Муля, не нервируй… Книга 3

Фонд А.

— Тогда в чём проблема?

— Да как бы особо и такой вот проблемы нет…

— Но вас всё-таки что-то тревожит?

— Да не знаю, как и сказать… — Муза умолкла, нахмурилась, но потом-таки сказала, — понимаете, Муля, он же кипер.

Кипер? Я аж завис:

— Муза, к сожалению, я совершенно не помню, что обозначает это слово. Явно что-то знакомое, но точно не шкипер.

— Да нет же, — усмехнулась Муза, — кипер — это работник в зоопарке, который кормит животных. Андрей кормит копытных: кафрских буйволов, бизонов, зебр и антилоп.

—

Так, а в чём ваша тревога? Вы переживаете, что какой-нибудь особо голодный бизон ударит его копытом?

— Да нет же, что вы, Муля, — хрустальным колокольчиком рассмеялась Муза и тут же опять нахмурилась, — понимаете, я даже не представляю, как оно будет…

— Что будет?

— Муля, мы такие разные! Я — балерина! А он — работник зоопарка.

— И что? — я всё ещё не улавливал сути.

— Мы из разных миров, Муля. Я живу искусством, а он такой приземлённый. Ну вот сами посудите, как я смогу представить его своим друзьям из балета?! Что я им скажу?!

Мда, клиника.

— Муза, — сказал я осторожно, — как давно ли вы были в театре? А в опере? А на выставку постимпрессионистов вы уже сходили?

Муза вздохнула и отрицательно покачала головой.

— Ну, вот видите, — развёл руками я, — где там искусство? Вы уже давно вышли из него.

Увидев, как Муза возмущённо дёрнулась, я поспешил её успокоить:

— Вы давно переросли этот этап своей жизни и пошли дальше. Согласны?

Муза кивнула, правда несмело.

— А теперь давайте посмотрим на это с другой точки зрения. Вы помогаете в зоопарке выпаивать молодых оленят…

— И зебрят, и даже верблюжат! — не удержалась, чтобы не похвастаться Муза.

— Да, мелюзгу помогаете выпаивать. А ваш избранник, Андрей, кормит взрослых животных. Они дикие и опасные. И теперь вопрос — кто из вас больший профессионал в этом деле?

— Андрей, конечно же…

— Ну вот, — развёл руками я, — вы сейчас не среди коллег по искусству, а среди коллег по разведению экзотических животных. Но только Андрей — крепкий профессионал, которому доверяют даже таких агрессивных копытных, а вы помогаете с малышами. И кто кого в этом случае должен стыдиться?

Муза смутилась и задумалась. А я продолжил:

— Но это ещё не всё, Муза. Я не хотел вас уязвить или показать чью-то неполноценность. То, что вы такие разные — это и плохо, и хорошо. Это именно то, что и надо человеку в этой жизни. Потому что когда всё хорошо, то такая плюшевая жизнь быстро приедается. Ну, а когда плохо — это плохо. Поэтому идеально, когда есть и то, и другое. Согласны?

Муза кивнула.

— Наша жизнь даётся нам один раз. Возможно и больше, но то уже будет другая жизнь, не эта. И вот эту жизнь мы имеем право прожить так, как хочется нам. Если всю жизнь оглядываться на других, то потом, в старости, не будет и что вспомнить…

— Муля, — несмело подытожила мой спич Муза, — то есть, вы хотите сказать, что мне стоит подумать над предложением Андрея? Выйти за него замуж?

— Я бы посоветовал

нечто нейтральное, — сказал я, — вы можете пока пожить с ним, присмотреться друг к другу. А уж потом и решите…

— А это разве удобно? — нахмурилась Муза, — Что люди скажут?

— Какие люди, Муза? — удивился я, — назовите мне того, кто имеет право осуждать других? Да и какие люди имеют право влиять на вашу жизнь? Софрон? Так он сам постоянно делает ошибки. А кто ещё?

— Соседи, к примеру… — прошептала Муза.

— Кто? Лиля?

— Ну вот Лиля с Григорием жила и видите, к чему всё привело! — запальчиво воскликнула Муза, — всё потому, что Лиля от искусства, а Григорий, как говорится, от сохи.

— А к чему всё привело? — прищурился я, — в результате Лиля опять вернулась к Григорию. Что-то с таким же человеком от искусства у неё надолго не вышло.

— Так мне стоит попробовать? — зарделась Муза.

— Обязательно, — на полном серьёзе кивнул я и, заметив, что она уже собралась уходить, добавил, — только дам вам один совет, Муза…

— Какой? — чуть напряглась она, и выставила перед собой графин с водой, словно щит.

— Когда вы ответите ему согласием и решите пожить вместе, не соглашайтесь идти к нему жить, на его территорию. Приводите сюда.

— Почему? — удивилась она.

— Потому, что мы тут присмотрим за ним, — ухмыльнулся я, — чтобы он вас не обидел.

— Как с Печкиным? — просияла Муза.

— Как с Печкиным, — подтвердил я.

Утром я только-только встал, умылся-побрился-оделся и теперь размышлял над тем, что сообразить на завтра. Дуся оставила мне кастрюлю с гречкой и котлетами, но греть было лень. Можно попить кофе с бутербродом, но сыр закончился, а с чем-то другим я не хотел. В буфете была пачка печенья, но я воевал за Мулину физическую форму и всячески ограничивал калории.

Моральную дилемму разрешил стук в дверь.

Немало удивляясь, кому я мог понадобиться в такую рань, я пошел открывать дверь.

К моему несказанному удивлению, на пороге стояла… Надежда Петровна.

— Мама? — изумился я.

— Доброе утро, Муля! — лучезарная улыбка озарила её лицо, — а я шла с рынка и думаю, дай зайду. Я просто купила совершенно замечательный творожный кекс и поняла, что ты просто обязан его попробовать с кофе!

При слове «творожный кекс» я встрепенулся. Жизнь заиграла новыми красками.

— Мама, а ты будешь кофе? — спросил я.

— Конечно буду, — Надежда Петровна отодвинула меня и вошла в комнату.

Пока я возился с примусом, она вытащила из корзинки кексы, творог, молоко, ещё что-то в бумажных свёрточках.

— Твой кофе, — я поставил дымящуюся чашку перед ней.

— Садись, надо завтракать быстрее, а то опоздаешь! — воскликнула Надежда Петровна и первая подала пример.

Я с видом послушного сыночка уселся за стол. Пил кофе и размышлял, что же Надежда Петровна эдакого замыслила на этот раз?