Мы родились и жили на Урале–реке...
Шрифт:
Вам надо побыстрее расти...”. Небольшое “путешествие”, кажется,
одинаково радовало и малышей, и “дедушку”... .
Сыновья иногда встречали на улице отца с его смеющимися,
довольными пассажирами...Видимо, в общении с ними и он получал то,
что в последнее время явно недоставало в родном доме, - откровенного,
бесхитростного, несколько наивного разговора. Неслучайно, думается, он
часто вспоминал внучку, с которой теперь виделся редко: она училась
школе, ходила в кружок, помогала маме воспитывать маленького брата..
...Радостные поездки с детьми бывали только теплой весной и жарким
летом.
Потом наступало грустное для всех время - серая, дождливая осень и
мрачная,
холодная
зима,
когда
“путешествия”
прекращались:
воспитательницы были против “уличных поездок” опасаясь, что малыши
могут простудиться и заболеть...
... Домой отец возвращался поздно.. На работе его часто
“задерживали дела”.. Но они не отпускали отца и ночью... После ужина
нередко уходил “на часок” в конюшню: нужно было обязательно
“проведать” Карего, посмотреть, не нужны ли ему корм и вода...
Привычная работа положительным образом повлияла на отца: он
вновь стал спокойным и приветливым, каким был раньше... Руководители
и рядовые сотрудники больницы и детского сада относились к нему с
уважением, ценя не только его возраст, но и честность и обязательность в
233
выполнении порученных ему дел... Иначе работать отец не привык... “
Артельный человек” по складу своего характера, он привык
добросовестно трудиться в традиционном казачьем коллективе. И менять
свой характер в новой рабочей среде не хотел и не мог...
Для отца главным в нынешней малопонятной, неопределенной ( для
него) жизни оставалось его дело, которое следовало выполнять честно и
вовремя, - так, как привык за долгие годы ..
16
Отец, увлеченный новой работой, кажется, несколько примирился с
переменами в доме: он неохотно, но все - таки понял и признал, что дети
выросли. Под влиянием нашей доброй, мудрой и опытной мамы он
поверил, что у них должна быть своя, самостоятельная жизнь и не следует
мешать им: “Пусть сами разбираются во всем...” Но в конкретных делах
отец оставался тем же, каким был всегда, нисколько не меняясь
внутренне..
Родителей, особенно маму, серьезно тревожил старший сын с его
неизвестной болезнью. Владимир теперь редко появлялся в доме. Чаще,
чем раньше, его отправляли в командировки.
говорил.. Было видно, что в поездках устает... Его служба в армии явно
затянулась. И на вопрос, когда “совсем придет”, сын невесело отвечал:
”Пока не знаю... Должны, кажется, вот - вот отпустить, но где - то
задерживают документы.. Надоело слушать команды... Пора возвращаться
на “гражданку”, хочу спокойно жить и работать..”
Доброволец 44-го года, мой старший брат пробыл в армейских рядах
семь лет и лишь весной 1951- го возвратился в родительский дом.. Первые
недели после демобилизации отдыхал: иногда встречался со старыми
знакомыми (ребятами и девушками), но многих не нашел (одни, чуть
старше его - не вернулись с фронта, другие - уехали из города), заходил к
родственникам или бывал в танцевальном зале, дома - много читал... И
постоянно задавал себе один и тот же вопрос: ”А что дальше делать?..” В
новой жизни Владимир себя пока не видел. Вспоминал армейскую службу,
и многое в ней представлялось ему ( старшине) внутренне близким и
необходимым строгая дисциплина, определенные взаимоотношения,
четкий приказ, быстрое исполнение и пр. А в “гражданской” жизни,
которая давно забылась, все было совсем по - другому и не всегда
понятно... Видно, теперь нужно было привыкать к ее полузабытым
требованиям...
Жизнь без точных и знакомых “координат” продолжалась около
месяца. Отец не понимал Владимира. И объяснял его поведение довольно
234
просто. ”Отвык, видать, в армии нужным делом заниматься, поэтому и
лентяйничает...А еще партейный...”
Оказывается, старший брат в 46-м году вступил в партию, став, таким
образом, ее единственным представителем в нашей семейной “ячейке”.
Отец не одобрял решения Владимира, поскольку члены партии для него
были “бездельными” начальниками, командирами - “лихоманами” и пр.
Иногда он говорил: “Любят сидеть за столом, с карандашом в руке..
Указывать... Иначе никак не могут...”.
В горком партии Владимир отправился, устав от “свободной” жизни...
В одном из больших кабинетов, ему “посоветовали” быстрее приступить к
работе: “Уже, наверное, отдохнул?.. Пора кончать с гулянками и танцами..
Не серьезно ведешь себя.. Не забывай, что ты - член партии...” В другом
кабинете услышал давно знакомое: ”Член ВКП (б) обязан быть примером
в общественной жизни и в труде... Так что работай... Ты еще молодой, и