Мы родились и жили на Урале–реке...
Шрифт:
отрицательно говорил о современной шумной, «безалаберной» (по его
мнению) молодежи. Для него комсомольцы и пионеры – «болтуны» и
«бездельники», не умеющие и не желающие серьезно исполнять нужные
дела. Мужчин – рабочих на фабрике – мало (начальники – не мужчины).
Шура видела их редко. Лишь иногда из низкого дальнего здания котельной
выбегали грязные, с сажей на лице и руках кочегары, чтобы подышать
свежим воздухом. В катальный цех заходили
ремонтники и электрик: они проверяли станки и электропроводку.
Женщины встречали мужчин весело – насмешливо: пришедшие на
некоторое время отвлекали катальщиц от шумной однообразной работы.
На пять - десять минут в цеху наступала радующая всех тишина:
проводилась проверка станков и приборов.
8
Все случилось, как всегда, неожиданно. Шура познакомилась и
подружилась с молодой, как она, работницей, Полиной (Полей), дочерью
известного в городе бондаря Шишонкова. Его небольшая мастерская на
бывшей Мостовой (недалеко от Чагана) улице всегда привлекала
мальчишек: летом они толпой стояли около открытой двери и
внимательно наблюдали за тем , как немолодой мастер работает
деревянным молотком (киянкой): он делал не только бочки и ушаты, но и
санные полозья, конские дуги, «клещи» для хомутов и пр. Даже в годы
95
«решительного наступления» власти на частное предпринимательство
ремесленник сумел сохранить свою мастерскую, превратив ее в отдел (цех
) городской ремонтной артели.
Район, где жил и работал бондарь, пользовался шумной известностью
в городе. «Чаганские» ребята, веселые скандалисты, азартные любители
уличных игр и активные участники массовых драк, старались доказать
свою особенность и независимость от ребят других городских районов
(«мы - сами по себе»).
В том районе находилась единоверческая Никольская церковь
(разрушена в середине 30-х годов) и жили потомственные старообрядцы –
«церковники», люди самостоятельные, всегда недовольные властью – и
старой, и новой.
Видимо, свободная атмосфера района повлияла на характер новой
подруги Шуры, девушки энергичной, веселой, острой на язык,
отвергающей старые, известные домашние правила, не слишком
трудолюбивой, любительницы откровенных женских разговоров (сплетен
?), кинофильмов в кинотеатре «Кзыл-Тан» и танцев в доме Карева.
Судьба непонятно зачем свела мою спокойную сестру с шумной
землячкой. Девушки даже внешне отличались друг от друга:
темноволосая и черноглазая шатенка, другая – белокурая блондинка, со
светло-голубыми глазами. Может, они дополняли друг друга: шумная,
легкомысленная Полина и серьезная, застенчивая Шура? Сестра своим
характером тогда походила на нашу добрую, приветливую маму. Но через
два-три года работы на фабрике в ней проснется честолюбивое фамильное
начало. Думается, что встреча и дружба с «дочерью городской окраины»
помогли проявлению и укреплению в ней особого, «семейного» характера.
Полина подошла к Шуре в первые же дни ее работы: «Ну, и как тебе
здесь?. .Не страшно? Не бойся. Скоро привыкнешь». Действительно, через
несколько пятидневок ( месяц тогда состоял не из традиционных недель, а
из советских пятидневок, затем – шестидневок) сестра, действительно,
стала привыкать к цеху и познакомилась с работницами.
Шуру удивляла та свобода и легкость, с какой ее подруга
разговаривала с незнакомыми людьми... Потомственная уралка, в отличие
от Полины, не привыкла делиться с чужими откровенным, душевным и
сердечным. И дома такие разговоры велись крайне редко. С кем можно
было говорить? С братьями? Что они знают и понимают?. И чем могут
помочь? Мама в нынешней жизни .плохо разбиралась. У отца все слишком
просто: «Нечего тратить время на пустые разговоры. Делом надо
заниматься».
В цеху было совсем по-другому.. Здесь следовало отвечать, когда к
тебе обращались с любым вопросом, участвовать в разговорах-спорах о
дружбе и любви, встречах и расставаниях. Но не только сердечные дела
96
интересовали и волновали работниц. Одна из них посоветовала Шуре:
«Учиться тебе надо, девушка. Ты еще молодая, тебе следует думать о
своем будущем. Сколько классов кончила?. Четыре?. Мало. Хотя бы
шесть-семь. Поступай в школу. Учись. Иначе трудно будет. Всю жизнь
простоишь у станка».
Шура и сама понимала, что надо учиться. Но когда и как? Весь день в
цеху работаешь, вечером помогаешь маме. Своими мыслями-сомнениями
сестра поделилась с Полиной. Та сразу же нашла решение: «И что думать?
Поступай в вечернюю школу. Она недалеко от твоего дома. Ходить ночью
не страшно. Скажи родителям». Но Шура не сразу решилась на такой
разговор: «Ты что? Разве отец разрешит мне учиться? Он постоянно
твердит, что дома дел уйма и маме одной трудно справляться с ними. Ведь