньше — Олег Стриженов, Анастасия Вертинская, Владимир Коренев, Леонид Харитонов, Изольда Извицкая… Какие лица были! Я их фотографии собирала.