Мы из Кронштадта. Встреча

Берг Николай

Братец добавляет душистого дыма в воздух над нами (странно – насколько трубочный дым ароматный, и как отличается от сигаретного вонючего!)

– А ведь я – Избранный! И хреново, если и ты такой же!

Сижу, хлопаю глазами от неожиданности. Родственник заливается искренним смехом:

– Видел бы ты свою глупую рожу сейчас! Не пугайся, я в здравом уме и почти трезвой памяти. Просто глиобластома – как ты, полагаю и не ведаешь – явно имеет связь с вирусной патологией. И как говорили твои коллеги в больнице – все очень странно.

–

Развитие глиобластомы – связывают с вирусом. Значит иммунность к зомбии? – спрашиваю я о том, что сразу приходит на ум.

– Именно! Зомбия практически выбила из обихода все болезнетворные вирусы – а у меня, получается – нет. И да, возможно у меня иммунитет к зомбии. Прям хоть прививай себе культуру гепатита, чтоб проверить…

– Полагаешь, что и у меня может быть иммунитет? – схватываю я намек.

– Кто ж это знает? Но это не самое лучшее, что могло бы быть.

– Но наши мама с папой…

– Да, посмертно обернулись. Как нам рассказали, мы же там не были. А сейчас я склонен считать, что могло быть все и не совсем так, как рассказывали. Хотя остается еще и генетика с этими рецессивными генами… Но что есть – то есть. Еще по пшеничному? – уже менее жестким тоном вопрошает братец.

– Давай!

– Вкусное?

– Вкусное!

А бокалы волшебным образом уже и полные опять!

Сидим долго, но все хорошее кончается…

Когда в итоге выбираемся на улицу, ощущаю внезапно, что надрался куда жестче, чем рассчитывал. Правда, давненько я не сидел вот так в кафе, а братец так и вовсе впервые пригласил. Как-то до того у него особого желания со мной по ресторанам ходить не было.

Ловить авто он категорически отказывается - хочет наконец ногами прогуляться после всех экзерциций. Но ходит плохо, приходится его поддерживать, отчего он сначала злится, потом отвлекается, благо болтает не переставая. Нашел на него стих вспоминать первые сутки Беды, когда он ментом Михой сидел в суд-мед морге, а у входа и окон отирались вполне уже шустеры… А из оружия один ментовский ПМ с полурасстрелянной последней обоймой.

Удивляюсь тому, что в его голосе звучат ностальгические нотки, он определенно о том времени вспоминает с удовольствием и легкой грустью.

У подъезда встречает худенькая темноглазая девушка. Принимает моего братца с рук на руки.

– Знакомься – моя горгулья! – торжественно представляет ее мне братец.

На мой взгляд – она не похожа на каменное крылатое существо, но понимаю, что раз он так бесцеремонен, то они здорово близки уже. С посторонними как раз братец вежлив. Как правило.

Девушка извиняюще улыбается, хотя по-моему ей такое представление не очень приятно. Помогаю дотащить брата до дверей, дальше уж они сами…

А мне надо пройтись, надрался я что-то шибко…

Иллюстративный материал:

https://author.today/post/162660

Глава 25. Ночью – о кулинарии

– Что такое хваленая французская кухня?

А это кухня от голода и отчаяния. Лягушачьи лапки, улитки, мидии, заплесневелый или высохший сыр, луковый суп из такого сыра, артишоки... это когда от отсутствия нормальных продуктов съедается всё, что можно разжевать. Кухня реальной нищеты, которую маркетологи завернули в красивую оболочку якобы "изысканности... И упор на всякие соусы, под которыми всю эту дрянь можно все же жрать!

Говорю и сам себе удивляюсь – язычище словно самостоятельно работает. Эк меня несет, а еще на болтовню братца удивлялся! Но когда женщина явно с интересом слушает твои россказни, а ее пушистая головка уютно дежит на твоей руке и теплая ночь, а в открытое окно льется свежий воздух, только что дождик прошелестел – никак не удержаться.

Приперся я домой уже довольно поздно, проветрил пьяную голову, но не совсем. Надя встретила не без удивления – давненько я таким теплым не был. Но – медичка же – да еще и женщина – про состояние братца спрашивать не стала, сочувствием развозить слезы-сопли не принялась, за что я ей безусловно благодарен.

А свалила разговор на отвлеченные темы, потому как только такое сейчас и годится. И это лучше, чем рыдать и плакать, тут воплями посреди ночи делу не поможешь. Больше в ситуации, когда родич болен смертельно и жить ему заведомо недолго – и это подписано самой высокой инстанцией, без права обжалования и помилования – ничерта не сделаешь. И братцу меньше всего было нужно соболезнующее мое поведение и мне такое – даром ни к чему. Лучше толковать на отвлеченные темы.

Мы – живы и брат мой – тоже.

Потому надо живое – живому.

И вот сейчас я соловьем разливаюсь на несколько неожиданную тему – про кулинарию. И высокое искусство готовки всяких кушаний. Оно посреди ночи несколько неожиданно, но тут дело такое – это мне, питерцу, довелось всякое перепробывать и много где бывать. А моей уже жене – с ичкерийскими свободами имени Ельцина – много где пришлось оказаться – но вот никак не в ресторанах, совсем наоборот – в зинданах в том числе... И для меня неожиданность, что мой поход с братом в кафе вызвал такой живой интерес. Не осуждение и даже не зависть – а именно интерес.

Ну оно и понятно – как ни странно звучит, но далеко не все могли позволить себе по ресторациям шляться. Это все же дорогое удовольствие, а когда у тебя нет ни жилья, ни семьи, ни образования толком – а уголовщина претит до рвоты, потому как довелось насмотреться на уголовников в их среде обитания, будучи у них в рабстве – богатством не щегольнешь.

То, что для меня было в принципе естественным – Наде могло только присниться. А теперь уже из-за Беды такого и нету. Нет, сами-то рестораны остались на месте. Но – временно не работают, потому как посетители там другие и с неприятными пристрастиями к сырой мясной пище. Для чего им шеф-повар не нужен. Хотя есть же кафе, поинтереснее Ильясовского – то же заведение, где мы с братцем были сегодня.