На двух берегах
Шрифт:
Москвичей воевало много, тем не менее всегда было приятно встретить на фронте москвича, от этого как бы приближалась сама Москва.
Это почувствовал и шофер.
– Как звать?
– Андрей. Андрей Новгородцев.
– Меня - Денисом. Денис Рябов. Улица 8-го марта, дом 32, квартира 18. Недалеко от стадиона «Динамо».
– Денис показал на лангету.
– Первое?
– Третье.
– Работают?
Он пошевелил пальцами.
– Но еще больно. Подбрось. Что тебе стоит?
– Не по пути мне, Андрюха. Никак
Андрей провел ребром ладони по горлу.
– Мне вот так надо. Вот так! Понимаешь, друг? «Я рядом, - подумал он.
– Если шофер согласится… если подбросит…» - Он достал остальные тридцатки, - Возьми все. Только подбрось!
Денис сморщился, плюнул за подножку.
– Убери! Не позорься! Не в деньгах дело! Рванул из госпиталя?
– Рванул, - он рассказал только о налете на эшелон и как он добирался до Харькова.
– Знаю, - подтвердил об эшелоне Денис.
– Слышали. Это из нашей армии. Тут, - он кивнул на университет, - наших четверо. Из батальона. Я им подбрасывал харч и все такое, от ребят. А на кой тебе это шоссе?
– вдруг спросил он.
– На кой, если ты москвич?
– Я там лежал до этого ранения. Ну и, сам понимаешь… - Больше говорить он не хотел - не хотел он говорить вслух то, что было для него сейчас свято, не поворачивался дальше язык. «Какие-то полгорода! Какие-то двенадцать километров!» - Он не сдержался и застонал.
– Что, больно? И там у тебя кто-то?
– Денис подмигнул.
– Жена. Подбрось, друг. А?
– Жена?
– Денис посмотрел на него, прищурился, пошевелил краги на коленях, пожевал губами.
– Жена… Да… это, брат, тебе, не… Это, брат… - он надел краги.
– Черт с ним! Едем. Сто километров - не крюк.
– Он включил зажигание, и у Андрея радостно забилось сердце.
– Ну… - сказал он, но Денис его перебил. Денис вдруг осмотрел его с ног до головы и, судя по полусочувственной, полупрезрительной улыбке, остался недоволен этим осмотром.
– Так это точно, что к жене?
– Точно. Зачем мне тебе врать. Мы поженимся. Ну…
– Ты с фронта? С фронта. Ранен? Ранен. Возвращаешься к жене? К жене. К семье!
– спрашивал и сам же отвечал Денис. Он говорил это сердито, снова рассматривая его.
– И как возвращаешься! Обшарпанная шинелишка, обгоревшая шапка…
Поворот разговора был неожиданный и неприятный. Андрей нахмурился - ну, согласился подбросить, ну, спасибо за это, но какого хрена он выговаривает? Он вспомнил вещмешок Степанчика.
– Так все сложилось. Ребята кое-что дали мне на дорогу, но пропало под бомбежкой. Да и потом… да и потом… Это все чепуха!
– Ничего не потом, - возразил Денис.
– Ничего не чепуха! Даже захудалого сидорка нет. «Сидором», странно человеческим, деревенским именем презрительно называли объемистые, под завязку набитые домашние мешки, с которыми приходили в армию слишком хозяйственно-запасливые мужички, развязывающие их украдкой, дабы никто
– Надо подарок. Хоть какой. Не по-людски приезжать к невесте без подарка, - решительно заявил Денис.
– Где я его возьму? Не из дома от мамы… - Андрей пожал здоровым плечом, хотя мысль Дениса затронула его.
Денис постучал по рулю.
– Ясно, что и не от папы. Завернем тут недалеко. Толчок есть. Купишь что-нибудь. Добро?
Толчок оказался базаром, и не маленьким, и они ходили по нему так: Денис впереди, Андрей за ним. Они прошли и раз, и два, но ничего путного не попадалось, отчего Денис крутил головой:
– Фуфло. Фуфло чистой воды.
Ему не нравились ни колечки, сделанные из серебряных царских монет, ни чиненые туфли, ни поношенные кофточки. Но они все-таки наткнулись на дельную вещь: запитой на вид, багрово-синий тип («ханыга» - так потом назвал его Денис) держал в тряпице, чтобы не замусолить, отрез броского шелка - алые маки на синем поле.
– То!
– шепнул Денис.
– Молчи! Твое дело сопеть. Ясно?
Денис взял отрез и пощупал ткань.
– На кофточку?
– На платье, - буркнул ханыга.
– Почем?
– Шестьсот.
– А как отдать?
– Шестьсот.
– Побойся бога!
– А я неверующий.
– Четыреста, и разошлись, как в море пароходы.
– Шестьсот, - ханыга потянул отрез к себе.
– Отваливайте.
– Пятьсот. Или патруль, - не выпуская отрез, Денис встал на цыпочки, как бы выглядывая патруль.
– Таких дяденек с перцем- Отсчитывай!
– приказал он Андрею.
Андрей пересчитал тридцатки. Их было восемнадцать - пятьсот сорок рублей. Как одна копеечка.
– Ты патрулями не пугай!
– заявил ханыга.
– Я контуженый. Бумажку показать?
– А шелк?
– Денис не выпускал отрез:- Раненый?
Ханыга дернул, отрез чуть не лопнул.
– Шестьсот. Дали по ордеру. Показать? Или для вас кликнуть патруль?
Андрей развернул тридцатки в веер.
– Возьми. Больше нет. Честное слово нет. Пятьсот сорок.
Но даже алая радуга ханыгу не впечатлила.
– Шестьсот! И вообще - отваливай!
– Ну тип! И рожают же женщины таких!
– Денис сгреб у Андрея деньги, добавил своих и ткнул пачкой ханыге в живот.
– На! Живоглот!
– Спасибо, - сказал Андрей, когда они помчались.
– Если бы не ты…
Денис отмахнулся:
– Пустое. Пустое. Теперь… Молись своему пехотному святому, чтобы проскочить КПП. А то нам обоим всыпят. Кто у вас святой? Георгий Победоносец?
– Это, пожалуй, кавалерия.
– Они мчались хорошо, Денис решительно жал то на педаль газа, то на тормоз, так что Андрея бросало то к спинке, то к стеклу, и приходилось крепко держаться за скобу, приделанную напротив.
– Наш, пожалуй, Александр Невский.