Мы из Кронштадта. Встреча
Шрифт:
И черт его знает, с чем мне столкнуться придется.
А еще страшно любопытно – о чем таком братец теперь знает.
Про демографию говорить грустно – что да, то да, белой расе каюк.
Про дела школьные – тожде не хочется… Хотя для себя в памяти зарубку сделал, чтобы с написанными предложениями родича ознакомиться. Но это после.
Сейчас можно о чем другом поговорить.
Потому аккуратно спрашиваю, про то, что он за намеки давал.
Братец ухмыляется, но не язвит, а вспоминает древний анекдот с бородищей:
– Этнограф сидит напротив шамана и думает: "Бедный, невежественный
Шаман сидит напротив этнографа и думает: "Вот незадача, как же мне объяснить этому доброму, но бедному и невежественному дикарю, что сакральный топос отличается от профанного субстанциально, а не экзистенциально? О! Скажу-ка я ему, что в мире духов существует такой же Енисей, такая же тайга и такие же олени, примитивизм, конечно, ужасающий – но, авось хоть что-то поймет!".
– Да ладно тебе! Снизойди до уровня моего интеллекта и постарайся на простых примерах растолковать!
– Ну, так низко пасть я не могу – дерзит младший.
– А ты попробуй!
– Прикинь – откуда в компьютерных играх берутся неписи? Вот ты волков всех перебил – а через неделю игрового времени – глядь и уже новые воют. Стражники на тебя кинулись, ты их поубивал – пара дней – и вот другие красуются…
– Слыхал про эту теорию, что дескать, вся наша жизнь – игра.
– Добро и зло - одни мечты!
Труд, честность - сказки для бабья.
Кто прав, кто счастлив здесь друзья?
Сегодня ты, а завтра я!
Так бросьте же борьбу,
Ловите миг удачи! – подхватывая мою фразу, напевает братик арию Германа и фыркает ехидно.
– Не, я не в плане этой оперы. Я про то, что после фильма «Матрица» об этом заговорили – дескать все, что мы видим, это такой соллипсический соллипсизм, только видимость, а на деле все совсем не так.
– Псовое псо. Слыхал я эту чушь. Только это фигня. Ты смотри глубже – раз уж говорили сегодня о религии – не беру десятки всяких малознакомых, бери авраамические – три наиболее к нам близких. Есть Светлое Добро, осиянное нимбом и крылами, с запасником в виде Рая, есть Темное Зло с рогами и хвостом и мрачными глубинами Ада – отмахивается пренебрежительно младший.
– Ну у евреев не так все же…
– Не придирайся. Я о принципе. У них тоже по итогу – гейм овер в конце. Хотя должен признать – когда ходил в этом убогом местечке с холмиком под названием Меггидо как-то странно было полагать, что именно там будет Армагеддон. Там толком и не развернешься. Даже паре танковых дивизий тесно будет.
– А я и не знал, что ты туда ездил. И к слову у мусульман последняя битва – не там, а в Сирии, вроде как поселок Дабик место для финального замеса.
Братец презрительно фыркает.
– Вот самое время в богословский диспут удариться. И не у всех мусульман, раз уж речь пошла – только у салафитов. А ездили… Честно говоря – спонтанно вышло, пьяные были. Меня тогда в конце года выперли в отпуск, чтоб отгулял, а москвичи как раз туда летели, ну и дернули меня тоже. Там же безвиз, так что просто было все. Хоба – и мы уже по историческим камням шляемся. Но я не про то. Не сбивай с мысли.
– У нас-то есть память! – уверенно говорю я.
– Ага. С пяти лет. Кусочками. Но ты же к примеру как родился – вполне себе был живым человеком?
– Ну вероятно…
– И что помнишь? Вот, не морщи морду, ничерта ты не помнишь. И даже я не помню. И никто не помнит – дескать, вылез я из мягкого, узкого и горячего, а меня пергидрольная тетка хвать за ноги и как хрястнет по заднице!!! – начинает давить меня бесспорными аргументами братец.
– Хорошо. Не помню, признаю.
– Вот! Но положа руку на тот ком шерсти, который тебе заменяет сердце – а вообще ты свою жизнь помнишь? Нет, я понимаю, что твое жалкое и бессмысленное существование толком жизнью не назовешь, но все же? Ставлю кружку пива, что если и остается что-то в памяти, так сущие огрызки и несуразности. Еще и потому нам не дано понять не то, что смысла существования Вселенной – а даже основ собственного жития. Приходим из ниоткуда, но с внешностью, характерами, инстинктами – и туда уже убираемся отыграв. Как пешки с шахматной доски. При этом, как ни верти – все живое на Земле сбалансировано и как-то кем-то явно создано! – пускает в конце речи особо пухлый клуб дыми братец..
– Теории все же объясняют эволюционно…
– Это суемудрие человеческое. А если копаться во всех этих теориях – так концов не найти. Я пока в палате лежал смотрел всякое, а большее слушал. В частности про антропологию. Легенды и мифы древней Греции в сравнении – строгая логарифмическая линейка. Человечество зародилось само в Африке, потом расползлось как тараканы и негры на Севере мигом побелели, а попав в азиатские страны стали косоглазыми и желтолицами… Хотя тут все понятно – раз попали в Азию, надо соответствовать. Как, почему, с какой стати, при помощи какого механизма – полный туман.
ПРОДОЛЖЕНИЕ
Сколько помню братца – сроду он таким многословным не был. Хотя в башке и пошумливает влитый алкоголь, но вколоченный профессионализм – даже в полудохлом состоянии смотреть, видеть и сопоставляя – анализировать ситуацию – пока работает.
Впрочем, у многих, кто встретил старушку с косой и чудом остался в живых – такое бывает. Прикидываю – похоже на логорею? Нет, тут хоть братец и болтает, как заведенный, но речь связная, логичная и информативная. И вижу, что да, что-то он такое знает, но выразить не может.
Прямо как я на экзамене по биохимии…
А многоречивость – ну так понятно – в палате лежал, молчал, вот слова и накопились. Да под пиво…
– Не надо на меня так смотреть! – вдруг говорит братец.
– Это как? – понимаю свою оплошность, но уже поздновато.
– Взглядом дифференциального диагноза.
Мда, это я лопухнулся, а он засек. Другое дело, что думал я о его знании про ту сторону бытия, что ему стала открытой, а не про хворь. Но уже поздновато – он замкнулся, теперь хрен его разговоришь.