Мытарства
Шрифт:
— Куда ты пойдешь?.. Погоди до вечера, пойдемъ вмст на Хиву [1] , тамъ ночуемъ у Ляпина… Бульонки купимъ… далъ бульонку-то когда?.. Нтъ?.. Попробуешь… Штука первый сортъ и недорого. — А завтра… Завтра у насъ что, — какой день?
— Вторникъ.
— Вторникъ… Вотъ и ладно… Завтра, значитъ, иди ты, научу я тебя, въ Юсуповъ работный домъ… Тамъ по вторникамъ да по пятницамъ пріемъ…
— Зачмъ?
— Зачмъ?.. Чудакъ!… Куда-жъ теб, акромя этого дома, идти?.. Останешься тамъ, заработаешь денегъ… Одежонку кое-какую
1
«Хива» — извстный Хитровъ рынокъ.
— Да неужели это правда? — воскликнулъ я. — И меня примутъ?..
— Извстно, примутъ… Отчего не принять? Я тамъ разъ шесть былъ… Примутъ! Одежду теб дадутъ казенную. Харчи… Двадцать монетъ за день плата…
— Да ну?..
— Врно… Ты мастеровой, что-ли?
— Нтъ.
— Нтъ… Ну, въ чернорабочіе запишутъ. Все едино… Поживешь мсяцевъ пять, забьешь копйку, тогда и вонъ… Ну, и того… Приходи, кума, любоваться!… Не тужи, братъ, все, глядишь. перемелется — мука будетъ… Такъ-то!… О-хо-хо! Да!..
Я обрадовался… Мысль попасть въ тепло, заработать кое-что, чтобы одться и ухать домой въ деревню, развеселила и ободрила меня…
— Слава Богу, — подумалъ я, — еще есть, значитъ, исходъ изъ этого ужаснаго положенія! — Такъ, значитъ, завтра? — спросилъ я.
— Завтра… Пораньше… Часиковъ въ семь… Ночуемъ на Хив. Утречкомъ попьемъ чайку, я тебя и налажу…
— На чаекъ-то денегъ нтъ.
— Найдемъ!… Да вотъ что, другъ: на теб, я гляжу, рубаха-то новая. На кой она теб песъ!… Тамъ казенную дадутъ… Чайку бы сичасъ попили съ лимончикомъ, а?..
— Что-жъ мн голому быть?..
— Зачмъ голому?. Сдлаемъ смнку! Замсто этой другую получишь, да, окромя того, копекъ двадцать придачи… Чего ужъ тутъ — проживали ворохами, не наживешь крохами… Не рубаха тебя нажила, а ты ее… Айда, значитъ!… Все одно вдь до завтра жить надо… Пить-сть захочешь… Стрлять не умешь… Замтятъ… Вляпаешься… Елка зеленая!… Тутъ и думать нечего… Дло само показываетъ, какъ быть… Идемъ!..
II
Въ трактир онъ живо подыскалъ охотника на мою рубашку. Мн дали «смнку» такую, что страшно было смотрть, и, кром того, четвертакъ денегъ…
Къ этимъ деньгамъ старикъ прибавилъ свой гривенникъ, а парень, купившій рубашку, двугривенный, и вся эта сумма была живо и торжественно, несмотря на мой протестъ, пропита нами…
До вечера еще было далеко, а сидть въ трактир за пустымъ столомъ не полагалось. На улицу идти — холодно… Положеніе опять казалось безвыходнымъ… Но, видно, мой новый благопріятель-старикъ былъ тертый калачъ, видавшій на своемъ вку виды…
— Вотъ что, другъ, — обратился онъ къ парню, купившему мою рубашку. — На кой она теб песъ, рубаха-то?.. Давай-ка ее махнемъ, а?.. Сичасъ бы, понимаешь, чайку попили съ лимончикомъ, а?.. Ты кто такой?.. Мастеровой?.. Безъ мста, что-ли.
