Мы родились и жили на Урале–реке...
Шрифт:
квартирах. Так я подружился с Борисом (Бобом), попавшим к нам (вместе
с матерью и маленькой сестрой ) из украинского городка Казатина. Им, по
мнению знакомых, повезло: горсовет “отдал” семье небольшую комнату в
полуподвальном помещении. До войны там находился склад и хранилось
”богатство” ГорЖУ (тачки, лопаты, ломы, метлы и пр.)...Пол - цементный,
печки - не было.. Даже в солнечные дни в “квартире” царил полумрак:
небольшое узкое окно почти не
Михайловна поставила маленькую железную печь (“буржуйку”), которая
должна была согревать комнату.. Но тепло в ней “держалось” лишь тогда,
когда в печке горели дрова...Их было мало, и они быстро сгорали. Через 15
– 20 минут жильцы уже чувствовали себя в настоящем холодильнике (или в
погребе). Небольшую вязанку дров можно было купить на базаре, но
скромной зарплаты уборщицы хватало только на питание... Боб решил
добывать топливо самостоятельно: попытался заниматься тем, что делали
некоторые уральские “новоселы”... Темной ночью выходил на улицу и,
преодолевая чувство страха, находил и ломал ветхий забор и старую
калитку или отрывал доски от небольшого покосившегося сарая..
Бесспорно, мой товарищ действовал не самым лучшим и честным
способом, но другого решения он не находил. И его ”добыча” порою
становилась основным топливом для жадной, прожорливой “буржуйки”...
Понятно, что эвакуированные считали себя временными жителями
нашего города. И они с нетерпением ждали того счастливого дня, когда
смогут отправиться домой...Никто не сомневался, что именно так и
произойдет: они обязательно увидят родные места, где их будут ждать
новые трудности. Но какое значение они имеют, если рядом - свой дом ?.
Мысли и разговоры о возвращении в свои края согревали людей,
поддерживали их стремление сопротивляться горестям нынешней жизни...
Более уверенно, чем одинокие эвакуированные, чувствовали себя
новые
“коллективные
уральцы”
–
студенты
и
преподаватели
сельхозинститута из Полтавы, артисты театра оперетты из Выборга,
рабочие и инженеры из Ленинграда и др. Они стремились сразу же
175
приступить к своему делу, хотя условия новой жизни не всегда
способствовали осуществлению их желаний и планов в полной мере...
3
Несколько раньше “гражданских ” в Уральске появились военные:
летчики и пехотинцы, связисты и танкисты, ремонтники и зенитчики.
Неожиданно к нам прибыли военные училища из Москвы, Ленинграда,
Ворошиловграда
каждой улице. На центральной - утром маршировали колонны молодых
солдат и курсантов. В небе над Уральском с резким шумом пролетали
самолеты: на небольшом старом аэродроме (за Чаганом) обучались
будущие пилоты...Что происходило на новом, большом, - никто из
уральцев не знал: им не разрешалось бывать там..
Местные власти передали военным “казенные” квартиры и конторы,
рабочие клубы и бывшие магазины. Но командирам частей и начальникам
училищ были нужны большие, “серьезные” здания, строительные
материалы, топливо и т. д. Горсовет разрешил военным “разобрать”( т. е.
сломать, уничтожить ) некоторые деревянные строения, украшавшие
город: летний театр в Пушкинском садике, сцену и часть забора - в
“Металлисте”, трибуны стадиона (построенного перед войной),
“атаманскую” дачу в Казенном парке и др. В зданиях комвуза и рабфака (
при пароходстве) разместились казармы. Учебный корпус педагогического
института и два его общежития перешли в распоряжение Ленинградского
училища связи..
Студентки (ребята - в армии) и преподаватели вуза “кочевали” по
городу, переезжая из одного небольшого помещения (обычно- начальная
школа) в другое.. Во время вынужденных “странствий” по улицам
Уральска серьезно пострадала богатая институтская библиотека: были
потеряны десятки старых, уникальных книг прошлого - начала нынешнего
веков... Учебные занятия в институте проводились нерегулярно: будущие
педагоги больше работали, чем учились: летом и осенью 41 -го - строили
новый аэродром, затем - трудились в колхозах и совхозах, зимой 42 -го -
“возводили” (вместе с рабочими) корпуса “номерного” завода, весной -
убирали снег и грязь с центральных улиц и т. д....
Руководство Ленинградского училища не заботилось об учебном
корпусе института: курсанты сломали деревянные конструкции (
“амфитеатр”) в актовом зале и в двух больших, т. н. “сводных” аудиториях.
Пострадал небольшой, единственный в городе учебный сад ( “питомник”),
организованный в середине 30-х годов преподавателями кафедры ботаники
в Некрасовском (бывшем “столыпинском”) сквере: военные уничтожили
176
теплицы и “разобрали” забор. “Рядовые” уральцы завершили разгром
“питомника”: вырубили часть деревьев и кустарников, унесли обломки
досок и неразбитые кирпичи Видимо, полагали, что весь этот “материал”