На берегу незамерзающего Понта
Шрифт:
В конце концов, ему тридцать два. И пора жениться. Детей у него нет, но они необходимы. И если их родит ему эта чистенькая беленькая девочка, от которой он без ума, то ее не силиконовая грудь будет вполне себе бонусом к семейной жизни.
Только вот какого хрена она вечно для него занята!
Ответом на этот невысказанный вслух вопрос послужил затрезвонивший телефон.
Не Полина — она звонила только в Скайп. И это раздраконило его еще больше. Схватив с прикроватной тумбочки гостиничного номера трубку,
— Да, — пробурчал Штофель в телефон, откинувшись на подушку.
— Два! — раздался веселый голос Соколова. — И не говори, что спишь!
— Сплю. Ты чего такой веселый?
— Щас разбужу! Готов?
— Вадик, может, не надо?
— Ну как хочешь, я не настаиваю, — рассмеялся Соколов.
— Да говори уже, клоун.
— Каждому свое, ты же в курсе, — Вадим выдержал паузу и продолжил: — Аполлинария твоя переметнулась из классического искусства?
Сообразить, что речь о Полине, сразу не удалось. Впрочем, Соколов крайне любил старорежимные имена и вечно коверкал позывные знакомых. Или добавлял им цветистости — как посмотреть. Да еще и утро скорости мышлению не добавляло. Но когда дошло, Стас поморщился. Везде она. Звезда. Этому от нее что нужно?
Вопрос был озвучен в следующей формулировке:
— А по-человечески сказать?
— Почту надо смотреть, тогда понимать будешь, — рассмеялся Соколов, но больше не интриговал. — Мне тут позвонили, попросили подтолкнуть Мирошниченко — того самого — младшего. Отказать я не мог, сам понимаешь. А вот некоторые ссылки оказались интересными.
— Мирошниченко-младший? — переспросил Штофель. — Сын Димона?
— Просыпайся, бро! Он самый!
— Он что? На радио твоем работать хочет? Или малолетка в горсовет лезет и реклама нужна?
— Не знаю, чего хочет он. Его «двигают». Да и то пофиг. Мне не жалко. У него на клавишах… не, я могу ошибиться, но твою Аполлинарию сложно… спутать, — Соколов откровенно заржал в трубку, впрочем, сразу закашлявшись.
Стас завис, соображая. Похмелье? Или все-таки не проснулся?
— На каких клавишах? Где? — пыхнул он. — При чем тут Димон?
— Димон — ни при чем, — терпеливо принялся разъяснять Вадим. — А сыночка — при чем. Обзавелся теми, кто двигает со стороны. Сам на Z-fest’е отжигает. Только на клавишах у него… твоя…
— Полина, — закончил за него Стас, мучительно соображая, что бы это все значило. О том, что в ее поселке ежегодный фестиваль проходит, он был наслышан. О том, что в нем участвует — она ему сказать не удосужилась. В то же время выказывать свое крайнее удивление он не спешил. Ни к чему, чтобы Вадим сообразил, что что-то не так.
— Ну, развлекается девочка, — усмехнулся Штофель в трубку. — Бубнила
— Кто их разберет этих неформалов, кто у кого играет. Но на фесте она при нем.
— А Полька не промах! — хохотнул Стас. — Нужное знакомство.
— Ты знал? — опешил Соколов.
— Не в деталях. Я за океаном, общаемся раз в сутки. Обещала сюрприз. Похоже, это он и был.
— Может, и это, — подтвердил Вадим. — Но на радио точно позвучат.
— То твое дело. Мне ваш шоу-биз по барабану. Посмотреть-то мою пианистку где? Интересно же!
— Я тебе ссылки кинул на почту. Любуйся!
— Понял, гляну, — кивнул Стас, потер глаза и выдавил из себя: — А тебе-то понравилось? М-м-м?
— Небезнадежно.
— Почти похвала. Ладно… как жена? Как Васька Вадимов сын?
— Почти поверил, что тебе это интересно, — расхохотался в трубку Соколов. — Так и быть, передам им привет. Сам как? Домик присмотрел?
— Я, Соколов, нормальный патриот. За границей только бабки зашибаю и по курортам мотаюсь. Живу я дома.
— Ну-ну!
«Ну-ну» — как лейтмотив всей этой чертовой поездки. Он будто бы замер в своем выжидательном «ну-ну»: что дальше будет? Это уже дождался, что ли?
После отбоя Штофель проверил почту — ссылки на Ютуб и правда были сброшены письмом. Но открывать их не спешил. Встал, прошел в душ, несколько секунд взирал на собственную помятую рожу в отражении. Вообще-то, обычно он не пил, а если пил, то с головой. Какого черта вчера было, сам толком и не понимал. Впрочем, где-то все же ясно. Идеальная жизнь пошла трещинами. Даже организм в смысле похмелья реагировал на алкоголь острее, чем пяток лет назад. Что это? Возраст? Становится труднее собирать себя?
Он плеснул в лицо воды из-под крана, потом шумно выдохнул, переключил тумблер в голове. И тщательно побрился, не оставляя ни волоска, миллиметр за миллиметром. Не подкопаешься. Вместе с пеной, убегающей вслед за водой, уходила растерянность. Обжегший щеки лосьон взвинтил степень раздражения до небес.
В комнату Стас возвращался уверенным, что Соколов ошибиться не мог. С Полиной они встречались не раз. Не мог Вадим лохануться и не узнать. Только почему она ему не сказала? Боялась, что запретит? Запретил бы?
Штофель чертыхнулся и запустил видео, шумящее, кричащее, переливающееся звуками. И по мере того, как смотрел, черты его все сильнее искажала мрачная усмешка. Камера Полину Зорину любила. Снимая большей частью солиста — «сына Димона» — то и дело возвращалась к ее лицу. И слишком отчетливо — выражение счастья на нем, которое невозможно пропустить. Какой разительный контраст: Поля на сцене и Поля в жизни. В жизни с ним, всегда ускользающая, не дающая заглянуть в подкорку. Тут она была нараспашку.