Мы родились и жили на Урале–реке...
Шрифт:
что медицина - не мое “дело”. Месяц пробыл студентом медицинского
института, затем оставил и его, и город на Неве, - с обещанием обязательно
возвратиться во “вторую столицу” Союза...
Победил интерес к литературе...Я вернулся в Уральск, зная, что
товарищи станут смеяться надо мной: “...Вот тебе и Ленинград...
Испугался? Сдрейфил?..” Дома “блудного сына” встретили по - разному.
Отец был доволен: сын возвратился в родной дом... Мама - расстроилась:
ей
показывать своего разочарования во мне...
С некоторым опозданием я поступил на филологический факультет
местного педагогического института. И серьезно занялся изучением
русской литературы...
Но хотел ли я быть школьным учителем? И не просто учителем, а
сельским, в небольшом поселке? Ведь почти все выпускники института
должны были ехать в районы области... Я не был готов ответить на этот
вопрос.. Может, и не задавал их себе...Меня интересовала лишь русская
литература...
15
231
Наступило время, когда и младший сын начал активно “вырываться”
из - под опеки и контроля родителей. Костя порою болезненно реагировал
на жесткие требования - “запреты” отца и его попытки руководить всеми
его желаниями и делами. Но по - прежнему оставался добрым,
приветливым, трудолюбивым...И часто задумчивым...Подросток, вероятно,
постоянно размышлял о чем -то личном, не пуская никого в свой
внутренний мир ..
Как и прежде, успокаивающе действовала на всех “обитателей дома”
мама: она понимала своих сынов и старалась помочь им.. Просила отца
спокойно разговаривать с детьми: “ Они уже взрослые и все понимают...”
Видела , как трудно ему без привычных хозяйственных забот, без лошади,
но верила в лучшее: “... Все будет по - доброму... Обязательно
наладится...”
Надежды мамы на хорошее оправдались действительно скоро. В
начале 50-х жизнь отца изменилась: он стал работать в “больнице
водников” (так в городе называли поликлинику и госпиталь для
сотрудников местного пароходства). Радостно принял в свои руки тощего
нового Карего, которого нужно было “обязательно откормить”, и разбитую
телегу, нуждающуюся в серьезном ремонте. Отца эти заботы нисколько
не пугали: он был рад заняться давно знакомым и любимым делом .
Быстро сделал все необходимое: съездил к кузнецу, встретился с бондарем,
проверил дугу, хомут и пр. “Все привел в порядок”, - улыбался любитель
лошадей. И уже через две - три недели привозил в больницу и детский
(он находился под “покровительством” водников.) необходимые лекарства
и свежие продукты...
Жизнь отца опять подчинялась старому, строгому “графику дела”:
поднимался с постели ранним утром и, выпив стакан крепкого чая,
отправлялся в конюшню: “Ведь надо вовремя привезти еду и в детский сад,
и в больницу...” Выполнив “раннее задание”, возвращался домой
“позавтракать” (как он говорил), лошадь оставлял у ворот, на улице:
“Пускай люди видят, что я теперь - настоящий рабочий человек...”
В середине дня, после очередной поездки на склад, отец обязательно
встречался с маленькими “любителями покататься”. Черная с проседью
борода, лохматые брови и небольшие сероватые, изредка улыбающиеся
глаза делали его внешне строгим и закрытым. Но для детсадовских
малышей “дедушка” был совсем другим - веселым, добрым, приветливым.
Игравшие во дворе дети, увидев отца, приветливо кричали: “Дедушка!..
Наш дедушка приехал...” и веселой толпой бежали навстречу ему..
Внимательно смотрели, как он неторопливо, осторожно переносил в кухню
232
продукты, привезенные детям на ужин: “...Что там?.. Может, что - нибудь
вкусное и сладкое привез?.. А не только молоко с хлебом и картошкой...”
Увидев, что “разгрузочные работы” закончились, дети подступали к
“дедушке” с известной ему просьбой: “Покатай нас.. Пожалуйста...Посади
рядом... И дай веревку (вожжи), чтоб самим ехать и управлять...” Разве
можно было отказать этим крохам, которые еще никогда не катались на
лошади?.. Но отец обычно предупреждал: “Чуток подождите... Карего надо
накормить и напоить, потом - подводу проветрить. Вот тогда и покатаю
всех, кто захочет... Никого не обижу.. Только не галдите...Лошади не
любят шума...”
Работницы детского сада не возражали против поездок детей вокруг
квартала: они знали, что дед Иван повезет своих маленьких пассажиров
осторожно, так что никто не пострадает...
Отец радовался, когда “сорванцы” тянули к нему свои слабые
ручонки, а он подхватывал и усаживал их в телеге, рядом с собой...
Довольные вниманием “дедушки” малыши рассказывали ему о том, чем
занимались, что узнали из прочитанных им книг, чем кормили сегодня .
Отец же сообщал малышам о своих поездках по городу, о характере
Карего. И каждый день повторял: “Вы только не особенно шалите.
Слушайте воспитательницу...Она плохому не научит... И хорошо ешьте...