Мятеж
Шрифт:
А так вроде колупаешься себе в уголке, и ты при деле, и тебя никто не трогает.
— Ай-б!
Эй Джи от неожиданности выронил щуп и принялся яростно тереть уязвлённую конечность. Так и мозги себе зажарить недолго. Начинка некоторое время рябила, и гемисфера никак не желала стабилизироваться.
Так тебе и надо, не лезь.
Впрочем, ещё одна версия отпала, нужно дальше думать.
Ковыряние в железе было для Эй Джи своеобразным хобби. Это на вахте он витал в эмпиреях чистой алгебраической топологии, имея дело в основном с полями вероятности и кривизны, и объективная реальность проявлялась
Навигаторы и аналитики специально обучались воспринимать всё происходящее как холодную абстракцию, любые эмоции только мешали точному принятию решений и строгому расчёту. Это было разумно, но чего-то «для души» тут было мало. Нужно быть восторженным дебилом, чтобы любоваться плетями «шевелёнки» или извивами топологических множеств.
Эй Джи предпочитал врубать своё ревущее музло и радоваться простым ощутимым вещам — попискиваниям контроллеров, щелчкам реле, яростному гудению кубитов. А ещё Эй Джи любил чинить вещи.
Куда бы ни забросила его служба, он всегда находил какую-нибудь местную барахолку или просто склад брошенного старья, где тут же хватал что-нибудь ненужное, безнадёжно сломанное и обязательно жутко утилитарное. Сволакивал это всё в вещмешок и тащил с собой, доставая в ночи между дежурствами и с любовью в нём ковыряясь.
Однажды раздобыл хороший такой механический корабельный хронометр, ещё террианский, безумно старый. Кто его знает, как тот вообще попал в эти галактические широты, ходить он, разумеется, давно не ходил, однако при помощи набора малюсеньких отвёрток и металл-порошкового триде-принтера Эй Джи буквально за полгода вечерами сумел хронометр восстановить. По сути он заново собрал большую часть рассыпавшегося от времени механизма — особенно пришлось повозиться с турбийоном и балансирным колесом, биметаллический сплав всё никак не удавалось правильно развесить. Однако в итоге хронометр не только пошёл, но и за сутки дал отставание всего в одну сотую секунды, что сделало бы честь даже лучшим старым мастерам.
Эй Джи тогда собственноручно (и под дозой когнитаторов) замерил расхождение, чтобы благополучно отложить хронометр в рундук и больше ни разу не доставать. Эй Джи нравилось вещи чинить, а не разглядывать, и уж тем более не понимал он никакого удовольствия в банальном владении ими. Кажется, в итоге хронометр так куда-то и подевался, завалявшись после очередной релокации.
Вот и сейчас, задачка починить заартачившийся климатизатор «Эпиметея» только на посторонний взгляд казалась утилитарной и потому неинтересной, но Эй Джи получал истинное удовольствие не от возможного результата, а от процесса.
«Эпиметей» был отлаженной машиной невероятно тонкой укладки и был венцом инженерной мысли своего времени, за любой его панелью скрывались десятки приборных слоёв с энерговодами, инфоканалами, квантоптоэлектроникой, криогенными установками и генераторами силовых полей.
По сравнению с утончённым «Эпиметеем» та же «Джайн Ава» казалась грубой самоходной колбасой, где всей интеллектуальной начинки-то и было, что дурные мощности эмиттеров и небанальная физика прочного корпуса. Здесь же огромные
Эй Джи ловко поддел рукоять закатившегося щупа (который тоже, если подумать, и сам по себе был маленьким инженерным чудом), принявшись заново прозванивать третий контур. Нужно понять, что же не так с датчиками. Те вроде успешно рапортовали о нулевой влажности, но до центрального контрольного блока эта информация не доходила, теряясь где-то на промежуточных шинах.
Эй Джи время от времени начинал грешить на прошивку контроллеров, но те благополучно проходили все автотесты, а заглядывать внутрь кода и ковыряться в самих тестах… как говорится, если врут тесты, значит дело швах.
Эта фигня же как-то раньше работала!
Эй Джи задумчиво пососал палец — неслабо так дёрнуло — и проводил слепым своим немигающим взглядом очередную торжественную процессию.
Смертнички по порядку носили в четырёхместный лазарет «Эпиметея» очередную жертву неудачной разморозки — прямо так, в серебристой фольге кокона. Ну а чего, штатный медлаб сам вскроет капсулу в лучшем виде. После чего возвращались с новым чёрным мусорным пакетом. Что-то у них там не складывалось с реанимацией.
Прыжок Сасскинда вообще штука мерзкая, хорошо хоть дайверы всегда играют в эту игру активно, бодро помахивая хвостом саба. Потому дайверов если и выносили вперёд ногами, то разве что в исключительных случаях. Попал под погрузчик. А так от дайвера не оставалось ничего, кроме формального указателя на карте. Вот тут плюс-минус декапарсек. А эти, ишь, носят туда-сюда.
Впрочем, одного бледнолицего мозголома всё-таки вытащили с того света. Пару часов назад ушёл своим ходом в направлении тамбура. Впрочем, там его всё равно упакуют и поместят во всё тот же кокон, спать до выяснения. Будет смешно, если загнётся после обратного прыжка, ха-ха.
Хотя, скорее майор сюда первторанг вызовет.
Вообще, хорошо бы. Неприятное покалывание под кожей и стремительно возвращающийся пигмент немудряще намекали на неслабую дозу полученных миллизивертов, скоро Эй Джи снова придётся лезть в медлаб самому, хотя учитывая количество смертничков в ближайшем от «Эпиметея» пространстве, скорее сдохнешь от лучевой, чем дождёшься новой очереди. Сто тел в виду у тикающих механизмов саморазрушения. Тот, кто придумал весь этот пикник в открытом космосе, верно, записной шутник.
— Эт… Эт, слышь…
Но смертнички прошли мимо, не оборачиваясь. Расселся какой-то флотский хмырь с отвёрткой в зубах.
Да уж, от этих дуболомов добьёшься внимания, как же.
Впрочем, не очень-то и хотелось.
Эй Джи с неприятным треском в суставах поднялся на ноги. Надо сходить к начальству, пусть проведут уже разъяснительную работу с личным составом в его лице.
Начальство в виде капитана Дайса который час заседало всё там же, в кают-кампании. Коммандер Тайрен насупленным старым вороном сидел рядом, а над ними обоими грудой железа вновь возвышался майор Томлин.