— Безъ мста.
— Видать… Вотъ и онъ тоже, — указалъ онъ на меня, — безъ дловъ… Да я нашелъ ему мсто… Въ Юсуповъ
— А самъ-то?
— А мн не нужно… Я такъ, безъ рубахи… Вишь, на мн пиджакъ надтъ… Зашпилю у горла булавкой и ладно… Приходи, кума, любоваться!… Сымай, чего тутъ волынку-то тянуть!..
Подвыпившій малый, не долго думая, согласился… Старикъ живехонько сдернулъ съ себя свою грязную и драную рубашенку и всучилъ ему… Малый переодлся… Старикъ «зашпилилъ» воротъ пиджака булавкой такъ, что совсмъ не было замтно, что подъ пиджакомъ нтъ ничего, и, посмиваясь, ушелъ продавать рубашку…
Онъ возвратился скоро и принесъ денегъ… Заказали чаю, взяли «стюдьню» и «сорокоушку» водки… Я не сталъ пить… Они вдвоемъ живо осушили ее и оба, сильно захмлвъ, пустились разсказывать одинъ другому, поминутно ругаясь скверными словами, свои похожденія и мытарства… Въ конц концовъ, малому захотлось еще выпить…
— Чекалдыкнуть бы еще по махонькой! — предложилъ онъ. — Да не за большимъ дло: денегъ нтъ!..
Старикъ, казалось, какъ будто только этого и ждалъ.
— Какъ такъ нтъ денегъ?!.
– радостно воскликнулъ онъ. — Что ты, другъ… Денегъ нтъ?!. А это что?.. — Онъ дернулъ малаго за рукавъ поддевки. — Ншто это не деньги?!. Ахъ ты, голова!… Чудакъ, сичасъ провалиться!… Денегъ нтъ!… Да вдь мы сами деньги…
— Ну, братъ, поддевку нельзя! — сказалъ малый. — Главная причина: на мн пиджака нтъ, одна жилетка.
— А на кой-те песъ пиджакъ-то? — воскликнулъ старикъ. — Въ жилетк проходишь!… Любезное дло… Приходи, кума, любоваться!… Есть объ чемъ толковать!… Наплевать на пиджакъ!… Жилетка есть — говори слава Богу… Живы будемъ, акапируемся…. Сичасъ бы, понимаешь, выпили сотку на двоихъ, да и айда на Хиву… Тамъ переночуемъ, а утромъ прямо на врное дло, на работу.
— Не знаю ужъ, какъ и быть? — задумчиво произнесъ малый, оглядывая свою поддевку, — совстно въ одной-то жилетк… Кабы лто…
— Если бы да кабы, — передразнилъ его старикъ. — Ишь, какой господинъ! Кто тебя здсь знаетъ-то? Говорю: завтра васъ обоихъ на врное дло приставлю. Значитъ, толковать нечего!… А поддевка ничего, — продолжалъ онъ, ощупывая ее, важная… За два съ полтиной съ руками оторвутъ…
— Она не два съ полтиной мн встала, — сказалъ малый, — много дороже… Работа домашняя, прочная…
— Ахъ, другъ, мало-ли что она теб встала… Да здсь, самъ знаешь, — Москва… Цны такой не дадутъ… Говори слава Богу, коли два съ полтиной получишь… А не хошь цлковый?.. Я самъ намедни пальто за рубль за двадцать отдалъ, а оно, кому не надо, три стоитъ… На все, землякъ, время… Н-н-да!…
— Такъ-то такъ, а все-таки…
— Чего все-таки?.. Да будетъ теб дурака-то ломать… Чай, не махонькой… Поддевки, что-ли, не видалъ?.. Чай, живы будемъ, не такого дерьма наживемъ… Брось… Все, другъ, что сегодня есть, то и наше, а завтра, что Господь дастъ… Такъ-то…