Мы одной крови!
Шрифт:
– Я считал бы себя счастливым, если бы такая женщина любила меня до гроба.
– Значит, так и будет.
Он недоверчиво посмотрел на нее, но не стал углубляться в эту тему.
– Ты не устала?
– Усталостью я бы это состояние не назвала, но слабость есть, призналась Алла.
– Я же говорил!
– Ага, давай переиграем сценарий назад и начнем все сначала, хмыкнула она.
– Немедленно ложись!
– как можно строже произнес Олег.
– А ты меня уложи, - закапризничала
– Я же вся из себя больная-пребольная...
Опять приподняв её под коленки, он развернул её вдоль кровати и уложил.
– Укрыть тебя?
– спросил Олег, вытащив из-под неё одеяло в измятом пододеяльнике.
– Мне не холодно, но надо прикрыть срам.
– Какой срам?
– удивился он.
– Ты такая красивая...
– Я имею ввиду этот ваш больничный балахон, именуемый сорочкой, ночной рубашкой или как её там. Ужас какой не сексапильный!
– А я её и не заметил.
– Ну, и слава Богу, а то бы у тебя сразу все упало.
Он рассмеялся и укрыл её одеялом, заботливо расправив все углы и пригладив сверху рукой.
– Почему тебе не привезли ночную рубашку? Твой... не знаю, как его зовут... Ну, тот, что принес тебя в операционную...
– Толик? Я называю его верным оруженосцем, или Санчо Пансой.
– Он изъявил готовность съездить за твоими вещами. Я разрешил, хотя в реанимационной палате не положено иметь личные вещи.
– А дома у меня нет ночных рубашек, - рассмеялась она.
– И халатов тоже нет.
– Почему?
– удивился Олег.
– Я их не ношу. Сплю голая, а дома хожу в домашнем костюме. Толик написал мне записку, что все обыскал, но ничего такого не нашел, а купить не решился - я же ни за что не надену то, что мне не нравится.
– Можно, я тебе куплю?
Алла удивленно посмотрела на него:
– Ты хочешь видеть меня в халате и ночной рубашке? По-моему, это ужас как не сексуально! Даже не могу представить себя в халате! Буду выглядеть, как Марь Ванна с коммунальной кухни. Для завершенности образа ещё бы растоптанные тапочки, бигуди, повязанные косынкой, и чтоб рубашка высовывалась из-под халата, - и полный абдуценс!
– Но хотя бы в больнице тебе нужно в чем-то ходить, если ты не хочешь носить больничную одежду.
– Тогда купи, - согласилась она.
– А я сохраню твой подарок. Потом буду вспоминать о чудесных днях, проведенных в больнице.
Олег отвел глаза. Алла интуитивно поняла, о чем он подумал, взяла его за руку и притянула к себе:
– Эй, ты чего надулся, дурашка? Решил, что наше общение ограничится больничными стенами, а когда я выпишусь, то забуду тебя?
Он молчал, отводя взгляд, и она поняла, что не ошиблась.
– Нет уж, не надейся, так легко ты от меня не отделаешься...
– Когда Олег вскинул на неё глаза,
– Вряд ли.
– Он уже улыбался.
– Не зарекайся, - погрозила она пальцем.
– Ты ещё не знаешь, с какой стервой связался.
– Не наговаривай на себя. Вовсе ты не стерва. Мне Вячеслав многое о тебе рассказал.
– Да-а? С чего это Славка разболтался? Это не в его характере. Тем более, говорить обо мне.
– Он очень тревожился за тебя, рассказал, как все тебя любят, убеждал, что такая женщина не должна погибнуть, и очень просил сделать все возможное, чтобы тебя спасти.
– И ты внял и спас, - ироническим тоном констатировала Алла.
– Да я бы и без его просьб сделал все возможное. Но когда Вячеслав рассказал о тебе, я посмотрел на тебя другими глазами. Отношение как к пациентке не изменилось, но изменилось отношение как к женщине. Ты и в самом деле удивительная женщина, Алла.
– Я сейчас застесняюсь, - закокетничала она.
– Даже с медицинской точки зрения ты удивительная пациентка. Ведь я только вчера тебя оперировал. Сейчас уже могу сказать - мы тебя чуть не потеряли. Артериальное давление упало, анестезиолог орет: "Мы её теряем! Олег, что делать?!". Даже он растерялся, такого у нас ни разу не бывало - у нас же не скоропомощное отделение, а обычная хирургия.
– А ты что сделал?
– Адреналин ввел внутрисердечно. Больно под левой грудью?
Алла отрицательно помотала головой, приподняла левую грудь рукой и попыталась заглянуть, но не получилось.
– Не видно, - сообщила она.
– Сиськи слишком большие.
– Грудь у тебя что надо, - улыбнулся Олег.
– Хорошо, что насквозь не проткнул, испортил бы мне товарный вид, улыбнулась в ответ Алла.
– А рука болит?
– Мне столько обезболивающих колют, что я ничего не чувствую. Сейчас, правда, стала немного ныть.
– Я сделаю тебе промедол.
– Сделай, - согласилась она.
Олег вышел в коридор и через пару минут вернулся с одномиллилитровым шприцем и ваткой.
– Давай помогу повернуться на бок, - предложил он.
– Я бы и сама могла повернуться, но лучше ты. А я буду изображать из себя вдребезги больную и беспомощную.
– Да уж, тебя при всем желании не назовешь беспомощной, - улыбнулся Олег, поворачивая её на правый бок.
– И должен признаться, подобное впервые в моей практике: на следующий день после такой кровопотери и четырехчасовой операции, пациентка уже сидит, шутит и улыбается.
– И не только сидит, - она повернула голову и лукаво посмотрела на него. Увидев, что Олег бросил шприц в судно, Алла удивилась: - Что, уже уколол?